Книга Знак Гильдии - Ольга Голотвина

Ралидж отступил в сторону, чтоб не оказаться на пути у стремительно шагающего Фагарша. Тот, не замечая никого вокруг, обратился к Айрунги:

– Известь – это здорово! Я уже велел, чтоб в каждой хижине у моря была хоть одна корзина извести – на всякий случай.

– Отсыреет, – отозвался Айрунги... и вот тут-то почувствовал страх.

Сейчас Ралидж заговорит, и все кончится. Айрунги перестанет быть в глазах эрнидийцев ученым, придумавшим новое оружие, и героем, вышедшим с этим оружием против чудовища. Исчезнет недолгое единение с маленьким сплоченным народом, выросшим среди скал и волн. И Шаунару он не увидит уже никогда, потому что эту ночь встретит в подземелье.

Вряд ли король крепко покарает его за поддельные рекомендательные письма и наглое вранье. Все же кое-какую пользу Айрунги принес сегодня острову Эрниди! Но терпеть в королевстве отпетого авантюриста с лихой репутацией Фагарш не станет. Если не выдаст за вознаграждение кому-нибудь из заинтересованных правителей (храни Безликие!), то вышвырнет с Эрниди. А куда податься тому, кто объявлен вне закона почти в каждой стране?

Тревожные раздумья даже тенью не отразились на почтительном лице Айрунги. Вот где пригодились навыки матерого интригана, полученные и отточенные при крупнейших королевских дворах мира! Да, мысленно он прощался с Эрниди, со спокойной жизнью, с любовью. А вслух бойко обсуждал с Фагаршем способы хранения негашеной извести возле моря. Так и шли мысли – в два потока.

Когда самым многообещающим был признан глиняный кувшин и слой воска поверх извести, Айрунги рискнул обернуться.

Ралиджа рядом не было. Он ушел, не сказав ни слова.

* * *

Вахтенный у трапа был непреклонен:

– Капитана? Сейчас? Да мы снимаемся с якоря! Капитан и разрешение на выход получил. Вот вернутся с берега последние наши парни – и отваливаем!

– А я сказал – позови капитана. И немедленно.

– Немедленно? Ага! Сейчас! Прям примчится! Не знаешь ты, дядя, нашего капитана! Да он с меня шкуру...

– Заткнись, племянничек сопливый! Скажешь Сарху: Шершень хочет поговорить о старинных побрякушках. Работы ювелира Риаваша. А замешкаешься – он не только шкуру с тебя спустит, но и жилы по одной повытягивает.

До вахтенного дошло, что незваный гость и впрямь знает капитана. Матрос свистом подозвал юнгу и негромко приказал ему что-то.

Шершень спокойно ждал, поглядывая, как эрнидийцы приводят в порядок деревянный причал, недавно разгромленный монстром. Сгущались сумерки. Разбойник всей грудью вдыхал морской воздух, ощущая радость, какую мог бы испытывать параличный больной, чудом возвративший себе здоровье.

Тело подчинялось только ему, Шершню, и никому больше. Ураган обратился в бесплотную, беспомощную тень в недрах души. Чародей испытывал все, что ощущало приютившее его тело – холод, голод, боль, разные плотские радости. Но по своей воле маг не мог пошевелить и пальцем. И общаться мог только с Шершнем – больше никто не слышал его беззвучных речей.

У Лейтисы и Недомерка дела обстоят так же. Правда, по словам Недомерка, Фолиант без передышки ноет и причитает. Что же до Орхидеи, то любо-дорого послушать, как Лейтиса с ней ругается! Правда, слышны только реплики разбойницы, но остальное легко домыслить...

Сверху донесся крик юнги:

– Эй, на вахте! Пропустить гостя! Капитан ждет в каюте!

– А вот хрен твоему капитану! – запрокинув голову, проорал Шершень. – Сам сюда спустится, на причале будем говорить! Не хочет – пусть поднимает паруса и валит в голубую даль!

Правильно. Дураков нет – соваться к Сарху в зубы! Если разбойники решили продолжить начатую магами игру, то это еще не значит, что можно доверять рехнувшемуся наррабанцу. Жаль, что без него и его людей не обойтись.

Ага, вот и он! Явился все-таки, старый приятель!

– Шершень! – Длинное смуглое лицо пиратского капитана светилось радостным изумлением. – Это в самом деле ты?! А я-то думал, мои олухи что-то напутали. Как тебя занесло на Эрниди?

– А ты забыл, что наш новый господин – чародей? – холодно прозвучало в ответ. – Надо будет – в Уртхавен меня перенесет. И тебя тоже. Не забыл, что задаток надо отрабатывать? Шенги и Ралидж здесь, на острове!

Улыбка наррабанца стала напряженной.

– Я выхожу из игры, старина. Понимаешь, удалось кое-что узнать – пленник выболтал, мальчишка. Эта парочка – Шенги и Ралидж – куда зубастее, чем кажется. Ну их к песчаным демонам, не хочу и связываться.

– Да? Я это должен сказать хозяину? Мне, знаешь ли, своя шкура дорога, привык я к ней как-то. Думаешь, господин даром раздает ценные побрякушки? Да он тебя посреди океана достанет. И заживо протащит сквозь тот браслет. В струнку вытянет и протащит.

Сарх заколебался. Живое воображение помогло кхархи-гарр воочию представить себе эту картину.

– Да не трусь, – продолжал давить на него Шершень. – Не забыл, что браслет – только задаток?

– Чего хочет господин? – решился Сарх.

– Для начала – захватить в плен Совиную Лапу. Тут все продумано. Найдется у тебя в экипаже смышленый языкастый парень?

37

Горе горем, а жизнь продолжается. И постоялый двор нельзя оставить без хозяйского глаза.

Лянчи сбился с ног, закрутился в вихре постылых хлопот: истерика тощей дамы со второго этажа, обожженные руки кухарки, исчезновение мешка муки и двух кувшинов вина. («Только не говорите, что слизняк унес! Всех перепорю, воровские морды!»)

Как же ненавидел сын трактирщика это хозяйство, где постоянно приходится быть или слугой для приезжих бездельников, или цепным псом для собственных слуг! Как старался уйти отсюда в привольный, честный мир ветра, моря и тяжелых сетей! Как охотно сменял бы «Смоленую лодку» на настоящую смоленую лодку – крепкую, надежную, послушную!

И вот, пожалуйста, – свалилось на голову наследство!

Выгнать бы гостей за ворота да запалить проклятущий постоялый двор с четырех концов! Со всеми припасами, со всем барахлом! А когда останутся лишь угольки, уйти на побережье и построить для себя и жены новый дом!

Мечтать об этом приятно, а в жизни рука не поднимется на свое добро. Дед и отец наживали, а тут взять да дымом по ветру пустить?

Может, и не годится думать об этаком человеку, который в один день схоронил родителей. Но ведь нет времени о своем горе подумать! Присесть бы повспоминать, как отец тебя на плечах носил, как мать сказки рассказывала... Некогда!

Даже собственная жена не помощница – сидит у постели деда. Крепко досталось в бою старому Гарату! Жаль, если не выживет. Хороший старик, морская косточка!

– Лянчи! – окликнула с лестницы сестра. – Госпожа с дочкой вроде успокоились, думают пораньше лечь спать. Хотят на ночь подогретого астахарского с пряностями.