Книга Мелькнул чулок - Элизабет Гейдж

Он опять вздохнул, рассеянно оглядывая призы, расставленные на полке.

– Конечно, я подозревал, что Энни, может быть, и не очень разборчива в средствах, поэтому был не слишком удивлен, когда начались все эти слухи насчет того… ну, то есть, поведения Энни во время «Полуночного часа». Естественно, студия делала все возможное, чтобы замять эти сплетни, увы, – безуспешно. Может, это характер Лайны так повлиял на Энни. Мне больно об этом говорить, но я слышал, она вела себя как похотливая кошка во время съемок. Конечно, подобное поведение к добру не приводит. Но я был просто потрясен, когда узнал об аварии.

Керт широко улыбнулся.

– Но самое главное то, что Энни смогла выжить и вернуться! Студия была на ее стороне в самые худшие дни, и вот теперь Энни вновь на ногах. Несмотря ни на что, я убежден: перед ней – большое будущее. Надеюсь, она тоже в это верит. Может, вы сумели бы поддержать ее, ободрить, как Дэймон, убедить ее по-прежнему не сдаваться, идти сквозь тернии к звездам в работе и в жизни.

Фрэнк молча кивнул, но потом, собравшись с силами, сказал:

– Думаю, если бы съемки начались, это стало бы главным средством…

Керт поднял палец.

– Пусть это вас не беспокоит, Фрэнк, – уверенно объявил он. – Конечно, все знают: имя Дэймона не означает, что фильм обязательно будет кассовым или финансирование – мгновенным. Но он всегда был гордостью студии! Я лично прослежу, чтобы было сделано все возможное. Но вот за зрителей я ручаться не могу, только надеюсь, что они не посчитают иначе. Верно, что это время никогда не наступит. – Он упрямо потряс головой. – Нет, Фрэнк. Я вел и не такие сражения и выигрывал. И теперь сдаваться не собираюсь.

Керт встал и обошел стол.

– Ну что ж, – заключил он, протягивая руку. – Я всего лишь хотел рассказать о своих проблемах и объяснить, насколько счастлив, что с Энни все в порядке. Может быть, и от вас зависит помочь ей сохранить уверенность и достичь тех высот, для которых она предназначена. Скажите ей еще раз, что ее талант нужен людям. Заставьте понять Энни, что, если она верит в себя, все будет хорошо.

Фрэнк ощутил твердое пожатие сухой руки Керта. На какое-то мгновение оценивающие взгляды мужчин встретились, застыли, но ни одному из них не удалось прочесть истинных мыслей собеседника.

– Сделаю все, что смогу, сэр. Фрэнк, кивнув, вышел из кабинета.

Керт повернулся к окну, уставился на холмы, сцепив руки за спиной. Он был прав насчет Маккенны. И насчет Риса тоже, не говоря уже об Энни. Теперь Хармон был уверен в этом.

Он загнал всех их туда, куда хотел.

Керт был доволен собой. Воистину, ни один человек в Голливуде не способен столкнуть его с вершины, которой он достиг, поскольку знал человеческую натуру и ее слабости лучше, чем все его заклятые враги и конкуренты. Если Керт и захочет выпустить бразды правления, то лишь по собственной воле.

Хармон Керт чувствовал себя почти сверхчеловеком, стоя здесь, у окна, и глядя на землю, которую считал своим королевством.

Сегодня он встречается с Марго Свифт.

Глава XXVI

Керт и Кристин встречались трижды. Один раз среди недели и еще дважды по уик-эндам.

Керт давно пресытился женщинами. Но Кристин знала, чем удивить и поразить его – неистощимой изобретательностью в постели, сдавленными криками о пощаде, произнесенными шепотом непристойностями. Мысли о ней воспламеняли Керта больше, чем воспоминания о любой другой женщине, с которой он был когда-то.

Кроме того, она оказалась превосходным шпионом, красочно описывала подавленное настроение Дэймона из-за неурядиц с новым фильмом. Жестокие искорки мелькали в ее зеленых глазах, когда Марго рассказывала о бесплодных попытках Энни подготовиться к возвращению в мир кино, становившихся с каждым днем все более нереальными.

Эти разговоры служили своего рода прелюдией к любовной игре, возбудителем, подстрекающим Керта на все новые извращения.

Кристин позволяла ему делать с собой все, что угодно, издеваться любыми способами, ее тело было покрыто царапинами, синяками и следами укусов на бедрах, груди, в промежности.

Но, отдаваясь с покорной дрожью, Кристин внутри была холодна, как лед. И этим привязывала Керта все больше.

Кристин давно отточила технику притворства – необходимо дать понять садисту, что трясешься от ужаса перед неминуемыми издевательствами, наслаждаясь в то же время самой их жестокостью, и одновременно осторожно убеждать его в том, что он вовсе не так силен как мужчина, а она по-прежнему ждет от него большего, что его агрессия скорее возбуждает, чем причиняет боль, и что ему никогда еще не удавалось по-настоящему удовлетворить ее, несмотря на всю ярость его насилия.

Стоицизм женщины, ее равнодушие к боли – единственное, чего не может вынести садист, и в то же время это именно то, чего он тайно жаждет, поскольку сознает при этом собственное ничтожество. Кристин умела поддерживать это убеждение точно отмеренными дозами ехидных шуточек, притворного страха, театральных попыток сбежать. Кристин ползала по полу, хваталась за дверные ручки, когда Керт тащил ее обратно, рыдала от отчаяния, пока он впивался в ее соски, лизал раны с животным рычанием.

И постепенно Кристин добилась своего – приручила Керта.

Но она пошла дальше. Сексуальная примитивность Керта обедняла его фантазии. Он лишь жаждал ощутить вкус женской крови, слышать крики боли жертвы, когда он стискивал ее клитор или врезался в нее сзади.

Кристин решила «приукрасить» их свидания. Она стала приносить с собой орудия пытки и порабощения – наручники, веревки, ножи, дубинки, предназначенные не только для того, чтобы причинять боль, но и для того, чтобы насиловать ее.

Кристин уговорила Керта носить черную набедренную повязку, слегка приоткрывавшую его член, заставляла его набрасывать на ее лицо капюшон, обучила ритуальным словам и действиям, побуждала к интимным откровениям о жене и дочерях в моменты их изощренной близости, посреди самых безумных выходок – это было самое возбуждающее и непревзойденное средство совращения и сексуального закабаления партнера.

Мольбы о пощаде были такими отчаянными и убедительными, когда она, голая, корчилась перед ним, а его приглушенные проклятия и оскорбления становились все изощреннее, бесчеловечнее, потому что были порождением его больной фантазии.

– Ах, Харм, – стонала Кристин, насаженная на безжалостный пенис. По лицу девушки струились слезы. – Ты убиваешь меня. Почему ты делаешь это? Пожалей меня!

– О нет, кошечка, – рычал Хармон, содрогаясь в оргазме. – Только не тебя, грязная шлюха.

И с каждым толчком он все больше попадал в плен к Кристин.

Глава XXVII

Время торопило.

Керт был могущественным и коварным человеком. И Кристин гордилась своим завоеванием – всего за три недели ей удалось приручить Керта. С помощью одного из посредников она нашла в Нью-Йорке необходимую для ее целей комнату в мотеле. По его рекомендации она связалась с нужным человеком. Через него в Лос-Анджелесе подыскала в одном лице звукооператора и фотографа, который занимался подобного рода делами раньше.