Книга Дюна. Батлерианский джихад - Кевин Андерсон

– Я знал, что нам не придется ждать освобождения сто лет. – Он него пахло приправленной специями кашей, которую давали рабам на ужин. – Бел Моулай восстановит справедливость. Лорду Бладду придется уступить нашим требованиям.

Исмаил нахмурился. Он не разделял энтузиазма своего друга.

– Нельзя рассчитывать на то, что поритринские аристократы просто пожмут плечами и отменят рабство, которое существует здесь уже сотни лет.

– У них просто не будет выбора. – Алиид крепко сжал кулак. – О, как бы мне хотелось быть сейчас в Старде, чтобы участвовать в восстании. – Он издал неприличный звук. – Мы здесь теряем время, целыми днями рисуя красивые картинки на скале для ублажения наших угнетателей. Какой в этом смысл?

Алиид откинулся назад, опершись на руки. По его узкому лицу скользнула хитрая улыбка.

– Знаешь, мы можем внести нашу лепту в восстание. Даже здесь.

Исмаилу было страшно даже подумать, что может предложить Алиид.

На плоскогорье опустилась завеса непроглядного мрака ночи. Охранники отправились спать в свое отгороженное помещение. Алиид сумел вовлечь Исмаила в дело, клятвенно пообещав ему, что не будет никакого кровопролития.

– Мы просто сделаем заявление. – При этом Алиид скривил губы в невеселой, мрачной усмешке.

Двое друзей принялись обходить остальных, перебираясь от палатки к палатке и набирая себе единомышленников. Несмотря на то что в Старде бушевало восстание, охранники не слишком опасались горстки мальчишек, измученных непосильной многочасовой работой на стенах каньона.

Перешептываясь при свете звезд, молодые люди похитили из складского барака верхолазное снаряжение. Мозолистыми пальцами они завязали узлы, проверили крепления, надели страховочные пояса, продели ремни под мышками, зафиксировали петли и укрепили карабины на тросах, перекинутых через блоки, помещенные на кронштейнах, вделанных в скалу.

Четырнадцать молодых людей скользнули в бездну, туда, где на отвесной стене каньона красовалась сага о деяниях десяти поколений предков лорда Бладда. Мальчики ценой своего пота, а иногда и крови, выкладывали это мозаичное панно, укладывая кусочки смальты в гнезда, предварительно выжженные лазером по контуру, начертанному для вящего удовольствия лорда.

Молодые люди украдкой спустились на своих тросах вниз, вдоль гладкой стены, отталкиваясь от нее босыми ногами. Раскачиваясь, как маятник, Алиид принялся молотком выбивать из гнезд цветную мозаику, уничтожая лицо изображения. Рев воды в каньоне и завывание ветра заглушали стук от ударов молотка.

Исмаил спустился ниже и принялся выбивать из гнезд синюю глазурь, которая при взгляде издали представляла собой не что иное, как исполненный великой мечты голубой глаз какого-то древнего лорда по имени Дриго Бладд.

У Алиида не было на уме какого-нибудь более или менее стройного плана. Перемещаясь вверх, вниз и в стороны, он наугад выбивал куски изображения, которые первыми попадались ему под руку. Он случайным образом выбил сотни цветных плиток, которые, беззвучно падая, исчезали в распахнутой внизу бездне. Другие мальчики тоже выбивали мозаичные плитки, разрушая панно с такой старательностью, словно могли, разбив мозаику, заново переписать человеческую историю.

Шикая друг на друга и пересмеиваясь, они проработали несколько часов. Несмотря на то что мальчики едва могли рассмотреть друг друга в тусклом свете звезд, Алиид и Исмаил, совершая свой грубый вандализм, прерывали работу, обменивались шутками и заговорщическими улыбками, а потом снова принимались крушить панно.

Наконец, когда над горизонтом появились первые лучи восходящего солнца, мальчики взобрались вверх по стене каньона, сложили снаряжение в сарай и юркнули в свои палатки. Исмаил залез под одеяло, надеясь поспать хотя бы часок, прежде чем их разбудят надсмотрщики.

Им удалось вернуться незамеченными. Утром же над лагерем прозвучал сигнал тревоги, и мальчиков выгнали из палаток и построили вдоль края каньона. Красномордый начальник работ, рассвирепев, требовал признания, требовал, чтобы мальчики назвали имена варваров. Их избили кнутами одного за другим и лишили пищи и воды.

Били мальчиков так, что они явно лишились способности работать на много дней. Но все усилия надсмотрщиков были напрасны. Естественно, никто из мальчиков ничего не видел. Они всю ночь спокойно спали в своих палатках.

Злонамеренное уничтожение панно на скалах каньона стало последним ударом, который окончательно вывел из себя лорда Бладда. Он старался быть разумным и терпеливым во время бунта. Он потратил несколько недель на то, чтобы образумить и призвать к порядку Бела Моулая и его сподвижников.

Когда он объявил день позора, это не подействовало на психику нецивилизованных невольников – им просто нечего было стыдиться, – и лорд понял, что все это время он обманывал сам себя. Дзенсунни и дзеншииты принадлежали к маргинальной человеческой расе, их вообще можно было считать существами другого биологического вида. Неспособные работать во имя общего блага, эти неблагодарные примитивные существа воспользовались терпеливостью культурных людей. Судя по тому, что они сделали, у этих людей отсутствовали всякие представления о совести и морали.

Рабы саботировали установку новых защитных полей Хольцмана на корабли Армады и отказались работать над новым важным изобретением ученого. Чернобородый предводитель повстанцев взял в заложники некоторых аристократов и держал их в помещении для рабов. Моулай блокировал работу космопорта, прекратив всякий импорт и экспорт и парализовав всю деловую и торговую жизнь Поритрина. Его преступные последователи сжигали дома, промышленные предприятия и сельскохозяйственные имения. Хуже того, Бел Моулай потребовал освобождения всех рабов – словно свобода была такой вещью, которую можно было получить в подарок, не заслужив ее! Такое требование было просто пощечиной тем миллиардам людей, которые сложили свои головы в борьбе с мыслящими машинами.

Бладд в который раз подумал об убитых гражданах Гьеди Первой, о жертвах налета кимеков на Салусу Секундус, о колдуньях Россака, которые добровольно пожертвовали жизнью ради уничтожения кимеков. У него вызывало отвращение то, что этот Бел Моулай спровоцировал недовольных рабов на саботаж всех усилий человеческой расы. Какова же эгоистическая самоуверенность этих проклятых буддисламистов!

Лорд Бладд пытался вести с ними переговоры. Он надеялся, что рабы внимут голосу разума, поймут, насколько высоки ставки в этой игре, и раскаются за трусливое поведение своих предков. Но нет, теперь лорд понял, насколько глупыми были все его надежды и ожидания.

Узнав об акте вандализма на стенах каньона, лорд не поверил этому сообщению и вылетел на своей платформе к каньону, чтобы лично удостовериться в происшедшем. Сердце его упало, когда он увидел, что эти варвары сделали с его любимым детищем – столь долгожданным мозаичным панно истории Поритрина. История благородного семейства Бладдов была осквернена! Этого лорд Нико Бладд вытерпеть уже не мог.

Он с такой силой сжал перила платформы, что у него побелели костяшки пальцев. Свита была напугана таким проявлением гнева, решимостью, кипевшей под маской напудренного и ухоженного лица, которое всегда казалось подданным таким цивилизованным и культурным.