Книга Надпись - Александр Проханов

Марк Солим смотрел на ледяную глыбу, переливавшуюся в водостоке. На нежно-розовое, зеленоватое, чудно-голубое мерцание. Ему казалось, что стоит стиснуть зрачки, устремиться душой в таинственный, застывший на льду перелив, и он утратит телесность, протечет сквозь перламутровое свечение льда, пронырнет в лазурь, в изумруд, в румянец и вынырнет по другую сторону бытия, в иное пространство и время.

- Мы с Коробейниковым сблизились, стали почти друзьями. Я приоткрыл ему мою душу, а он приоткрыл мне свой «заговор». Он член тайной организации русских, ее идеолог и исполнитель. Их несколько сотен, законспирированных в разных слоях общества. Они есть в Церкви: он познакомил меня с протоиереем отцом Львом, разрабатывающим религиозные основы еврейского, масонского заговора. Они присутствуют в авангардной футурологии и науке: его друг архитектор Шмелев носится с идеей «русского коммунизма», очищенного от евреев. Они есть в среде художников, исповедующих языческие, первородные ценности. Среди писателей, раздраженных засилием евреев в культуре. Его поездки по военным объектам кончаются не только написанием репортажей и очерков, но и вербовкой новых членов из армейских кругов. Так, вернувшись с аэродрома дальней авиации, он завербовал в свое тайное общество командира ядерного бомбардировщика, что открывает возможность для ядерного шантажа. Находясь на Дальнем Востоке среди моряков, он завел знакомства в корпусе морских пехотинцев, а эти отъявленные головорезы способны штурмовать любой плацдарм, включая Кремль. Это тайное общество, по его словам, патронируют крупные персоны политики, такие как Косыгин, Суслов, маршал Гречко, которые, не мне вам рассказывать, находятся в тайной конфронтации с Брежневым, Громыко, Андроповым…

Марк Солим завороженно смотрел на волшебный свет в глыбе московского льда. В таинственных спектрах мерещилась иная страна, его древняя чудесная родина. Великий город возвышал глинобитные стены. Смуглые женщины у источника подымали на плечи отекавшие влагой сосуды, выгибая гибкие бедра, уходили по пыльной тропе. В тумане, как шар золотого солнца, сияла вершина храма. Лиловые ослики пылили по жаркой обочине, и на пестрой попоне восседал величавый старик с темным лицом пророка. Вдалеке волновались синие холмы Иудеи, веяло душной пустыней, где брело утомленное племя, оббивая ноги, в пыльных хламидах. У края зеленого моря вещий посох пророка рассекал пучину, и по мокрому дну, наступая на скользких рыбин, женщины проносили младенцев. В минуту голодной смерти Бог посылал священную манну, ее хватали горстями с земли, ловили губами в небе, насыщались небесной сладостью. В расселине каменных гор воспылал огнедышащий куст, и из красного чрева цветка раздался рокочущий гром. Сквозь мрак и бурю пустыни, вслед за дивным алым цветком двигалось изнуренное племя, пока не засияли вдали голубые холмы Иудеи… Марк Солим смотрел на волшебную глыбу льда, в которой горел разноцветный фонарь из чудесного, недостижимого прошлого, и стоящий перед ним человек ненавидел, желал его смерти.

