Книга История Англии от Чосера до королевы Виктории - Джордж Маколей Тревельян

Однако Крымская война имела одно серьезное и благодетельное последствие – появился институт сиделок как профессия специально обученных женщин. Удивительный личный успех Флоренс Найтингейл заключается в навязывании ею современных методов госпитального дела командованию крымской армии, которое все еще было очень отсталым: оно даже не провело нескольких миль железной дороги от порта Балаклавы до линии осады перед Севастополем, пока его не принудило к этому общественное мнение на родине, возбужденное прессой и ее первыми «военными корреспондентами».

Сестра милосердия

Представление о сестрах милосердия как серьезной профессии, разрекламированное благодаря сенсационным сообщениям с театра Крымской войны, скоро укоренилось и в гражданской жизни и создало новую эру в деле общественного здравоохранения и медицинской практики. Кроме того, идея обучения женщин различным профессиям, обязанная своим появлением инициативе Флоренс Найтингейл, распространилась и на другие области жизни, помимо ухода за больными. Идеалы века Скотта и Байрона требовали, чтобы леди доказывали свое благородство красотой праздности и трогательной зависимостью от своих защитников мужчин. Но в последнюю половину царствования Викторин начала делать успехи совершенно иная идея, а именно: что женщины высшего и среднего класса, особенно незамужние, должны учиться, чтобы содержать самих себя и приносить некоторую пользу миру.

Крымская война оказала влияние и в менее важных вопросах. В подражание нашим героям из севастопольских траншей курение после своего восьмидесятилетнего изгнания из благовоспитанных кругов общества вновь стало модным. По тем же причинам вернулись после своего двухвекового отсутствия среди членов хорошо воспитанного общества и бороды. Типичным англичанином любого класса в середине периода правления Виктории был человек с бородой и с трубкой.

Это была эра «мускулистого христианства», напряженной деятельности и холодных ванн. Организованные игры, особенно крикет и футбол, быстро распространялись в школах, университетах и в обычной жизни. Пешеходные прогулки и новое развлечение – горные восхождения – были характерны для энергичного и атлетического поколения; даже дамам теперь разрешалось гулять пешком. Дни лаун-тенниса еще не наступили и едва ли могли наступить, пока был в моде обременительный кринолин. Но дамы и джентльмены состязались в более спокойных турнирах на крокетной площадке, где иногда представительницы прекрасного пола, подготовляя свой удар, осторожно передвигали мяч в более благоприятную позицию под просторным покровом кринолина.

Крымская война, однако, не повлекла за собой реформы в армии. Правда, было признано, что, хотя солдаты-ветераны сражались хорошо, поддерживая полковые традиции, унаследованные от испанской войны, основная масса солдат состояла из плохо подготовленных рекрутов, ими плохо руководили, их плохо кормили и плохо организовали как армию. Но армия вернула свой престиж в следующем году, во время индийского мятежа, когда викторианские достоинства – самопомощь и личная инициатива – обнаружились в полном блеске. Но в любом случае реформаторы этого века не интересовались армией. Они рассматривали ее как безнадежно аристократическое учреждение, на самом деле не нужное в цивилизованном государстве. Они интересовались не тем, чтобы обеспечить безопасность, улучшив армию, но тем, чтобы сберечь деньги, сократив ее.

Только в 1859 году возникла паника по поводу предполагаемых дурных намерений Наполеона III, хотя его действительным желанием было жить в дружеских отношениях с Англией. Жители острова пережили один из периодических испугов, который подчеркнул их постоянную неподготовленность, а результатом в этом случае было возникновение волонтерского движения, военное обучение деловых людей и их служащих в свободные от работы часы в соответствии со штатским и индивидуалистическим духом времени. Но попыток реформы регулярной армии так и не было сделано до тех пор, пока франко-прусская война 1870 года не показала, хотя и не очень ясно, английской публике, что среди этих странных иностранцев что-то происходило. В этом случае паника удачно вызвала реформы Кардуэлла, которые включали в себя уничтожение покупки офицерских патентов и краткосрочную систему военной службы, создавшую наконец армейские резервы.

Глава XVIII Вторая половина Викторианской эпохи (1865-1901)

Одной из трудностей, с которыми встречаешься при попытке написать социальную историю нации как нечто отличное от ее политической истории, является отсутствие определяющих фактов и точных дат, по которым можно нарисовать ход событий. Социальные привычки людей и экономические обстоятельства их жизни, особенно в настоящее время, всегда находятся в движении, но они никогда не меняются полностью или все сразу. Старое частично проникает в новое, и притом в такой мере, что часто возникает вопрос, следует ли приписывать какую-нибудь тенденцию в мыслях или практике именно данному поколению или следующему.

Но в целом наиболее заметные изменения тенденций викторианской Англии можно отнести к шестидесятым и семидесятым годам. Старые вехи еще существуют, но они больше уже не являются столь заметными. Территориальная аристократия еще господствует в сельских областях и еще руководит обществом в Лондоне и на собраниях в своих сельских поместьях; еще процветает индивидуальный делец с его несомненными, хотя и ограниченными добродетелями буржуазной самопомощи. Но эти классы уже не заполняют сцену в такой степени, как в дни Пальмерстона и Пиля, а идеи – или недостаток идей, – которые они отстаивали, оспариваются теперь другими наряду с «радикалами из низших слоев». Во всех категориях общества свободные дебаты о социальных обычаях и религиозных верованиях занимают место установившихся верований ранней Викторианской эпохи. Джон Стюарт Милль в своем сочинении «О свободе» (1859) проповедовал доктрину восстания против покорного принятия установленных мнений, а дюжину лет спустя такое отношение стало весьма обычным. Это либеральный, откровенный век, наиболее характерными людьми которого являются не аристократы и не лавочники, а люди с университетским образованием или люди интеллигентных профессий, читатели Милля, Дарвина, Хаксли и Мэтью Арнольда, Джорджа Элиста и Браунинга, – образованные бородатые интеллигенты.

Демократия, бюрократия, коллективизм – все двигалось вперед, подобно приливу, молчаливо надвигающемуся в сотнях бухт и заливов. Следует дать по крайней мере краткий список некоторых из тех изменений, которые отличают семидесятые годы от предшествующего поколения. Удар, нанесенный дарвинизмом библейской религии англичанина, сказался во многом, хотя еще не всюду; в 1871 году Оксфорд и Кембридж стали доступны для всех независимо от вероисповедания; естественные науки и история быстро заняли свое место в научном мире рядом с классическими науками и математикой; в 1870 году конкурсные испытания стали обычным способом вступленияна гражданскую службу, позволяющим вовлечь наиболее способных молодых людей из университетов в ряды новой бюрократии; трудящиеся мужчины городов получили – по биллю 1867 года о реформе – парламентское представительство, а три года спустя закон Форстера обеспечил для всех начальное образование; по законам 1871-1875 годов тред-юнионы получили новую хартию прав, соответствующих их растущей силе; в деловой сфере компании с ограниченной ответственностью заняли место старых семейных фирм; профессиональная и социальная эмансипация женщин шла вперед к тем ее пределам, которые защищались в книге Милля «Подчиненное положение женщин» (1869); в Оксфорде и Кембридже были основаны женские колледжи, а женские средние школы были намного улучшены; акт о собственности замужних женщин избавил жену, если она имела свои собственные деньги, от экономической зависимости от своего мужа; «равенство полов» начали защищать в теории и во все большей степени осуществлять на практике среди всех классов. Требование политических прав для женщин было результатом уже совершившегося в значительной степени социального освобождения их.