Книга Вампиры: Опасные связи - Танит Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Минерва улыбнулась:
— Дорогая, нельзя откопать то, что не закапывали.
Мона убрала кассеты в карман. Она задумалась о своем прошлом, о письмах и об утерянной любви, об образах, которые они оставили за спиной и которые навсегда выжжены на теле истории.
— Я это запомню, — сказала она.
Гэла Блау родилась в Берлине в 1975 году. Она всю жизнь прожила в Германии, хотя мать у нее англичанка и Блау при всякой возможности гостит в Соединенном Королевстве. Сейчас она ювелир-дизайнер на вольных хлебах и около трех лет серьезно занимается сочинительством. «Могильные воры» — ее первая публикация.
«На эту мысль меня навели несколько удачных совпадений, — объясняет автор. — Я искала в словаре слово „миграция“, потому что собиралась так назвать рассказ. И тут мне попалась на глаза статья „Могильные воры“. Ничего общего с вампирами, хотя звучит так, словно о них! Но выражение подошло к основной линии задуманного сюжета.
Кроме того, в прошлом году я вырезала из „Гардиан“ статью о неудачной операции, произведенной хирургом без лицензии над восьмидесятилетним приверженцем апотемофилии — сексуального извращения, состоящего в добровольном удалении собственных членов для получения сексуального удовлетворения. Я оставила в рассказе продажного хирурга, но извращение заменила на акротомфилию — склонность к сексу с людьми, у которых ампутированы конечности.
Веселенькие темы, верно?»
Когда машину занесло, Сара Раннинг как раз пыталась поймать по радио какие-нибудь новости о своем преступлении. Она провела за рулем уже не один час, рискнув проехать по М6 от самого Престона. Ей повстречалось немало машин полиции, но каждый раз удавалось смешаться с густым потоком машин. Кроме того, вряд ли Мансер догадался, что она могла угнать машину у бывшего мужа. Майкл находился в деловой командировке в Стокгольме, так что о краже он узнает не раньше следующей недели.
Но Мансер не дурак. Надолго его со следа не собьешь. На дороге становилось все меньше машин, над шоссе спускалась ночь, и Саре делалось все страшнее. Наверняка о ее исчезновении уже донесли и она теперь в розыске. Она чуть не врезалась в разделительный барьер, когда от поворота на Волсолл по М4 к ней сзади пристроился полицейский «реннджровер».
В отчаянной надежде спрятаться она свернула по указателю на А14. Может, она сумеет сегодня проехать сто тридцать миль до Феликстоу и продать там машину, купить билет на паром, скрыться с дочерью на континенте. За один день они добрались бы до Дрездена, где жила ее бабушка. Старый город признает своих и позволит им затеряться среди горожан.
— Лаура, тебе там сзади удобно?
В зеркальце заднего вида дочь вполне можно было принять за куклу. Лицо заледенело: темные очки, по которым пробегают световые блики от фар, единственные живые островки на нем. Сара заглушила в себе раздражение. Понимает ли девочка, от чего ее спасли? Сара попробовала вспомнить, как представлялось ей всё в том же возрасте, потом рассудила, что ее отношения с матерью были куда проще.
Все хорошо, Лаура. Честное слово, в этой семье больше не будет неприятностей.
И тут же впереди мелькнули красно-синие огни трех полицейских машин, стоявших поперек дороги. Она свернула налево, на такую же трассу класса А, только ведущую к Лей-честеру. Должно быть, там авария: ведь не стали бы ради нее перекрывать дорогу? Трасса засасывала ее все глубже в темноту живых изгородей и втиснувшихся между ними маслянистых полосок полей. Она, включив дальний свет, видела только дорогу до ближайшего поворота да привлеченных светом мошек. Но о чувстве одиночества не было и речи. Уголком глаза она следила, как размазанное скоростью пятно скользит наравне с машиной, убегающей от полицейского кордона. Временами она бросала взгляды направо, силясь разглядеть таинственного спутника в густых придорожных зарослях.
— Лаура, ты видишь? — спросила она. — Что это там?
Это могло быть игрой света, блестящей полосой, отражавшей корпус машины. Или, может, это полиция. Стрелка спидометра подползла к восьмидесяти. Если их догоняет полиция, машину скоро придется где-нибудь бросить.
— Посматривай насчет придорожных гостиниц, ладно?
Она глянула в зеркальце: Лаура припала к оконному стеклу, от ее распластанных пальцев звездой расходилось запотевшее пятно. Она очень внимательно всматривалась в то пятнышко на краю зрения.
Сара пощелкала кнопками приемника. От шума помех стало больно ушам. Она пошарила на приборной доске незнакомой машины в поисках регулятора звука, и в тот же миг что-то темное возникло в конусе света от фар. Когда Сара подняла взгляд, машина сходила с дороги, нацелившись прямо в дерево. Вывернув баранку, она только заставила машину шарахнуться в другую сторону. Они удержались на дороге, но едва-едва, колеса со стороны пассажирского кресла оторвались от асфальта…
Но я же удержалась на дороге, разве нет?
В зеркальце мелькнуло застывшее лицо Лауры. Девочку бросало от борта к борту, и Саре оставалось только надеяться, что слышимый ею звук появился не оттого, что дочь бьется головой в стекло.
Я думала, это просто большое черное дерево, оно и было похоже на дерево, только, только, только…
Больше она ничего не видела. Машина перевернулась, и все расплылось слепящим круглым пятном, а в центре этого пятна виднелись затуманенные добрые глаза на женском лице.
…только, только, только разве у деревьев бывают лица?
Она ощущала холод и тьму. Через ноля доносился шум машин с шоссе. Лицо у нее было липким, и она поначалу решила, что это кровь, но потом почувствовала запах лимонного дерева и поняла, что на нее каплет сок. В сорока метрах позади поблескивала от росы дорога. Сара попыталась шевельнуться и потеряла сознание.
Пальцы шарили по лицу. Она хотела оттолкнуть их, но пальцев было много, много рук. Она испугалась, что они вырвут ей глаза, и открыла рот, чтобы закричать, и тогда-то ей глубоко в глотку запихнули крысу.
Сара очнулась от кошмара, оправила джемперок на дочери, которую выбросило на соседнее кресло и прижато к матери. Во рту стоял вкус крови. Тяжесть девочки, ее закоченевшее тело напугали Сару. Она попыталась отодвинуться, и от боли серая пелена затянула зрение. Она скрипнула зубами, понимая, что обморок означал бы смерть, и принялась отстегивать ремень безопасности, спасший ей жизнь. Высвободившись, она сдвинулась левее, и дочь заняла освободившееся место. Сара снова могла дышать. Она пыталась сообразить, в каком положении оказалась машина, и дотянуться до руки Лауры, когда послышались шаги.
Увидев склонившегося над ней Мансера, как будто заполнившего все окно широким зубастым оскалом, она пожалела, что не сдалась полиции. Но тут же она разобрала, что это вовсе не Мансер. Непонятно было, как она могла так ошибиться. Мансер был темноволосый, коренастый, с лицом как изжеванная табачная жвачка. Это лицо было гладким, словно из мыльного камня, а по бокам свисали длинные рыжие пряди: женское лицо.
