Книга Ступени в вечность - Людмила Минич

— Я не смог предвидеть последствий, ибо прямое противостояние в Табале для тебя невозможно. Но я не ведал всей изощрённости Сына Тархи. Любой дар несовершёнен, любой силы недостаточно, когда вокруг все меняется.

— А если бы мог? Отошёл бы в сторону? — подхватил Аркаис.

— В иных обстоятельствах я поступил бы по-иному. Сообразно своему видению и пользе для людей из города. Но все свершилось так, как свершилось, и изменить ничего нельзя.

Сын Тархи только коротко усмехнулся, вновь уставился вдаль. Пелена все больше затягивала небо.

— Не стану себя обелять в твоих глазах: я тоже виноват, ты была права в своих подозрениях, — продолжал Раванга. — Многое из того, что мною сделано — для Нити Аркаиса, не для твоей. Надеясь вернуть его Нить Бессмертным, я доверился их замыслу, слишком долго ждал осуществления, оставляя тебя Сыну Тархи, надеясь, что ты окажешься тем самым даром Бессмертных, что вернёт его обратно. Я обманулся. Замысла не существует. Но теперь слишком поздно исправлять содеянное, и потому приходится немилосердно терзать твоё сердце, и я сочувствую безмерно… Ваши Нити слишком сблизились. Они не разойдутся вмиг, как бы ни было больно. Это правда, как и то, что обещание освободить пленённые им Нити, о котором ты упомянула, ничего не стоит. Если Аркаис уйдёт в мир Бессмертных, для здешнего он умрёт. Его не станет, и Нити, что он удерживал их же собственными путами, в тот же миг получат свободу. Они не связаны с телами и потому не пропадут в междумирье. Они далеко. Если же ему не удастся, то обещание будет забыто в тот же миг. В Храме он не смог бы отказаться от договора. От обещания уйдёт обязательно. И если хоть в чем-то я допустил искажение правды, пусть Сын Тархи свидетельствует это перед Бессмертными. Мы над Храмом, и на этот раз не удастся извратить ни слова.

Маритха с надеждой прислушалась. Сын Тархи молчал.

Вот и все. Искра погасла. Источник умер.

— Для удара ты выбрал хорошее время. И место. Я не смог бы лучше, — бледно, как бы нехотя усмехнулся Аркаис. — Хорошая, продуманная речь, не стоит её портить, не так ли? Искажать, в чем, как ты говоришь, я великий мастер… Но можно ли называть правдой лишь одну её сторону? Да, Маритха потеряла покой… но был ли он на самом деле? Она постоянно тряслась от страха, но не я внушил его — лишь вытащил на поверхность. Не я нападал и стращал. Я играю на Нитях, а не плету новые. Я не использовал ничего, что не существовало бы уже внутри каждого из якобы мной обездоленных. И если подумать, опуская бесстыдство моей игры, в коем я уличён столь справедливо: так ли много потеряла сама Маритха в сравнении с тем, что обрела? Да-да, обрела, ты не ослышалась.

Маритха удивлённо подняла глаза от земли, но смотреть на него было больно, и она опять уткнулась в бурые камни.

— Человек легко забывает… — продолжал Аркаис, — стоит ему намекнуть, как его обвели и тем бесконечно обидели. Ты видела свою Нить, одна из немногих живущих, ты погружалась в незримое, опускалась в подземные Храмы Бессмертных, и не думай, что там тебя только трясли, пугали и ничем не одарили. Кроме того, ты получила Тангара взамен жалкого и ничтожного Игана. Не думаю, что он окажется так глуп, чтобы оставить тебя из-за… такого пустяка. Есть и другое, его бы не случилось, не будь нашей встречи, и ты знаешь, о чем я говорю.

Нет, Маритха не знала, она слушала его, но разум отказывался понимать, слишком велика её боль. Точно снова ударили в сердце, как в пещере, только сильнее. И забыли исцелить.

