Книга Тайна Овального кабинета - Николай Чергинец

Ибрагим Ругова в беседе с журналистами в своем доме в Приштине прямо заявил: для НАТО настало время не убивать людей, а помогать искать решение проблемы Косово. Ситуация в Косово сложилась крайне трагичная: надвигается всеобщая гуманитарная катастрофа невообразимого масштаба. За последние два дня Косово покинули более 30 тысяч человек, а с начала бомбардировок — более 130 тысяч. Ибрагим Ругова призвал Белград, Европейский союз, Контактную группу, Россию и всех тех, кто имеет отношение к косовскому вопросу, к сотрудничеству в интересах дипломатического урегулирования конфликта.

Высказывание лидера косовских албанцев означает новый поворот в деле разрешения югославского кризиса. Две конфликтующие стороны в Косово в принципе готовы сесть за стол переговоров. НАТО же в таком случае выступает как «третий лишний», поскольку в переговорном процессе определен другой посредник — Контактная группа по бывшей Югославии в составе России, США, Франции, Великобритании, Германии и Италии. По логике вещей, прежде чем наращивать масштабы ракетно-бомбовых ударов, НАТО следовало бы обратиться именно к этой инстанции. Рухнули расчеты НАТО на то, что в случае начала наземных операций действия союзных сил будут поддержаны всеми косовцами. Бомбардировки разрушили единство косовских албанцев, которое и раньше было весьма нестабильным. Теперь за продолжение и наращивание военной операции НАТО в Косово выступают лишь вооруженные группировки, на счету которых кровавые бойни, террористические акции, контрабанда наркотиков».

Сара откинулась на спинку кресла и задумалась. Только что прочитанное вызвало у нее двоякое чувство. Она вспомнила, как звонила Джону и требовала начать воздушные атаки на Югославию. Может, действительно, в тот момент ее облучали и настроили на эти требования? Но, с другой стороны, в прочитанном материале явно был какой-то еле осязаемый подтекст. Что хотел сказать автор между строками? Скорее всего, натолкнуть на мысль, что нельзя проводить наземную операцию? Прекратить бомбежки? «Да, очень похоже, что автор тонко подталкивает к выводу, который содержится в материале».

Она нажала кнопку переговорного устройства:

— Роза, кто готовил справку по Югославии?

— У вас две справки по Югославии, миссис, обе готовила миссис Ева Мискури.

Поблагодарив помощницу, Сара взяла следующий лист. Это была перепечатка статьи одной из итальянских газет. Сара начала читать: «Прошедшая ночь стала поворотным пунктом в операции НАТО против Сербии. Нанеся удар по белградскому телевидению, западные союзники впервые с начала боевых действий сознательно допустили жертвы среди мирного населения. Рубикон перейден! До сего времени НАТО стремилась вести войну цивилизованную. Да, гражданское население страдало от бомбардировок. Но каждый раз это происходило в результате ошибок. Либо ракета отклонялась от курса, либо пилот принимал трактора и грузовики, вывозившие беженцев, за колонну бронетехники.

Сегодняшней ночью никакой ошибки не было. Ракеты наводили именно туда, куда они попали. Те, кто разрабатывал операцию, знали: в здании будут находиться люди, не имеющие отношения к действиям режима Милошевича, — журналисты, операторы, техники, ведущие выпусков новостей, сторожа и уборщицы. Их убийство было запланированным. И означает это только одно: с сегодняшней ночи цивилизованная война на Балканах закончилась. Началась война без правил.

Что бы ни говорили о Слободане Милошевиче, определенный «кодекс поведения» он до сих пор соблюдал. Войну против НАТО он вел как европеец, не уподобляясь ближневосточным диктаторам. Пленных американцев не размещали в качестве «живых щитов» на стратегических объектах. На улицах западных столиц не взрывались бомбы, заложенные террористами из югославских спецслужб. Против миротворцев из стран НАТО, размещенных в соседней Боснии, диверсии пока не устраивались.

