Книга Дитя Всех святых. Перстень со львом - Жан-Франсуа Намьяс

Но вот, наконец, после обеда Франсуа раскрыл Жанову книгу. С самого крещения Изабеллы она хранилась у Ариетты в комнате, на аналое. Это был большой и толстый том. Франсуа положил его на стол и уселся между женой и дочерью. Он нажал на застежку, раскрыл, и они все трое ахнули от восхищения.

На первой странице была только буква «А», прописная и строчная. Трудно было вообразить себе что-нибудь более красивое. Буква была составлена из крыльев бабочек, перышек, сухих лепестков, золотых и серебряных блесток и чего-то еще, уже с трудом определимого. Это было так же прекрасно, как и удивительно. Восхищенная Изабелла хотела заглянуть на следующую страницу, но Франсуа ей в этом отказал: она должна сначала научиться писать букву «А». Девочка тотчас же принялась за работу.

***

Пришло Рождество и было очень веселым. Ради десятой годовщины их свадьбы Франсуа попросил Ариетту надеть платье Французской Мадам. Даже Изабелла, довольно равнодушная к украшениям, пришла в восторг и немедленно потребовала себе такое же. Бидо ле Бурк, обычно обедавший вместе со стражниками, на этот раз разделил праздничную трапезу с хозяевами. Строго предупрежденный Франсуа, он не поносил в присутствии Ариетты этих свиней-англичан и не горланил свои песни. Он только пил, пока не сделался совершенно пьян, и тогда спокойно заснул.

Вскоре после Нового года Франсуа получил послание от Мардохея Симона. Узнав о приезде сира де Вивре, куссонский управляющий давал ему подробнейший отчет о состоянии дел в сеньории. Обустройство переселенцев прошло превосходно. Далее следовали длинные материальные обоснования и выкладки, которые Франсуа пропустил. И только в самом конце письма Мардохей упоминал о Юдифи. Он благодарил своего сеньора за его благородный поступок. Они с Юдифью сразу же поладили и полюбили друг друга. Они заключили брак в нантской синагоге, и Юдифь родила девочку, которую назвали Мириам.

Уроки верховой езды Франсуа не прекращал и зимой, с радостью установив, что его сын постепенно вошел во вкус. Порой они даже устраивали скачки ради удовольствия. Каждый их урок по заведенной привычке заканчивался соревнованием. Франсуа принимал меры к тому, чтобы выигрывать только честно, после того как они бурно оспаривали результат. Луи возбужденно вскрикивал и смеялся… Франсуа был счастлив. Своим воспитанием он намеревался сгладить некоторые крайности в характере ребенка. В Луи от природы было заложено политическое чутье и чувство ответственности, оставалось только добавить к ним физические качества. И, продолжая таким образом, Франсуа сделает из него превосходного рыцаря.

Каждая страница Жановой книги содержала одну букву алфавита. Когда они добрались до «Z», Франсуа спросил себя, что же такое может быть на следующей странице, и перевернул ее не без любопытства. Там оказалась одна короткая фраза: «Не надо ненавидеть волков». В первый раз не было ни крыльев бабочек, ни перышек, ни блесток. Фраза была каллиграфически выписана чернилами и украшена орнаментом, как это часто встречается в книгах, но все вместе выглядело замечательно. Заглавная буква с заставкой отличалась изысканным рисунком, а всю страницу в целом окаймлял фигурный фриз из танцующих волков.

Изабелла, по-прежнему очарованная, постаралась как можно лучше прочесть фразу, чтобы поскорее перейти к следующей странице. В течение некоторого времени все страницы походили одна на другую, поскольку содержали единственную фразу в обрамлении прекрасных рисунков. Потом иллюстрации вдруг исчезли, и из всех картинок к тексту осталась лишь затейливая буквица. Несколько разочарованная Изабелла принялась за чтение. Но разочарование быстро забылось: это оказалась короткая побасенка в подражание «Роману о лисе», изрядно ее позабавившая.

