Книга Зеленый Марс - Ким Стэнли Робинсон

– Конечно! – откликнулась Майя и начала набирать текст на наручной консоли, чтобы все выяснить.

Они говорили о воде во время ужина, лишь изредка прерываясь, чтобы обменяться другими новостями. Потом они разместились в марсоходе у Зейка и Назик и расслабились, поедая шербет, который Зейк передавал по кругу. Сам Зейк глядел в угли медной жаровни, на которой Назик два часа назад приготовила шиш-кебаб.

Беседа неизбежно скатилась к текущей ситуации. Майя повторила то, что она говорила Арту: дескать, им нужно раздуть ссору между наднациональными корпорациями на Земле и тогда все изменится, возможно, в их пользу.

– Нет! Тогда начнется мировая война, – оборвала ее Надя. – А если они продолжат свои склоки, это будет самая худшая из всех войн. – Она понурилась. – Но ведь есть же иной способ, правда?

– Нам не придется вмешиваться, чтобы все началось, – добавил Зейк. – Они уже на пути к открытому конфликту.

– Ты думаешь? – спросила Надя. – Наверное, тогда мы должны попытаться совершить переворот.

Зейк покачал головой.

– Это для них запасной выход. Можно заставить их бросить это место только силой.

– Насилие бывает разное, – заметила Надя. – Мы находимся на планете, где поверхность все еще убийственна для людей. Надо найти что-то на Марсе – в его недрах или на поверхности – и не стрелять в людей. Должны существовать новые методы ведения войны. Я говорила с Саксом, и он согласен.

Майя скрестила руки на груди, Зейк ухмыльнулся.

– Его оригинальные способы напоминают старые, насколько я могу судить! Он сбил линзу, и нам это понравилось! Что касается увода Деймоса с орбиты… тут я ничего не могу сказать. Но я понимаю мотивы Сакса. Он думал о будущем. Когда в дело вступают крылатые ракеты…

– Мы должны быть уверены, что до такого кошмара дело не дойдет, – произнесла Надя и нахмурилась.

У нее на лице появилось сердитое выражение, которое возникало всегда, когда она отстаивала свои идеи. Майя оторопела. Надя, революционный стратег… нет, такое невозможно! Конечно, Надя рассматривала это как защиту, словом, некий строительный проект. А может, так и было, просто строительный проект предназначался для другой среды.

– Тебе надо встретиться с людьми из Одессы, – предложила ей Майя. – В городе много последователей Ниргала.

Надя кивнула и потянулась за кочергой, чтобы сгрести угли в центр жаровни. Они смотрели на огонь, редкое зрелище на Марсе, но Зейк слишком любил пламя, чтобы отказаться от него насовсем. Тончайший слой серого пепла трепетал над по-марсиански оранжевыми углями. Зейк и Назик тихо переговаривались между собой, размышляя вслух о ситуации с арабами на планете, которая, как всегда, оставалась сложной. Традиционалисты часто кочевали с караванами, добывая металлы, воду и находя ареотермальные точки. Они вели себя безобидно и не делали ничего, что могло бы выдать их как тех, кто стоял вне порядка наднациональных корпораций. Но они тоже чего-то ждали и были готовы действовать.

Надя сказала, что хочет спать, и когда она ушла, Майя нерешительно попросила:

– Расскажите мне о Чалмерсе.

Зейк смотрел на нее спокойно и бесстрастно.

– Что конкретно?

– Мне надо знать, был ли он причастен к убийству Буна.

Зейк недовольно поморщился.

– Тогда на Никосию опустилась непроглядная ночь, – пожаловался он. – Арабы без конца говорят про тот случай, и это начинает утомлять.

– И что они говорят?

Зейк покосился на Назик.

– Проблема в том, что они все твердят разные вещи, – вымолвила Назик. – Никто толком не представляет, что же произошло. Правда никому не известна.

– Но вы были в Никосии. Не молчите. Пожалуйста, расскажите о том, что вы видели.

Зейк смерил Майю пристальным взглядом.

