Книга Песнь крови - Энтони Райан

Ваэлин подошел к окну и указал на башню над главными воротами. В темноте было видно, как кто-то размахивает факелом.

– Это сигнал, что мы победили. Стены в наших руках, гарнизон захвачен в плен. Город наш, милорд.

Губернатор пристально посмотрел на Ваэлина, вглядываясь в его лицо и одежду.

– Высокий воин в синем плаще, – пробормотал он, сощурясь. – Черные глаза и хитрость шакала. Убийца Светоча.

Глубокая печаль отразилась на его лице.

– Явившись сюда, вы обрекли на погибель нас всех. Когда император узнает, что вы находитесь в наших стенах, его когорты сожгут город до основания только ради того, чтобы сжечь вас.

– Этого не случится, – заверил его Ваэлин. – Если я допущу, чтобы наши новые владения пострадали, мой король рассердится.

– Ваш король – безумец, а вы – его бешеный пес.

Френтис ощетинился.

– Помалкивай, пока не…

Ваэлин вскинул руку, останавливая его.

– Вы можете оскорблять меня, если это помогает вам избавиться от чувства вины. Но, по крайней мере, дозвольте мне изложить условия нашего договора.

Губернатор озадаченно нахмурился.

– Какого еще договора? Какие могут быть условия? Вы же нас завоевали.

– Вы и прочие жители вашего города отныне подданные Объединенного Королевства и пользуетесь всеми правами и привилегиями, которые отсюда вытекают. Мы не работорговцы и не грабители. Линеш – процветающий порт, и король Янус желает, чтобы он оставался таковым и впредь и чтобы война причинила как можно меньше урона его повседневной деятельности.

– Если ваш король рассчитывает, что я стану ему служить, он и впрямь безумен. Мне все равно следует умереть, и император ждет от меня, что я поступлю достойно, как и следовало ожидать.

– Хаста! – крикнули за дверью, и в кабинет ворвалась девочка. Девочке было лет пятнадцать, на ней была белая хлопковая сорочка. Глаза у нее были расширены от страха, в руке она сжимала небольшой нож. Френтис дернулся было ее перехватить, но Ваэлин махнул ему, и девочка подбежала к губернатору, заслонила его собой и замахнулась ножом на Ваэлина, вызывающе глядя ему в лицо. Говорила она с сильным акцентом, и Ваэлин не сразу понял, что она сказала:

– Прочь от моего отца!

Губернатор положил руки ей на плечи и что-то тихо сказал ей на ухо. Девочка задрожала, глаза у нее налились слезами, нож дрогнул в ее руке. Ваэлин обратил внимание, как ласково губернатор успокоил ее, отобрал у нее нож и притянул к себе. Девочка разразилась слезами.

– В Унтеше, – сказал Ваэлин, – семья губернатора вынуждена была покончить с собой вместе с ним. В вашей стране водятся странные обычаи.

Губернатор исподтишка бросил на него негодующий взгляд, продолжая обнимать свою дочь.

– Сколько ей лет? – спросил Ваэлин. – Это ваш единственный ребенок?

Губернатор ничего не ответил, только крепче прижал к себе девочку.

– Ей нечего бояться ни с моей стороны, ни со стороны моих людей, – заверил его Ваэлин. – Им приказано по возможности избегать кровопролития. Их разместят в строго определенных местах, улицы патрулировать они не будут. За еду и другие товары, которые нам потребуются, мы будем платить. Если любой из моих людей причинит зло кому-то из горожан, доложите мне, я позабочусь о том, чтобы его казнили. Вы продолжите управлять городом и заботиться о нуждах населения. Существующие налоги будут собираться по-прежнему. Завтра один из моих офицеров, брат Каэнис, встретится с вами, чтобы обговорить детали. Я могу считать, что вы согласны, милорд?

Губернатор погладил дочку по голове и коротко кивнул. На глазах у него выступили слезы стыда. Ваэлин отвесил официальный почтительный поклон.

– Прошу извинить нас за вторжение. Скоро встретимся снова.

Они направились к двери, и тут на него обрушилась она, песнь крови: как удары молота в голове, громче и отчетливее, чем когда бы то ни было. Ваэлин ощутил во рту металлический привкус, облизнул верхнюю губу и обнаружил, что из носа у него струей льется кровь. Ваэлину сделалось холодно, он споткнулся и упал на колени. Дентос наклонился, чтобы его подхватить. На мозаичный пол закапала кровь. Ваэлин почувствовал на щеках что-то влажное и понял, что кровь пошла и из ушей.

– Брат?! – Голос у Дентоса сделался пронзительным от тревоги. Френтис был близок к панике. Он выхватил меч и грозно уставился на губернатора. Тот испуганно и озадаченно смотрел на Ваэлина.

Перед глазами все плыло, вилла исчезла, вокруг сомкнулись туман и тени. Во мраке слышался звук: ритмичный скрежет металла по камню, – и смутно виднелся резец, обтачивающий глыбу мрамора. Резец двигался неустанно, все быстрее и быстрее, куда быстрее, чем могла бы работать человеческая рука, и вот из камня начало проступать лицо…

«Довольно!!!»

Лицо принадлежало песни крови. Ваэлин знал это инстинктивно. Это была другая песнь крови. Мелодия отличалась от его собственной, она звучала мощнее и была более управляемой. Иной голос заговорил в его голове. Мраморное лицо рассыпалось и развеялось, точно песок на ветру. Звук резца умолк и больше не возвращался.

«Ты не владеешь своей песнью, – сказал голос. – Это делает тебя уязвимым. Будь осторожен. Не всякий Поющий тебе друг».

Он попытался было ответить, но слова не шли с языка. «Песнь! – понял Ваэлин. – Он способен слышать только песнь!» Он попытался призвать музыку, пропеть свой ответ, но сумел издать лишь тонкую тревожную трель.

«Не бойся меня, – сказал голос. – Отыщи меня, когда оправишься. У меня есть кое-что для тебя».

Он собрал все оставшиеся силы и заставил себя пропеть одно-единственное слово: «Где?»

И снова увидел резец и камень, но на этот раз мраморная глыба была нетронута, прячущееся в ней лицо оставалось скрытым, и резец лежал поверх глыбы в ожидании. «Ты знаешь, где».

Глава пятая

Очнулся он от запаха, даже более мерзкого, чем вонь линешской канализации. Что-то мокрое и жесткое скребло ему лицо, на грудь навалилась давящая тяжесть.

– Ну-ка слезь с него, грязная скотина!

От сурового голоса сестры Гильмы глаза у Ваэлина открылись сами собой, и он обнаружил себя лицом к лицу с Меченым. Пес радостно пыхтел, приветствуя хозяина.

– Здравствуй, дурацкая собака, – простонал в ответ Ваэлин.

– Во-он!!! – рявкнула сестра Гильма. Меченый слетел с кровати, забился в угол и обиженно заскулил. К сестре пес всегда относился с опасливым почтением, возможно, оттого, что она его ничуть не боялась.

Ваэлин окинул комнату взглядом и обнаружил, что она почти пуста: там стояли лишь кровать и столик, на котором сестра Гильма расставила множество пузырьков и коробочек со своими лекарствами. В открытое окно врывались заунывные крики чаек и морской ветер, воняющий солью и рыбой.