До сегодняшней ночи казалось, что и НАТО придерживается неких «правил игры». И в первую очередь убеждены в этом были сами сербы. Официальная пропаганда твердила о «зверствах натовских агрессоров», однако тысячи белградцев собирались на рок-концерты в центре города, выстраивались «живой цепью» на мостах через реку Саву. Значит, верили, что с ними воюет «гуманный» противник, который щадит мирное население. Бомбардировка телецентра вполне может перевернуть эти представления. А значит, еще больше озлобит югославов, сплотит их вокруг Милошевича.

У союзников по НАТО своя аргументация. Для них телевидение — рупор пропаганды преступного режима. Следовательно, гражданским объектом не является и подлежит уничтожению. Возможно, западную публику, подвергаемую в последнее время беспрецедентной обработке, подобные доводы и убедят. Особенно если их десятки раз повторят различные высокопоставленные лица — в мундирах и без. Но суть от этого не изменится. Здание телецентра военным объектом не было и не станет от этих слов таковым, а погибший технический персонал не превратится в зловещих организаторов этнических чисток.

Натовские генералы, разработавшие ночную операцию, поставили себя на одну доску с теми, против кого воюют.

Удары по телецентру показали: церемониться с сербами НАТО не собирается. Милошевича припирают к стенке, толкают к радикальным шагам. Вот только не ясно, выиграет ли от этого сам Запад?»

Сара Макоули некоторое время продолжала смотреть на бумагу, словно ждала, что на ней вот-вот проявятся слова, объясняющие, какую цель преследует Ева Мискури, предоставившая этот материал.

Сара набрала номер телефона супруга и, услышав его голос, спросила:

— Джон, ты не читал материалы, которые подготовила твоя дорогая Ева?

— Сара, ты что, уже ее пришиваешь мне? Неужели забыла, в какой ситуации мы оба находимся? — еле скрывая раздражение, произнес он.

— Я имею в виду другое. Мне кажется, что Ева Мискури — шпионка. Она явно пытается навязать нам чью-то волю.

— Не мели чепухи. Миссис Мискури прекрасно делает свое дело. Неужели ты не понимаешь, что нам надо знать разные мнения по важнейшим вопросам. На ошибку нам права не дано.

— Я сказала тебе то, что должна была сказать, а ты подумай. И еще. Я вечером хочу выехать в Нью-Йорк, завтра у меня три выступления на собраниях избирателей, а вечером участие в теледебатах.

— Ты поедешь автомашиной?

— Да. В пути подготовлюсь к теледебатам. Чувствую, придется несладко от наскоков по этому Хаммеру.

— И Сольдо?

— Да, черт возьми! Этот Сольдо входил в группу моей поддержки.

— Хорошо, Сара, счастливого тебе пути. Не горячись и не нервничай. Кстати, завтра у меня тоже тяжелый день. Большое жюри, по-моему, приступает к завершению этого спектакля. И чем он закончится, трудно сказать.

— Будем надеяться на справедливость, — произнесла Сара и попрощалась с супругом.

Она не знала, что Джон тут же вызвал Еву Мискури. Когда она вошла в кабинет, спросил:

— Что ты там за материал Саре дала? Она даже высказала предположение, не шпионка ли ты.

— Вот как! — улыбнулась Ева. — Ну, это еще полбеды. Для меня главное, чтобы она не заподозрила меня в другом. А материал я ей дала о Югославии, но с изложением иной, отличной от нашей точки зрения. Сделала я это умышленно, потому что миссис Сара уже несколько раз в присутствии сотен людей слишком экстремистски высказывалась в отношении славян. А это чревато тем, что ее противники могут воспользоваться неосторожным высказыванием и нанести весьма болезненный удар. Как они это сделали сегодня, — Ева предложила Президенту газету, — прочтите, мистер Президент.