Книга Фактор Ясеня - Павел Андреевич Кузнецов

мы хотим получить нужную информацию, является установление контакта с дворянством и с Королевским Домом. Надеюсь, это для тебя тоже очевидно?

— Да. Это логично. Я как раз пыталась установить с Ярославой Ясеньской более плотный контакт. Подтолкнуть вас друг к другу. Она очень хотела сделать тебе «сюрприз»…

— Сюрприза не получилась. Ты ошиблась. Составила неверную психологическую модель Ярославы Ясеньской. Сделала неверные выводы. Твой просчёт обернулся нашим отдалением, а не сближением. В результате ты подставила меня и кошек — которые, замечу, были когда-то ближайшими твоими подругами… подругами твоего прообраза.

С секунду мы помолчали. Для меня — всего лишь мгновение, для вычислительных мощностей искина — целый мыслительный цикл. Видимо, к каким-то выводам она по итогу пришла, вот только направление её мыслей оказалось для меня совершенно неожиданным; зато оно полностью укладывалось в матрицу Ри.

— Ты её любишь? — задала искин вопрос, от которого я сначала даже растерялся.

Чтобы подчеркнуть важность вопроса, Валери даже проявилась, усевшись напротив меня на таком же интерактивном, как она сама, креслице. Серьёзное, заинтересованное личико; длинная тугая коса, перекинутая через плечо, рассыпающая по низу живота простовласые пряди; и милое, совершенно несерьёзное платьице-сарафанчик, больше выпячивающее прелести её прообраза, чем скрывающее их — особенно вот так, с поджатой под попку ножкой. Весь образ буквально кричал овеществлённым женским любопытством.

— Она мне нравится, — осторожно ответил, чтобы не дай космос не запустить какой-нибудь терминальный режим, с неизбежностью возникающий у обычных женщин аккурат после такого вопроса. Впрочем, Валери удалось главное — увести разговор в сторону. — Но ты ушла от темы.

— Почему же? Ты говорил о вреде для цели и для сестёр. Я хочу понять, какой вред нанесла конкретно тебе, милый.

— И не хочешь увести разговор с неудобной для себя темы?

— Ты же сам говоришь, что психолог из меня никудышный, — пожал плечами искин.

И опять Ри повела себя совсем не по-машинному; повела так, как мог бы повести её реальный прообраз: проекция начала иронизировать.

— Я так не говорил… Тебе многое досталось от Валери. Но в тебе нет её прозорливости, её феноменальной интуиции, её способности чувствовать человека, его энергетику. Ты способна лишь разложить эмоциональность встроенным анализатором поведения и мимики. Это не одно и то же.

— Возможно. Но вызвать на эмоции тебя или Яру у меня получилось.

— Только не на те, которые были желательны. У нас, у людей, такое тоже порой случается… но мы способны вовремя почувствовать ошибку. Нельзя подменять машиной человека, Ри. Твоя машинная матрица Ярославы ни на что не годится.

— И всё же. Расскажи, что тебя в ней привлекает, — упрямо сжала губки голограмма.

— Думаешь, это так просто?

— Нет. Не просто. Даже для меня. И, как ты видел, возможны ошибки. И всё же. Прошу тебя. Для меня это важно.

— Она умная. Целеустремлённая. При этом очень молода. Забавная. Милая.

— Значит, тебе мало Литы и Эйди?

— Она не валькирия. У неё другие реакции. Это… важно. Она… как бы заполняет ту пустоту в душе, которую не могут заполнить сёстры.

— И я?

— Ты… заполняла всю мою душу… пока была Ри. Сейчас же… всё стало слишком сложно.

— Я полагала, тебя привлекает её статус.

Я хотел сказать ещё что-то, но на этой реплике чуть не подавился заготовленной фразой. Вот ведь! Нет, не всё с ней потеряно…

— Статус? — осторожно начал расспрос. — Что ты имеешь в виду?

— Все мифы и легенды, как твоей малой родины, так и известных мне миров, изображают принцессу неизменно красивой, чаще умной и всегда влюбчивой. Зачастую она ещё и избалована. И абсолютно всегда принцесса притягательна возможностью через неё приобщиться к высшей власти, получить гарантированное материальное благополучие. Полагаю, ты стал заложником этого стереотипа.

— Ты знаешь… что-то такое в твоих словах есть. В прошлом принцесса действительно должна была выглядеть красавицей в сравнении с большинством куда менее обеспеченных женщин, вынужденных заниматься тяжёлым трудом и самостоятельно растить детей. Ухоженная. С неиспорченной тяжёлой работой, зноем и ветром кожей. В красивых одеяниях, с обилием подчёркивающих красоту драгоценностей. И про статус очень метко подметила. Но всё это в прошлом. Сейчас, что в Конфедерации, что в Республике, каждая девчонка своего рода принцесса. Поэтому остался один лишь стереотип. И, признаюсь, понимание, что Ярослава именно принцесса, будоражит.

— Вот видишь! От моих психологических копаний всё же есть толк!

— Возможно, и есть… Вот только тот народ, в недрах которого я воспитывался, не слишком уважал психологов. И знаешь почему? Им они были без надобности! Они сами привыкли копаться в собственных переживаниях и самостоятельно находить ответы. Потому и психоанализ там не прижился… А посему… я решил временно ограничить твою матрицу. «Селенга», боевой режим!

Такое решение я принял интуитивно, по принципу: если человек слишком ершистый, для придания ему более-менее терпимого вида его обязательно нужно загнать в армию. Там, как говорится, всю эту гражданскую дурь быстро выбьют. Разрушат старый образ мыслей и создадут новый. Или научат прятать свои суждения как можно глубже, чтобы не выпячивать их на всеобщее обозрение при каждом удобном случае. Конечно, с человеком армейская обработка занимает довольно много времени. Но искин здесь имел очевидное преимущество: он умел мгновенно переключатся между поведенческими матрицами. Его не нужно специально обтёсывать. В чём-то это даже удобно… Уверен, армейские офицеры оценили бы.

На первый взгляд почти ничего в интерактивной Ри не поменялось. Но именно что почти. Потому что откровенный наряд на голограмме сменился на обожаемую мною на Валери форму Экспансии. Режим работал. А я продолжил развивать успех нашего «спора». Эх, всегда бы иметь такую возможность для убеждения оппонента!..

— «Селенга», боевой приказ. При любой нестандартной ситуации, завязанной на человеческие эмоции, ты должна советоваться со мной или с Миленой. В крайнем случае с кошкой, которая в данный момент на посту. Отныне это твой первоочередной поведенческий императив.

— Выполнено, — коротко обронила голограмма.

Но я рано расслабился, Ри ещё не