Книга Василий III. Иван Грозный - Руслан Скрынников

Прошло немного времени, и почти все думные дворяне были лишены думных чинов. По случаю коронации Федора Боярская дума широко распахнула двери перед высшей знатью.

Власть перешла в руки регентов боярина Никиты Романова и князя Ивана Шуйского. В 1585 г. Романова хватил удар. Его место занял Борис Годунов, получивший титул конюшего. Романова беспокоило будущее молодых сыновей, и перед кончиной он искал союза с Годуновыми. Ближайшая родня Федора должна была объединиться, чтобы закрепить трон за недееспособным государем.

Под нажимом бывших «дворовых» чинов — Годунова, с одной стороны, и Шуйского — с другой, — главный регент удельный князь Иван Мстиславский подал в отставку и постригся в монахи в Кирилло-Белозерском монастыре. Главным условием отставки была передача удела сыну князя Ивана.

Вельможам была ненавистна самая память о Грозном. Дьяк Иван Тимофеев яркими красками описал их поведение. «Бояре, — писал он, — долго не могли поверить, что царя Ивана нет более в живых, когда же они поняли, что это не во сне, а действительно случилось, через малое время многие из первых благородных вельмож, чьи пути были сомнительны, помазав благоухающим миром свои седины, с гордостью оделись великолепно и, как молодые, начали поступать по своей воле; как орлы, они с этим обновлением и временной переменой вновь переживали свою юность и, пренебрегая оставшимся после царя сыном Федором, считали, как будто и нет его…» Знать не скрывала своего отношения к Федору Ивановичу. Русские на своем языке называют его дураком, говорил о Федоре шведский король Юхан III в речи к риксдагу.

Грозный пуще огня боялся, что бояре составят заговор и отстранят от власти его наследника. Так и случилось, но дело обошлось без заговоров. Опираясь на вековую традицию, Боярская дума вернула прерогативы, утраченные ею в опричнину. В стране установилось боярское правление.

Бояре провели общую амнистию. «Многие князья и знать из известных родов, попавшие в опалу при прежнем царе и находившиеся в тюрьме двадцать лет, — писал Джером Горсей, — получили свободу и свои земли. Все заключенные освобождались, и их вина прощалась». Горсей пользовался доверием Грозного, ему покровительствовал Годунов. Англичанин наблюдал перемены своими глазами. В его рассказе особого внимания заслуживает упоминание о давних тюремных сидельцах. Несложный арифметический подсчет показывает, что они оказались за решеткой в самом начале опричнины. Царь Иван пытался примириться с убиенными, но прощать оставшихся в живых изменников он и не думал. Самым важным положением амнистии был пункт о возвращении земель знатным лицам, получившим свободу. Путь к возрождению родового вотчинного землевладения был открыт.

Возврат вотчин, незаконно отнятых в казну при Грозном, означал восстановление законности и правопорядка в Русском государстве. Однако новые правители использовали момент в своих интересах. Ссылки Грозного на то, что уже его дед и отец особым Уложением воспретили раздавать крупные вотчины боярам, были преданы забвению. При Иване IV фонд казенных земель пополнился за счет боярских вотчин. Теперь бояре спешили вернуть свои земельные богатства.

После казни боярина Александра Горбатого его богатейшая вотчина, село Лопатниче, перешла в казну. Царь специально упомянул о ней в своем завещании, приказав передать ее царевичу Федору. Шуйские далеко разошлись в колене с князьями Суздальскими. Тем не менее регент князь Иван Шуйский сумел получить из казны вотчину Горбатого. Он завладел также богатыми землями, принадлежавшими прежде удельному князю Ивану Бельскому. В его руки перешел город Кинешма с обширной волостью. В качестве кормления воевода получил Псков «со псковскими пригороды, и с тамгою, и с кабаки, чего никоторому боярину не давывал государь». Псков был одним из самых богатых торговых городов России, и в распоряжение регента поступили огромные доходы. Князь Дмитрий Иванович Шуйский, младший брат будущего царя Василия, получил с чином кравчего «в путь» город Гороховец со всеми доходами.

Бояре Романовы преуспели в стяжании не меньше Шуйских. В их руки перешли на вотчинном праве Романово Городище, городок Скопин и другие земли. В 1613 г. сыну регента Никиты Романова Ивану принадлежали 13 тысяч четвертей пашни в трех полях «старых вотчин», то есть вотчин, принадлежавших его отцу.

При Грозном немало черносошных земель было роздано в поместье дворянам. При боярском правительстве расхищение приобрело несравненно более широкие масштабы. Теперь их использовали не для пополнения поместного фонда, а для пожалований боярской аристократии.

Боярин князь Федор Скопин-Шуйский получил в жалованье Каргополь. Конюший Борис Годунов и его семья, как подчеркивал Горсей, получили Важскую землю. Указание на семью свидетельствовало, что Годуновы стремились превратить Вагу в свое наследственное владение. Важская земля занимала огромную территорию и включала множество сел и деревень.

Джером Горсей, описывая состояние России после смерти Грозного, обронил следующее многозначительное замечание: «Владения этого государства так пространны и обширны, что они необходимо должны распасться на несколько царств и княжеств и с трудом могут быть удержаны под одним правлением…»

Крушение сильной власти при отсутствии прочных экономических связей между землями действительно создавало угрозу распада Русского государства. Однако в конце XV и в начале XVI в. государственная земельная собственность, приобретя господство, стала своего рода цементирующим составом, скрепившим государство единой военно-служилой системой. Начиная со времени Смуты второй четверти XIV в. удельные княжества возрождались при каждом новом монархе, а затем безжалостно уничтожались. Угроза возрождения удельной системы при Федоре была нейтрализована думой.

Политические воззрения Грозного были пронизаны аристократическими предрассудками в такой же мере, как и взгляды его знати. Если бы царские распоряжения, выраженные в его опричном завещании и призванные укрепить шатающийся трон, были исполнены, младший царевич получил бы удельное княжество, включавшее Суздаль, Ярославль и Кострому.

Царское завещание не оставляло сомнений в том, что Грозный ставил интересы династии превыше всех прочих интересов. Но боярское правительство не допустило возрождения удельной системы в крупных масштабах.

Своей вдове Анне Колтовской самодержец предполагал выделить древний Ростов, а возможному сыну от нее — Углич, Верею, Малый Ярославец, Кашин, Устюжну. Неизвестно, какую метаморфозу претерпело это распоряжение в последнем завещании монарха. Регенты передали вдове Грозного царице Марии, а вместе с нею и ее сыну Дмитрию один лишь город Углич. Можно полагать, они не выполнили наказа царя. Никто более не считался с завещанием монарха. Само духовное завещание бояре уничтожили.

Московские власти с помощью всевозможных ухищрений вернули в Россию племянницу Грозного Марию, дочь князя Владимира Андреевича Старицкого. Вдове ливонского короля Магнуса обещали, что она займет в России достойное положение в соответствии с ее царским происхождением. Переговоры с ней вел Горсей, который называл королеву «ближайшей наследницей московского престола». В России Марии действительно пожаловали земли, стражу и слуг. Но жила она в пожалованном «уделе» очень недолго. По воле боярского правительства она и ее дочь были вскоре же заточены в монастырь.