Книга Исландия эпохи викингов - Джесси Л. Байок

Торвальд сказал, мол, нет у него возможности выдать им Олава, зато весьма вероятно, коли они сейчас же бросят толкаться локтями и выйдут на воздух, что им будет удача увидеть его.

Те сказали, мол, раз так, не нужно их дольше упрашивать.

Торвальд сказал, мол, сами будут виноваты, коли он уйдет.

Тут они все выскакивают наружу и видят вдали человека который бежит со всех ног и уже добрался до Южной Хромой реки. И люди с Долгого склона припустили за ним.

Ветер тем временем окреп, и сквозь метель было почти ничего не видно, да и передвигаться стало непросто.

Олав не заходил ни в какое жилье в долине, пока не добрался до доильни, принадлежавшей Гудмунду, называлась она у Теплого озера. Там он прилег и немного поспал. А потом ушел прочь. А тут как раз появились люди Энунда, а его и след простыл. И так было трижды за ночь, что он убегал из доильни всякий раз, когда по его душу приходили люди Энунда. А потом они отправились восвояси вниз по долине, решив, что не иначе он ушел на юг через пустошь.[667] А он дождался, пока не рассвело, и ушел прочь, и целый и невредимый вернулся в Ивняковую трясину.

А люди с Долгого склона отнесли Рунольва на Южную Хромую реку. Там жил Торстейн золотых дел мастер, женатый на Сигрид дочери Тьёдольва. Она там жила долгие годы, и это Гудмунд так устроил, что Торстейн взял ее в жены и с ней получил эту землю.

Торстейн принял Рунольва и перевязал ему раны.

В то время на хуторе Скотий пригорок жил Бьёрн священник, сын Стеинмода. Он был женат на женщине по имени Бирна дочь Гудмунда. Он расторг свой с ней брак, купил для нее хутор под названием Верхний Долгий склон и отправил ее туда. У них была дочь, и ее тоже звали Бирна. Обе были женщины красивые и обходительные.

Торвальд с Хромой реки частенько туда захаживал и болтал с Бирной младшей. У него был также домочадец по имени Гудмунд сын Тасси. Его любимое развлечение было болтать с Бирной старшей, так что они оба туда ездили.

И вот полмесяца спустя после того, как Рунольв получил увечье, поехали они на [Верхний] Долгий склон и сидели беседовали с женщинами, по своему обыкновению.

Туда же днем приехали сыновья Никуласа, Лейв и Халли, и сидели там внутри. А как стало смеркаться, приехал Торфинн сын Энунда и с ним Тьёрви, который жил на хуторе Рыжий ключ, но чаще бывал у Энунда.

А как они вошли в жилые покои, вскочил Халли и нанес Торвальду удар, и попал в грудь, но лезвие отскочило от кости. А Лейв и Тьёрви держали Гудмунда. А затем они все с Торфинном уехали прочь. А Бирна старшая перевязала раны Торвальду, а Гудмунд уехал домой.

А как про это прознал Гудмунд Достойный, выехал он из дому с Гребня и поехал вниз на Верхний Долгий склон, и спросил, в состоянии ли Торвальд переехать к нему наверх в долину. С ним было тринадцать человек.

Энунд тоже выехал из дому и направился на Хромую реку, узнать, как поживает рука Рунольва. И оба, Гудмунд и Энунд, выехали в один и тот же день, и никто из них не знал, что другой тоже выехал из дому. С Энундом было четырнадцать человек. Вот они едут навстречу друг другу и видят, кто пожаловал.

С Гудмундом был Хакон сын Торда. Он сказал:

— Это хорошо, что мы тут с ними встретились. Давайте стоять до последнего. Нам ведь все равно рано или поздно с ними биться, и кто возьмется пообещать, что в другой раз мы потеряем много меньше народу, чем сейчас?

Гудмунд отвечает:

— Меня не устраивает разница в числе воинов между нашими отрядами. Я бы предпочел иную.

Хакон отвечает:

— А по-моему, все в самый раз, потому что, если мы сразимся сейчас, победителем выйдет тот, кому это предначертано самой судьбой.

Гудмунд отвечает:

— Я не допущу, чтобы кто-либо из моего отряда первым нанес им удар мечом или швырнул камень. Но если нападут они, то пусть никто не жалеет сил.

И Хакону стало ясно, что Гудмунд не уступит.

Люди Энунда заняли позицию на небольшом пригорке. А люди Гудмунда объехали их стороной, и ни те ни другие не совершили попытки вступить в бой. А потом Гудмунд поехал на Верхний Долгий склон и вечером увез к себе домой Торвальда, и в этот раз они уже с Энундом не встретились. А Торвальд излечился.

13

Жил человек по имени Эрленд сын Торгейра, которого прозвали Злодей Гейр. Он ездил за море с Торвардом Богачом сыном Асгрима. Он жил на Темной реке. Он был высок ростом и силен. Его уважали. Он был тинговый Энунда, но жил все больше на своем хуторе.

[1197 г.] Ранней весной случилось так, что Эрленд поехал на Долгий склон поговорить с Энундом и передал ему, мол, поговаривают, будто люди Гудмунда ездят теперь только большими группами, куда бы ни собирались. Добавил еще, что и Сёксольв сын Форни из долины Темной реки тоже никуда не выезжает без подмоги и это он, Эрленд, знает наверняка. И просил Энунда беречься пуще прежнего.

При этом были Лейв и Халли и ответили:

— Мы тут недавно объездили всю Скотью долину, и осмотрели все луга снизу доверху, и встретили только одну овцу, да и ту безрогую, да с которой шерсть вся пообвалилась. Такую по весне не встретишь далеко от овчарни. Так что мы думаем, Гудмунд сидит дома смирнехонький.

Энунд отвечает:

— Оно, может, и верно, что он сидит сейчас дома смирнехонький, да только кто возьмется предсказать, какой величины шаг он сделает, коли ему наскучит сидеть сиднем.

И с этим Эрленд уехал домой.

А еще было той весной, что домочадцы заявлялись на Долгий склон средь бела дня говорить с Энундом по надобности — и не видали его. И так было трижды. А он всякий раз сидел на своей скамье дома.

На хуторе Грузило в Бешеной долине жила тогда Арнтруд дочь Форни и ее сыновья. И как-то раз утром случилось необычное: люди спали в главной комнате и услышали, как громко зазвенели два топора. Ими владели братья, Торстейн и Снорри, сыновья Арнтруд. Тогда топоры сняли с топорищ, но те и не думали униматься и звенели пуще прежнего. Тогда послали за Гудмундом священником сыном Ари[668], и топоры перестали звенеть не прежде, чем он окропил их святой водой.

[6 мая 1197 г.] А как прошла неделя с тех пор, как Эрленд ездил со своими вестями на Долгий склон, стало ему ясно, что в округе собираются люди, и тогда он снова выехал из дому. Это было за три вечера до молебственных дней.[669] С ним поехал его приемный сын по имени Хаук. Они доехали до реки, которая называлась Кора-река, и там им преградил дорогу Сёксольв сын Форни, сам-восьмой.