Книга Колесо страха (сборник) - Абрахам Грэйс Меррит

Подняли якорь, ударили по воде весла. Корабль медленно набирал скорость. Он проплыл мимо скал, управляемый сжавшим кормовое весло Сигурдом, помчался навстречу ветру и, оседлав ревущие волны, будто бегун с низкого старта, выскочил в открытое море.

Кентон, измотанный, упал на палубу. К нему подошел Гиги, поднял его и унес в черную каюту. Гиги долго сидел рядом, не засыпая, хотя и сам был утомлен; периодически он посматривал по сторонам, прислушиваясь, оставаясь на страже. Ибо Гиги казалось, будто что-то в черной каюте изменилось, ему чудилось, что он слышит призрачный шепот, который то появляется, то исчезает.

Кентон стонал и бормотал во сне, хватал ртом воздух, будто его горло сжимали чьи-то руки. Гиги успокаивал его, кладя ладонь на его сердце.

Но спустя некоторое время внимательные глаза Гиги потускнели, веки опустились, голова склонилась на грудь.

В пустой нише, где над алтарем из гелиотропа некогда стоял идол Нергала, сгустилась тьма, фигура из сплетенных теней.

Тени сгущались, облекаясь в форму, подобную лицу, которое взирало на спящих людей, угрожающее, полное ненависти.

Вновь Кентон застонал, хватая ртом воздух в своем кошмаре. И барабанщик вытянул длинные руки, вскочил, огляделся…

Но прежде чем сонные глаза Гиги открылись, ниша опустела вновь. Сотканное из теней лицо исчезло.

Глава 28

Видение Кентона

Когда Кентон проснулся, рядом с ним лежал, похрапывая, викинг, а не Гиги. Похоже, он проспал немало времени, потому как промокшая одежда, которую Гиги снял с него, успела высохнуть. Он надел тунику, обул сандалии, накинул плащ и распахнул дверь каюты. Темнота сменилась сумерками, придававшими морю сероватый цвет. Дождь прекратился, но корабль шатался под ударами могучего ветра.

Корабль взмывал на гребни огромных волн и падал вниз, как взмывает над пеной вод чайка. Его отбрасывало назад, затягивало в пучину, но вновь и вновь он взметался ввысь, чтобы затем оказаться на гребне следующей волны.

Кентон направился к рулевым веслам, сражаясь с летящими в лицо брызгами. Одно из рулевых весел держал Гиги, у второго были двое рабов из ямы. Ниневиец улыбнулся Кентону, махнул рукой на компас. Кентон увидел, что стрелка, которая всегда указывала на Эмактилу, сейчас вытянулась в сторону кормы.

– Далеко позади оставили мы эту дыру! – крикнул Гиги.

– Иди вниз! – прокричал в ответ Кентон в ухо ниневийцу, собираясь взять весло. Но Гиги лишь рассмеялся, покачал головой и указал на каюту Шарейн.

– Вот твой курс, – ответил он. – Правь!

И, преодолевая ветер, Кентон пошел к двери розовой кабины и распахнул ее. Шарейн спала, положив голову на руку, укрытая золотистым покрывалом волос. Две служанки сидели рядом.

Будто Кентон позвал ее, она открыла глаза, которые из сонных стали томными, едва она увидела его.

– Дорогой господин мой, – прошептала Шарейн.

Она села, жестом отпустив служанок. И едва они ушли, она протянула к нему свои белые руки. Он сжал ее в объятиях. Она прильнула к нему, потянулась к его губам своими.

– Дорогой господин мой! – прошептала Шарейн.

Кентон не слышал более рева ветра – он не слышал ничего, кроме шепота, дыхания Шарейн, он забыл о мире за пределами ее объятий.

Долго мчали они на крыльях бури. Дважды Кентон сменял Гиги у руля, дважды сменял его викинг, прежде чем ветер утих и бирюзовое море успокоилось. Теперь команда корабля влачила жизнь беглецов, ибо преследовали их и люди, и боги.

