Книга Я вам что, Пушкин? Том 1 - Ричард Рубин

Что она подумает?

Я поспешил вниз, на ходу выдумывая объяснение. Скажу, что вчера заглядывал кореш-приколист, духовный наследник Энди Ларкина, и решил меня разыграть, ужастиков пересмотрел, придурок. Она должна поверить. Тем более, что сама хорроры не любит, так что мое возмущение стопудово разделит. Поэтому этого вполне достаточно.

Однако моя стройная версия так и не пригодилась. Вода в ванной шумела долго. Я не засекал, но прошло минут пятнадцать. Хотел даже подойти и спросить, все ли в порядке. А потом вспомнил, как всегда сам бесился, когда в такой интимный момент кто-нибудь начинает в дверь скребстись.

— Пойдем, слоупок, у нас времени в обрез, — сказала Нацуки, наконец выбравшись наружу.

Я окинул коротышку взглядом. Она снова ухмыльнулась, но уже как-то иначе. Без огонька. Что так на нее повлияло? Я вроде ничего такого не говорил. Угрызений совести по поводу моих странных болячек Нацуки тоже испытывать не должна. Не она ж в них виновата, в конце концов.

Ладно, в конце концов, когда тебе восемнадцать, перепады настроения могут шарахнуть из ниоткуда. Вот ты счастливый и на таком подъеме летишь, что даже пустая гречка с маслом в сладость кажется, а через минуту размышления о мирских тяготах так жмыхают, что хочется только лежать на полу и слушать лучшие хиты группы «ХИМ».

(хе-хе, а помнишь, как во дворе фронтмена этого АНСАМБЛЯ все называли Выбле Вало)

Все равно никто не переплюнет Токио Хотел, как ни крути. Нынешние-то ребятки со своим презрением к Джастину Биберу и понятия не имеют, как в свое время у всех бомбило с этого немецкого проекта.

— Нат, все норм? — спросил я, когда мы вышли за дверь.

— Было бы норм, если бы ты не копался в замке, как улитка со сломанными руками, — проворчала Нацуки.

— У улиток вообще нет рук, — парировал я, — только рожки.

— Вот и у тебя должны быть рожки, — не сдалась она, — потому что ты баран, Гару.

Я вздохнул. Кажется, день будет чертовски долгим. Сдается мне, что она почему-то на жутком нервяке, потому и взвинтила свою «цун-цун» сторону до предела.

(а ты не нервничал, когда в первый раз с тянкой на свидание ходил? помнится, ты тогда перепутал ударение в слове «капуччино» и пробубнил что-то глупое, когда официант пожелал приятного аппетита)

Я заскрипел зубами и в очередной раз проклял свою замечательную память. Даже в этом не все как у людей. У нормального человека мозг только перед засыпанием вытаскивает дайджест самых кринжовых моментов из жизни, но это не про меня. Мой разум готов эту подборку в любую минуту предоставить. И закадровый смех фоном пустить.

А Нацуки все не унималась.

— Чего вздыхаешь-то? — ткнула она меня в бок локтем. Мы как раз покидали пределы райончика. Я вздохнул полной грудью, и свежий воздух хлынул в легкие. Сразу захотелось жить, творить, радоваться и даже быть полезным членом общества. Чего не случалось очень и очень давно. Примерно с последней тринадцатой зарплаты.

— Да есть одна незадача, — признался я.

Нацуки подняла бровь.

— М? Что-то забыл дома?

Ну еще бы. Ей только дай повод в чем-нибудь меня обвинить.

— Не забыл. Просто хотел по дороге завернуть в детский сад.

— Зачем это?

Превосходно. Червячок попался на мою наживку, и шас я ему святую ручную гранату запихаю куда следует.

(АЛЛИЛУЙЯ)

— Так меня воспитательница предупредила, мол, если Нацуки увидишь без присмотра на улице, то приведи ее назад. Она, говорит, часто вот так вот убегает, когда рисовую кашу есть не хочет и жирафиков раскрашивать.

Нацуки зашипела как раскаленная сковородка, на которую водой побрызгали. Отлично. Линейку здоровья снял, переходим к фаталити.

— Я обещал, что буду начеку. Но вишь, сегодня выходной и там никого нет, — доверительно поведал я, — оставить тебя так я не имею права. Душа болеть будет честная.

— Сейчас у тебя будет болеть не только душа, — пообещала Нацуки, — заткнись по-хорошему, Гару, иначе капец тебе!

— Поэтому вот что придумал, — проигнорировал я угрозу, — ща я тебя через забор перекину на территорию, а там либо сторож тебя встретит, либо завтра персонал найдет.

Нацуки издала такой мощный победный вопль, которому позавидовали бы и Зена-королева воинов, и Чудо-женщина, и попыталась пнуть меня по щиколотке. К счастью, я этот маневр разгадал заранее, поэтому отскочил и погрозил ей пальцем.

— А драться нехорошо. Знаешь, как у нас раньше говорили? «Мирись-мирись-мирись и больше не дерись. А если будешь драться, я начну кусаться».

— Прекрати меня к малолеткам сплавлять! — взвилась Нацуки, — мне, чтоб ты знал, восемнадцать полных лет исполнилось в сентябре, вот! Я всех в клубе старше, между прочим!

Тут она слегка потупилась и добавила:

— … кроме Юри. И Моники.

Я хохотнул. До чего ж она потешная все-таки. Не уверен, что смог бы с ней в отношения, конечно, потому что от такого бурного общения можно крышей поехать, но в маленьких дозах Нацуки освежает и БОДРИТ.

(тем более, что когда она одна, то ведет себя по-другому. вот увидишь, я тебе говорю. это стесняшка еще похлеще Юри. просто если та в себе окукливается при любой возможности, то розовый гремлин пытается казаться больше)

Тем более, что в остальном Нацуки действительно проявила себя по-взрослому.

Нашей первой остановкой по дороге стал супермаркет. Помня о том, насколько она душой прикипела к кексикам и прочим сластям, я подумал, что Нацуки щас прямиком пойдет опустошать кондитерский отдел. Но ошибся — продуктовая корзина оказалась разнообразная.

— Сегодня без вырезки, — поясняла она себе (и мне одновременно), — я беру только с шеи, там обычно отличное мясо, не сухое, но и без лишнего жира. Но свежего нет. Купила вот, — она выразительно показала на желтый поддон, — ребрышек на суп.

Я с уважением кивнул. Постепенно тележка заполнялась мукой, сыром, молоком, йогуртом, рисом и всякой всячиной. Надо бы тоже закупиться, но если я буду дошираки брать и прочие быстрорастворимые супы, это будет как-то не очень выглядеть по сравнению с таким набором. В отличие от Сайки, у которой в тележке тогда как раз валялась мечта любого вечно голодного подростка, Нацуки себе лишнего не позволяла.

Казалось бы, мелкая деталь. Абсолютно ноль значения для сюжета игры. А о человеке все же кое-что говорит.

— Что бы ты хотел к чаю? — вырвал меня из мыслей ее голос. Он