Книга Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века - Николай Воскресенский

Таким образом, на основании приведенных указов Петра и большого количества сохранившихся в архивах России всевозможных сообщений и донесений царю [от] его агентов в иностранных государствах, при изучении вопроса о заимствованиях в эпоху реформ иностранные источники могут и должны быть пополнены целым рядом письменных и устных сообщений, доставленных Петру I за все время его законодательной деятельности его агентами, – о порядках и обычаях, имевших место на практике в передовых западноевропейских государствах, куда эти агенты бывали направляемы по выбору и назначению самого царя.

Третьим требованием правильной методологической установки изучения вопроса о заимствованиях из иностранных законодательных источников при Петре I должно быть приведение в известность круга лиц из иностранцев различных общественных положений, начиная от государственных деятелей, ученых, дипломатов и кончая специалистами – инженерами и ремесленниками, оказывавших помощь правительству при разработке законодательных норм и установлении на практике новых порядков в отдельных отраслях государственного управления России, в насаждении знаний в различных областях наук, военного дела, техники и искусства. Среди них хотя и не в одинаковой степени, но все же заметное влияние оказывали, например, следующие лица иноземного происхождения, иностранцы: шотландец генерал Патрик Гордон; швейцарец адмирал Франц Лефорт; голландец, ученый бургомистр Витцен; прибалтийский немец Паткуль; датчанин по рождению[1372], голландец по культуре и образованию, адмирал русской службы К. И. Крейс; австрийский генерал Огильви; датский посланник Юст Юль; французский посол Кампредон; немцы: философ Лейбниц, юристы Генрих Фик[1373], Анастасий Христиан Люберас[1374], военный инженер Вилим Геннинг[1375], юрист Эрнст Фридрих Кромпейн, доктор прав Гюйссен, советник Виллерс; купцы и промышленники: голландцы Иван Тамес, Франц Тиммерман, мастер Кревет; итальянцы: мастер Кассис, инженер-архитектор Трезини; француз инженер Леблон; далматинец Савва Рагузинский; доктор Арескин; ученые греки братья Лихуды и еще многие другие.

Роль и участие названных лиц в законодательстве Петра должны быть точно установлены, тем более что, как мы уже указывали выше, в силу своеобразных приемов правотворчества Петра I их непосредственное участие иногда скрыто от исследователя правотворческих процессов той эпохи, даже изучающего вопрос по сохранившимся архивным документам. Бывали случаи, и притом не в одной какой-либо, а в разных отраслях управления, когда по совету и указаниям осведомленных иноземных специалистов устанавливались на практике те или иные порядки, которые сначала вводились в жизнь в отдельном учреждении, [на] предприятии или [в] воинской части, а уже потом закреплялись законодательным путем – распространением соответствующей нормы на все государство или на какую-либо отрасль государственной жизни. Установившийся таким путем на практике порядок переносился далее в виде законоположения, нормы в систематический закон, в Уложение, устав или регламент. Если в ходе подобного правотворческого процесса исследователем не будут отмечены роль и доля участия в нем иноземного консультанта-практика, то вопрос не получит правильного освещения. Национальному, самобытному творчеству может быть ошибочно приписана норма, установленная предварительно на практике по инициативе или по совету и указанию иноземца, и таким образом степень иностранного влияния в данном случае будет определена неточно – умалена.

Серединное положение между только что указанной категорией лиц – иноземцами – и коренными русскими людьми, участвовавшими в правотворчестве Петра I, место особое и притом заметное, принадлежит людям иноземного происхождения, но родившимся в России, получившим здесь образование и принявшим русское подданство. К этой категории принадлежат весьма почетные и известные лица, которым поручались в некоторых случаях даже отдельные отрасли управления в России и которые часто призывались Петром к участию в его законодательной работе. Назовем прежде всего следующих лиц, весьма заметных среди деятелей Петровской эпохи: А. А. Виниус, сначала дьяк Сибирского приказа, впоследствии – начальник артиллерии; Я. В. Брюс, преемник Виниуса по управлению Артиллерийским приказом и впоследствии бессменный и незаменимый президент Берг– и Мануфактур-коллегии; вице-президент Военной коллегии, сын полковника русской службы генерал А. А. Вейде; Коллегии иностранных дел канцелярии советник А. И. Остерман и вице-президент той же коллегии П. П. Шафиров; генерал-адъютант, впоследствии генерал-прокурор, П. И. Ягужинский. Все это люди, не знавшие другого отечества[1376], ставшие подлинно русскими, как по усвоению ими русского языка и русской культуры, так и по преданности их и искреннему, полезному служению России и Петру I. При этом отметим, что перед коренными русскими людьми они даже имели некоторое преимущество – благодаря знанию европейских языков, а также имели по условиям воспитания и быта больше данных для скорого и тесного установления общения и связей с представителями различных европейских государств. Именно поэтому им чаще, чем кому-либо из русских людей, кроме, разумеется, дипломатических представителей России, постоянно живших за границей в качестве послов, давались Петром I отдельные поручения, например ведение мирных переговоров, наем специалистов для работы в России, отыскание иностранных законодательных источников и т. п. Тем не менее полагаем, что их деятельность, их участие в законодательстве, подготовка законопроектов, выработка норм путем установления на практике какого-либо порядка, потом узаконенного законодательным органом, должны почитаться за правотворчество не иноземное, а русское. Такую квалификацию нужно признать правильной, особенно если стать на точку зрения петровского государственного права. По введенному собственной рукой Петра I положению, в Адмиралтейском регламенте установлено: «Иноземцы считаются те, которые приехали из иных государств и вступили в службу. А которые породились в России и приняли службу, те яко россияне почтены имеют быть»[1377]. На основании изложенного отмеченный нами оттенок в различии двух категорий участников в правотворчестве Петра I, носящих иноземные, нерусские фамилии, при определении степени иностранного влияния на русское законодательство того времени не должен быть упущен, а тем более не может быть игнорирован.