Вслед за баснями последовали сказки и новеллы, занимавшие по нескольку страниц, на которых уже не оставалось ничего, кроме текста. Оказавшись перед такой страницей в первый раз, Изабелла даже разозлилась, но история оказалась настолько увлекательной, что она быстро забыла, что картинок больше нет.

Весной они начали настоящий роман, написанный убористым почерком; он занимал собой весь остаток книги. Чтение было трудным, но Изабелла приложила все свое усердие, чтобы добраться до конца, и вот однажды, в июле, была прочитана последняя строчка. В книге оставалась всего одна страница. Когда Франсуа раскрыл ее, он сразу же узнал нервную руку своего брата, скоропись которого уже видел, когда тот делал заметки под диктовку мэтра Эрхарда. Изабелла даже наморщила лобик и высунула язык, чтобы лучше сосредоточиться, и прочла:

Не показалось ли тебе, что роман, который только что прочитан тобою, гораздо прекраснее буквы «А», встретившей тебя на первой странице? Однако он написан крохотными черными буковками, в которых вроде бы нет ничего веселого. Но зато они рассказали тебе историю, и эта история гораздо лучше самой красивой из картинок. Дитя мое, станешь ли ты со временем рыцарем или благородной дамой, люби книги, и они станут твоими друзьями. Они дадут тебе то, чего не сможет дать жизнь: розы зимой, снег летом, даже любовь, когда она уйдет из твоего сердца. Они будут преданно служить тебе. Можешь ли ты приказать уняться дождю и сиять солнцу? Закрой книгу, что говорит тебе о дожде, и открой ту, где говорится о солнце, и солнце засияет. Все это происходит по одной-единственной причине, которую ты, быть может, поймешь, когда вырастешь: слова гораздо сильнее вещей.

Так кончился 1371 год. Изабелла приохотилась к чтению и все больше времени стала проводить за книгами, сначала вместе с Франсуа и Ариеттой, а потом и одна. Ради этого она оставила свои чересчур подвижные игры, меньше интересовалась оружием, меньше требовала рассказов о войне. В свою очередь, и Луи полюбил верховую езду и уже не морщился, когда отец заявил ему, что скоро займется с ним фехтованием.

Франсуа был доволен. Еще несколько усилий, и его дети станут такими, какими он желал их видеть. Единственным его беспокойством было то, что война может вернуться в любой момент и тогда ему придется расстаться с ними на неизвестное время…

***

Такой момент настал в середине мая 1372 года. Военные действия возобновились. Франсуа надлежало присоединиться к коннетаблю в Пуату. Опять расставание! Ариетта улыбалась, как обычно, Изабелла плакала, как и в прошлый раз. Единственным отличием стало то, что Луи теперь тоже плакал.

Франсуа попросил Бидо ле Бурка сопровождать его. Ему нравилось присутствие этого человека, к тому же он мог послужить ему чем-то вроде оруженосца. Французскую армию они застали перед крепостью Сен-Север, на берегу Эндра. Дю Геклен, выступивший в поход в начале июня, не терял времени даром. За один месяц он взял все главные укрепленные пункты верхнего Пуату: Монморильон, Монконтур, Шовиньи. Сен-Север оставался последней преградой перед Пуатье…

Французская армия была внушительна. Под началом дю Геклена собралось не меньше сорока восьми знамен, два маршала Франции, герцог Беррийский, брат короля, герцог де Бурбон и цвет рыцарства. Франсуа не видел ничего подобного со времени общего сбора в Шартре, предшествовавшего сражению при Пуатье.

Стены Сен-Севера были высоки и не страдали от отсутствия защитников, чьи головы виднелись из-за зубцов. Продвигаясь вдоль валов, Франсуа заметил вдалеке палатку под знаменем с черным двуглавым орлом. Он решил подъехать поближе. Ему захотелось вновь увидеть, пусть даже мельком, того, кого он не встречал со времени битвы при Понвиллене. Кто знает, может он сумеет приблизиться к нему настолько, чтобы заговорить?