Далеко позади осталась Эмактила, но все четверо понимали, что погоня неизбежна. Однако не было страха или ужаса – просто понимание того, что корабль ищут, и, если они не сумеют перехитрить, перегнать преследователей, которые бороздят эти странные моря, не сумеют найти безопасное убежище, для них возможен лишь один исход. Хотя ни один из них не верил, что такое место вообще существует.

Тем не менее все были счастливы. Кентон и Шарейн жили полной жизнью. А Сигурд распевал старые саги и сложил новую – о персе Зубране, пока они с Гиги мастерили большие щиты и стрелы для луков. Щиты они установили вдоль фальшбортов на носу, оставив промежутки, сквозь которые можно было стрелять. Два щита расположили на корме, чтобы прикрывать кормчих.

Сигурд пел о грядущей битве и о валькириях, которые будут кружить над кораблем, готовые унести душу Сигурда, сына Тригга, к его месту за пиршественным столом Вальгаллы, где его ждет Зубран. Он пел о том, что там приготовлено место и для Кентона, и для Гиги, но не тогда, когда Шарейн могла услышать, ибо женщинам нечего делать в Вальгалле.

Но не только люди преследовали их!

В черной каюте сгущались и растворялись тени, то исчезая, то возвращаясь. Какая-то часть силы Темного Владыки Ужаса еще жила там, заявляя права на свою палубу. Ни Гиги, ни викинг не отваживались более спать в черной каюте и теперь отдыхали на палубе или в каюте воительниц.

Рабы бормотали о тенях, которые ползли по черной палубе и смотрели на них сверху. Однажды, когда Сигурд прикорнул у румпеля, он, проснувшись, обнаружил, что каким-то образом курс корабля изменился, что большая стрелка, указывавшая на Эмактилу, была направлена прямо на нос – корабль на всех веслах плыл обратно к острову чародеев!

С тех пор они правили по двое – Кентон и Шарейн, Гиги и викинг.

Но Шарейн более не обладала силой изгнать тени.

Они пристали к острову, чтобы пополнить запасы воды и провизии. Там была удобная бухта, скрытая от посторонних глаз, и лесистый берег. Здесь они задержались на некоторое время, обсуждая возможность втащить корабль на берег, построить в лесу форт и встретить нападающих там.

Корабль Иштар не отпустил их.

Весь день они чувствовали себя неуютно на суше, втайне друг от друга опасаясь, что остальные трое решат остаться, и радовались как дети, когда корабль наконец вновь вышел в море, рассекая носом волны под завывания ветра.

– Тюрьма, – смеялся Кентон.

– Что за жизнь! – ревел Сигурд. – Прятаться в норе, пока собаки не выроют нас! Так мы хоть будем видеть опасность.

На пути им встретился корабль, унирема[72], как и их собственный, но с двумя десятками весел. Это было купеческое судно, собиравшееся проплыть мимо. Однако викинг вскричал, что им нельзя позволить рассказать в Эмактиле об этой встрече. Они догнали корабль, протаранили его и пустили ко дну вместе с воющими рабами, прикованными к веслам, – Кентон, Гиги и Сигурд безжалостно, а Шарейн – всхлипывая от ужаса.

Затем им повстречалось другое судно, по размеру не больше их корабля – разведчик, рыскавший по морю. Он попытался уплыть, и корабль Иштар принялся преследовать его. Когда враг подошел близко, викинг повернул судно, заставив его врезаться в борт противника, ломая весла. Моряки на том корабле сражались храбро, но приказ черного жреца брать живыми ограничивал их, и они стали добычей булавы Гиги, клинка викинга, голубого меча Кентона и града стрел Шарейн и ее воительниц. Но победа не далась бескровно. Одна из воительниц погибла, сраженная стрелой в грудь, а Гиги и Сигурд были ранены.