Книга Первый блицкриг, август 1914 - Барбара Такман

Здесь надо отметить, что формирование Шлиффена как военного теоретика происходило в эпоху князя Бисмарка. Великий канцлер задолго до Черчилля выучил знаменитую формулу: «Война слишком серьезное дело, чтобы доверять его военным». Имея дело с такими высококлассными профессионалами, как Роон и Мольтке старший, он все же стремился к тому, чтобы военным оставалось лишь доделать начатую им работу. Б. Лиддел Гарт в «Стратегии непрямых действий» отмечает, что во всей военной истории трудно отыскать примеры большей беспомощности одной из сторон, нежели беспомощность Австрии в 1866 и Франции в 1870 году. Заметим, что во всех трех бисмарковских войнах Пруссия, по сути, была агрессором. Однако же в первом случае Бисмарк создал Пруссии имидж страны, защищающей нерушимость международных обязательств, а в двух других — спровоцировал нападение неприятеля на «бедную маленькую миролюбивую уступчивую» Пруссию.

Увы, Бисмарк был не только первым, но и последним великим немецким политиком. Его преемникам не хватало прежде всего гибкости. В результате Германия быстро потеряла союзные отношения с Россией, поссорилась с англичанами, а к началу Мирового кризиса оказалась в хвосте австро-венгерской дипломатии: по сути, в Вене решали, вступать ли Берлину в войну.[87]

Для того чтобы обеспечить выполнение плана Шлиффена, от немецкой дипломатии требовалось подлинное искусство. Быть может, и сам Бисмарк не сумел бы корректно решить задачу «отмывки черного кобеля». Но во всяком случае Шлиффен был вправе ждать от Министерства иностранных дел хоть какого-то осмысленного содействия.

Если благоприятная позиция нейтральных держав представляла собой «непременное условие» выполнения плана Фишера, то для замыслов Шлиффена позитивное отношение нейтралов было не столь принципиально. Однако была одна страна, вступление которой в войну на стороне Германии было для него абсолютно необходимо. В той же мере, в которой участие России было необходимо Антанте. Речь идет об Италии.

Италия — это не только добавочные 25 дивизий (сомнительного, впрочем, качества), не только высвобождение значительных сил австро-венгерской монархии, не только второй фронт для Франции. Италия — это флот. Если Италия остается нейтральной или воюет на стороне Антанты, ее флот и флот Австро-Венгрии взаимно уравновешивают друг друга. Тогда французский флот, усиленный английской эскадрой, получает неоспоримое господство в Средиземном море.

Но если Италия выполняет свои обязательства по Тройственному союзу, ситуация выглядит по-иному: к концу 1914 года германский флот имеет в Средиземном море 8 дредноутов против 4 французских (худшего класса). Если же в результате разгрома Франции французские корабли будут затоплены (например, в Ту лоне), преимущество немцев на Средиземном море становится подавляющим, и они начинают всерьез угрожать важнейшим узловым точкам Британской империи — Гибралтару, Мальте, Александрии.

На этом рассуждении и основывался второй этап плана Шлиффена: английская блокада прорывается в Средиземном море. Англичане вынуждены либо отдать этот регион и потерять империю, либо перебросить туда не менее трети наличных сил Гранд Флита. При этом оставшихся сил для полной блокады не только Северного моря, но и французского побережья могло не хватить.

Именно здесь срабатывает «поправка Шлиффена» к идеям Фишера: поставить блокаду под сомнение периферийной (средиземноморской) стратегией. Шансы на успех этой операции (разумеется, при условии разгрома Франции и вступления в войну Италии) можно оценить, как «50 на 50». Очень многое зависело бы от баланса потерь на море кампании 1914 года.

Теперь замысел Шлиффена ясен. Ключ к победе над Францией лежит в юго-западной Бельгии. Ключ к победе над Англией лежит на Средиземном море, и владеют им итальянцы.

Именно на этом фронте дипломатия Тройственного союза потерпела свое самое тяжелое поражение. Италия, имеющая территориальные претензии исключительно к своему союзнику — Австро-Венгрии, сославшись на формально оборонительный характер Тройственного союза, отказалась вступить в войну и тем предрешила успех Великобритании.

Итак, предвоенная борьба за союзников с огромным перевесом выиграна Антантой. Если не считать Турции, которая была обречена выступить против России (как Франция — против Германии), Германии удалось обеспечить себе (и то скорее случайно) содействие только одной державы — Болгарии, в то время как Великобритания перетянула на свою сторону весь остальной мир.

«Неужели у нас совсем не осталось друзей?» — спрашивали друг друга немцы в 1914 году.

С. Переслегин

План Шлиффена в действии

I. Западный Фронт. Общие контуры операций во Франции и Бельгии

«Искусство шахматиста не только в том, чтобы наметить правильный план, но главным образом в том, чтобы провести его точными, порой единственными ходами» (Д. Бронштейн).

План Шлиффена был очень сложен для исполнения. Сложен чисто технически: командующий должен был постоянно согласовывать между собой движения семи армий Западного и одной армии Восточного фронта. Для каждой армии следовало найти маршрут следования, организовать систему снабжения, обеспечить охрану коммуникаций. При колоссальной численности правого крыла даже дорожная сеть Бельгии и Северной Франции могла стать для него недостаточно плотной. Весь план имел успех или, напротив, терпел неудачу в зависимости от владения немцами только одной железнодорожной линией.

Шлиффен, ориентирующийся в тонкостях собственного оперативного замысла так, как может только создатель, ушел в отставку и умер за несколько лет до войны. Даже умирая, он говорил в бреду об усилении армий правого крыла. «Нельзя быть достаточно сильным в решающем пункте».

Сменивший его Г. Мольтке не был бездарностью, что бы ни писали на этот счет послевоенные германские военные публицисты. Не был он и трусом. Когда в начале войны Мольтке пишет своей жене, что с радостью отдал бы жизнь, чтобы завоевать победу, он вполне искренен. Но еще древние римляне знали, что «храбрость приличествует солдату; командующий же приносит пользу своей предусмотрительностью».

Хотя проработкой оперативной схемы Шлиффена Мольтке занимался почти десять лет, суть плана, его идею он не понял абсолютно. Не понял даже и относительно. В результате все изменения и дополнения, внесенные Мольтке в план, оказались неудачными, более того — противоречащими самой логике Шлиффена.

Утверждая, что в августе 1914 года немцы осуществили на Западном фронте «Шлиффеновский маневр», мы забываем, что шедевр мастера от поделки подмастерья отличают не столько общие контуры, сколько тонкости. Два самолета могут иметь близкие размеры, схожую форму крыла, быть почти неразличимы внешне, но при этом один будет прекрасно летать, а другой не сможет оторваться от земли.