Просто слова. Он говорил так много, хвалил её, даже восхищался, а оказалось… все неправда, все… пустяк, как он говорит. Пустяк! Сын Тархи мог уйти в своё бессмертие, а она бы вечно помнила эти руки, ласкавшие струны муштара, смех, всегда такой разный, уверенную поступь. Помнила бы дивное многоцветье подземного водопада и вечность, являвшуюся ей не раз. Страх, дышавший в затылок, и Источник, подаривший радости больше, чем за всю её жизнь. А Нить его она и так никогда не забудет. Уж очень близко подобралась к ней Ясность, рядом стояла, пронзала насквозь. И все равно ей следует забыть, чего на самом деле не было, и об ином заботиться… хоть и нелегко, ох, как нелегко… Но прежде дело, ведь она обещала, а то покоя не будет, пока Нить её не оборвётся.

— Они получат свободу? Его Нити? — Маритха наконец подала голос, еле-еле. — Если… он уйдёт? Все?

Раванга величаво кивнул:

— Да, это так. Но какой ценой, Маритха? Что будет с нашим миром, если такой, как Аркаис, станет Бессмертным? Если будет играть нашими жизнями и судьбами? Бессмертные обращают к тебе свой взор! Ты можешь охранить этот мир от беды! Здесь и сейчас.

— Это как ещё? Умереть прямо тут, на месте? — огрызнулась девушка.

Слезы, наконец, закончились, и наружу прорвалась злость. Она не собиралась трястись за этот серый мир, что травил её отовсюду людскими руками. Немного перемениться ему бы в самый раз… Что ей осталось? Позаботиться о тех, кого она может ещё спасти.

— Ладно, я готова. Только чтоб сразу и без боли! — изощрялась девушка и не чувствовала попыток восстановить её покой, помочь вернуться к жизни. Верно, Раванга решил, что лишнее отчаяние и сверхмерная горечь доделают то, что осталось недоделанным.

— Но тебе не надо укорачивать свою Нить! Живи долго и счастливо, до окончания срока. — Великий слегка удивился.

— А как ещё, — выпаливала девушка слово за словом, — я охраню этот мир? От Ключа? От себя самой? Только если, вот, камнем себе голову раскрою…

— Нет, — уговаривал Великий, как неразумного ребёнка. — Не от тебя исходит опасность. От Сына Тархи.

— Мир, верно, заслужил Сына Тархи. Коль уж он есть.

Маритха избегала смотреть в запретную для неё теперь сторону, но все равно перед ней мелькали его тонкие пальцы. То ворожили над свечой, то ласкали муштар. Слишком часто их представляла.

— Возможно, что заслужил, — согласился Раванга. — Но помоги ему, и он станет лучше.

— Кто? — спросила девушка.

— Наш мир, конечно, — он улыбнулся. — Сына Тархи уже не вернёшь.

Ну что за боль. Как будто он ножом в сердце тычет. А ещё Великий! Ну почему молчит Аркаис? Ну, хоть слово одно!

— Я сказал своё слово, — отозвался Сын Тархи. — Выслушай, подумай и решай. Но помни, что ты не только теряла, не только мучилась и терзалась.

«Мы встретились, и ты обрела Источник. Чудесный, целебный, несравненный. Неужели этого мало? Неужели не стоит заплатить?»

А ты бы заплатил такую цену, Сын Тархи? За Источник?

«Я заплатил бы больше».

Почему она не может его ненавидеть? Или это Источник все ещё незаметно струится, не давая впасть в отчаяние? Что ещё тут думать… Все и так ясно. А вот решать… Трудно решать. На одной чаше весов лежали Нити, множество. На другой — все остальное. Раванга сказал, что, если заставить Сына Тархи заключить договор, здесь, над Храмом, он не рискнёт его нарушить…

— Мне кажется, тебе надо в одиночестве выплакать свои слезы. Наше присутствие мешает и приводит тебя в раздражение. Нам надо удалиться. Не так ли, Раванга?