- Это «русское общество» в иные периоды истории почти исчезало. Его выкорчевывали, его членов расстреливали, морили в застенках, закапывали заживо. Блюмкин лично расстреливал в затылок «антисемитов» - русских офицеров, священников. Ягода помещал «антисемитов» в специальный станок, наподобие верстака, у которого выгибалась станина, и у пытаемого трещал позвоночник, переламывался пополам. Ежов подвешивал «антисемитов» на крюк и жег их паяльной лампой, покуда не выжигал кишки. «Общество» исчезало и вновь объявлялось. Коробейников - представитель недавней волны, утонченный антисемит и фашист. Вы невнимательно прочитали его книгу, иначе увидели бы в ней сходство с «Мифом двадцатого века» Розенберга, эмоциональную близость с «Майн кампф». Именно это сходство заставило меня с ним сблизиться, войти в доверие. Я побывал на одном из тайных собраний «общества». - Саблин оглядывался, будто боялся, что их подслушивают. Будто где-то в глубинах двора их выслеживает соглядатай, и он, Саблин, страшно рискует, сообщая Марку опасную, смертоносную тайну. - Цель «общества» - вести историческое исследование того вреда, который евреи причинили России. Существует огромный рукописный фолиант, который они именуют «Книгой потерь». В нее записаны все злодеяния, совершенные евреями в России, со времен каганата, «ереси жидовствующих», Шафирова, включая события последних советских лет. Там записаны убийства знаменитых деятелей русской истории, совершенные евреями, от Андрея Боголюбского, Петра Первого, Александра Второго, Столыпина до Николая Второго, Сталина, Берия, великих русских поэтов Есенина, Васильева, Клюева. Там перечислены факты избиения евреями русского духовенства и офицерства, «расказачивание», «раскулачивание», чистки в русской культуре и науке. Там есть все имена, подлинные фамилии и псевдонимы, родственники, связи, адреса проживания. Этот предварительный «период накопления знаний», как сказал Коробейников, заканчивается. Он должен перейти в практику «активных действий». Они готовят террористический акт, «операцию возмездия», направленную против евреев. Хотят совершить убийство одного из влиятельных евреев России, который осуществляет управление всем еврейским сообществом, является знаковой фигурой евреев. И ты знаешь, на кого пал их выбор?…

Глыба льда в жестяном водостоке светилась, как магический кристалл, переливаясь розовым, голубым и зеленым. Марк Солим был вморожен в эту волшебную глыбу, состоял из цветных ледяных кристаллов. В нем двигалась, трепетала, переливалась вечерней зарей мучительная, неясная мысль. Зачем всемогущий, витающий в мироздании Бог выбрал его народ для этой загадочной доли - кружить в лабиринтах истории, взлетать и падать, уходить в мучительный плен, обретать избавление, ежечасно ожидая гнева Господня, тоскуя о потерянном рае? Зачем его древний народ рассеян по лику земли, замешен, как горькие дрожжи, в тесто других народов, и вместе они испекаются в загадочной пекарне истории? Мучат друг друга, ненавидят и любят, не в силах расстаться, прорастая друг в друга кровавыми живыми побегами. И он, Марк Солим, волею всемогущего Бога оказался рожденным в этой перламутровой зимней Москве, встроен в судьбу загадочного, чужого народа, соприкосновенье с которым вызывает влечение и боль, мучительное обожание и ужас. Он вморожен в эту историю слепых насилий и казней, бессмысленных трудов и напастей, в непрерывную кровь, в свирепую, ему чуждую родину, откуда нет ему выхода, и глаза его были наполнены разноцветными замерзшими слезами.

- Этой первой жертвой возмездия окажешься ты. В твою голову ударит отточенный ледоруб. Тебя ненароком столкнут под поезд метро. В твое сердце у этих ступеней всадят одинокую пулю. Коробейников, внедренный в твой домашний кружок, представил тебя соратникам как неформального еврейского лидера. Указал на тебя. После его сообщения боевое крыло тайного «русского общества» вынесло тебе приговор. Но этот коварный писатель и разведчик не ограничился вторжением в твой рафинированный еврейский заговор. Он вторгся в лоно твоей жены. Он поселил в этом лоне свой плод. Твое место в утробе жены занято. Там зреет не твой ребенок. А твой исход - ледоруб, пуля из пистолета ТТ, стремительный свист летящего подземного поезда…

Марк Солим выдирался из глыбы льда. В страшных усилиях разрывал ледяные оковы. Сбрасывал цветные осколки.

- И это ты хотел мне сказать? Для этого караулил меня в подворотне? Хочешь знать, что я обо всем этом думаю? Ты утонченный подлец, в котором живет ненасытный желудочный червь, который извивается, жалит, заставляет совершать преступления. Я не знаю природы этого червяка. Знаю, что страдания, которые он тебе причиняет, ты стараешься заглушить страданиями, которые доставляешь другим. Повернись и иди. Забудь дорогу в мой дом. - Марк Солим протянул руку, указывая в прогал подворотни, где уже начинали сгущаться сумерки и московский мороз превращался в синий дым.