– Ладно, – он вздохнул, собираясь с мыслями. Торжественно, словно свидетель под присягой, он произнес: – Мы собрались в Хаджр-аль-кра-Мешаб после всех ваших речей. Люди злились на Буна из-за слухов, будто он остановил строительство мечети на Фобосе, и его речь не убедила их в обратном. Нам никогда не нравилось марсианское сообщество, о котором он вещал. Мы продолжали возмущаться, а Фрэнк в тот момент как раз проходил мимо. Должен признаться, что при виде Фрэнка мы сразу воодушевились. Нам казалось, он единственный, кто мог выступить против Буна. Да, Фрэнк вдохновил нас и наполнил нас отвагой. Он проявлял неуважение к Джону и шутил, а мы еще сильнее злились на Буна. Фрэнк был единственным крепким бастионом, противостоящим ему. Я обычно раздражался на Фрэнка, когда он лишь подзуживал молодежь. Селим аль-Хаиль и его друзья из ахадского крыла тоже были в Никосии. Они пребывали в ярости не только из-за Буна, но и из-за фетахского крыла. Дело в том, что ахады и фетахи расходились по множеству вопросов: панарабы против националистов, отношения с западом и с суфиями… в младшем поколении Братства накопилось столько спорных тем!

– Сунниты и шииты? – уточнила Майя.

– Нет. Скорее, либералы и консерваторы, когда либералы считают себя светским крылом, а консерваторы – религиозным, а не сунниты и шииты. И аль-Хаиль являлся лидером консерваторов, ахадов. Он был в караване, с которым Фрэнк путешествовал тогда. Они частенько разговаривали, и Фрэнк прямо вгрызался в него, как он умел, до тех пор, пока не чувствовал, что понимает тебя или понимает твою партию.

Майя медленно кивнула. Да, он был именно таким.

– В общем, той ночью аль-Хаиль начал говорить с Фрэнком, но резко замолчал, когда Фрэнк зло посмотрел на него. Затем Фрэнк куда-то исчез, ну а аль-Хаиль ушел почти сразу после него.

Зейк замолчал и глотнул кофе.

– Это был последний раз, когда я видел их обоих вместе в ту ночь. А перед убийством Буна все стало совсем безобразно. Кто-то вырезал призывы на окнах Медины. Крыло ахадов решило, что это сделали фетахи, и напало на них. Они начали драться по всему городу, они сцепились даже с бригадами американских строителей. Случилось что-то нехорошее. Были и другие стычки. Казалось, что все вдруг обезумели.

– Я это помню.

– Мы поняли, что Бун пропал, и пошли к Сирийским воротам, проверяя коды на шлюзах, чтобы узнать, не покидал ли кто-нибудь Никосию. Мы обнаружили, что кто-то вышел и не вернулся, поэтому собирались отправиться на поиски, когда услышали новости о Буне. Мы оцепенели, а затем кинулись в Медину, где собрались все, и каждый кричал нам, что это правда. Я примерно полчаса продирался сквозь толпу, чтобы попасть в госпиталь. Я видел его. Ты тоже была там.

– Я забыла.

– Поверь, я видел тебя. А вот Фрэнк… он к тому времени уже ушел. Я взглянул на Буна и побежал наружу. Я сказал остальным, что это действительно правда. Даже ахады впали в ступор. Помню, что я заметил Назира, Агейла, Абдуллу…

– Верно, – подтвердила Назик.

– Но аль-Хаиля, Рашида Абу и Буланда Бессейсо не было с нами. Мы вернулись в дом, выходящий на Мешаб, когда в дверь забарабанили. Мы ее открыли, и аль-Хаиль ввалился в комнату. Ему было очень плохо, он потел, затем его вырвало, кожа у него горела и пошла пятнами. У него начались судороги, и он едва мог говорить. Мы провели его в ванную комнату, но ему становилось хуже с каждой минутой. Мы позвали Юсуфа и попытались переправить Селима в клинику в нашем караване, когда он остановил нас. Он прошептал: «Они убили нас». Мы спросили, о чем он, и он ответил: «Чалмерс».