Книга Королевские милости - Кен Лю

Два сына старика сражались в его бесконечных войнах гегемона и погибли за него. Старик устал от разговоров о доблести и чести, славе и мужестве и не хотел помогать человеку, из-за которого сильные парни, которые могли бы трудиться в поле, погибли, не понимая за что, хотя кое-кто сказал, что это правильное и благое дело.

– Туда, – сказал наконец старик и указал влево.

Мата Цзинду поблагодарил и снова вскочил на огромного жеребца. Его всадники последовали за ним.

Старик же ушел в дом не сразу: некоторое время помедлил возле открытой двери, прислушиваясь, не слышен ли стук копыт армии Дасу, – потом, закрыв дверь, погасил стоявшую на столе свечу.

Дорога, указанная стариком, привела Мата Цзинду в болота, и всадникам пришлось соскочить на землю, когда их скакуны один за другим стали проваливаться по самое брюхо в жидкое ледяное месиво. Лошади фыркали и ржали от испуга и боли.

Мата повернул обратно; и теперь его сопровождали всего двадцать восемь всадников, а впереди уже виднелись огни факелов приближавшейся армии Дасу. Поднявшись со своими людьми на вершину небольшого холма, Мата Цзинду сказал:

– В течение десяти лет я жил, не покидая седла, сражался более чем в семидесяти битвах и ни разу не потерпел поражения. Все мои враги либо сдавались, либо умирали. И сегодня я обратился в бегство не из-за того, что разучился сражаться, а потому, что боги испытывают ко мне зависть.

Я готов умереть, но сначала буду биться, и биться с радостью в сердце. Вы следовали за мной очень долго, но сейчас свободны от всех клятв. Если желаете, сдайтесь Куни Гару. Я желаю вам добра.

Никто из воинов не шевельнулся.

– Тогда я благодарю вас за веру в меня и готов показать себя таким же, как вы, истинным воином Кокру. Вскоре мы будем окружены людьми Куни Гару, однако обещаю убить, по меньшей мере, одного командира, захватить одно знамя и прорваться сквозь их строй. И тогда вы будете знать, что я умер не из-за недостатка умения, а потому, что от меня отвернулась удача.

Вскоре армия Дасу окружила холм. Мата Цзинду построил своих солдат клином, сам встал в его острие и скомандовал:

– В атаку!

Воины ринулись вниз, в самую гущу солдат Дасу, а сам Мата устремился к их командиру. Широко раскрыв глаза от ужаса, он не успел отступить, и Мата одним ударом На-ароэнны разрубил его от плеча до живота. Люди Мата радостно закричали, а солдаты Дасу разбежались, точно снежинки на ветру.

Великий гегемон натянул поводья своего жеребца, и Рефироа, могучий вороной конь, встал на дыбы, когда его хозяин издал оглушительный боевой клич:

– Хаааааиииии!

Крик повис над полем битвы, отражаясь от барабанных перепонок солдат Дасу, и заставил их смолкнуть. Они стали отступать – так овцы бегут от волка. Ни один из них не решался встретить пронзительный взгляд Мата Цзинду.

Мата рассмеялся, подскочил к одному из знаменосцев Дасу, вырвал древко со знаменем, украшенным крубеном, из рук объятого ужасом солдата и, сломав пополам, швырнул на землю, а Рефироа с радостью его растоптал.

– Хо-а, хо-а! – закричали все как один его воины.

И они понеслись вперед, и армия Дасу в страхе расступалась перед ними, точно уходящий прилив.

Мата направился на юг, на ходу пересчитав своих солдат: двадцать шесть. Они потеряли только двоих.

– Ну и что ты думаешь? – спросил Мата своего адъютанта.

– Все как вы и предсказывали, гегемон! – с восхищением ответил Рато.

Все всадники Кокру ощущали себя богами.

Наконец они добрались до моря. Мата спрыгнул с лошади и увидел неподалеку ветхий домик. Его сердце затрепетало – он узнал это место. Именно здесь, в окрестностях Чарузы, много лет прожила Джиа, здесь он множество раз выпивал с Куни и держал на руках его сына.

Мата Цзинду вытер глаза.

«Cruing ma donothécaü luki né othu», – написал один из поэтов классиков ано. – «Прошлое – это страна, в которую нельзя вернуться».

К нему подошел Рато.

– Мы разведали побережье: здесь нет никаких кораблей за исключением маленькой рыбачьей лодки. Гегемон, пожалуйста, садитесь в нее и отплывайте на Таноа, а мы останемся и задержим Куни Гару. Таноа небольшой, его несложно оборонять, и там осталось множество ваших приверженцев, которые с любовью вспоминают имя Цзинду. Вы сможете собрать новую армию и отомстить за нас.

Мата Цзинду даже не пошевелился, так и стоял на снегу, погрузившись в размышления.

– Гегемон, поспешите! Наши преследователи совсем рядом.

Мата Цзинду соскочил с коня и сильно шлепнул его по крупу.

– Бедный скакун. Все эти годы ты следовал за мной, и я не хочу, чтобы ты погиб на моих глазах. Беги скорее и живи долго. Прощай, дружище!

Рефироа повернул голову к Мата и громко, с возмущением фыркнул. Пар вырвался из его ноздрей, словно струи дыма, и глаза гневно сверкали.

– Извини, старый друг, я был не прав, когда предложил тебе поступить так, как никогда не сделал сам. Мы прекрасный тандем даже в смерти.

Мата Цзинду повернулся к своим людям, и лицо его было печальным.

– Когда мы вместе с дядей покинули Таноа и прибыли на Большой остров, нас сопровождали восемьсот молодых людей, мечтавших о славе. Как же я вернусь туда один? Как смогу посмотреть в глаза их отцам и матерям, женам, сестрам и детям, если даже кости этих юношей лежат далеко от родины? Я не имею права возвращаться.

Он стоял на берегу вместе со своими людьми и смотрел, как приближаются солдаты Дасу.

– Вперед, вперед, вперед! – подгонял Дафиро Миро своих солдат. – Король Куни обещал, что тот, кто сумеет захватить Мата Цзинду, получит в награду десять тысяч золотых и титул графа.

В мерцающем свете факелов плотные ряды солдат Дасу окружили Мата Цзинду и его двадцать шесть всадников, за спинами которых шумел морской прибой.

Все воины гегемона спешились, а их лошади встали перед ними полукругом, защищая своими телами. Всадники держали в руках луки с последними стрелами и готовились встретить смерть на глухом заснеженном берегу.

Мата молча взмахнул рукой, и его солдаты сделали последний залп. Двадцать шесть воинов Дасу упали на землю. Ответный залп был гораздо плотнее и длился дольше, и к тому моменту, когда солдаты Дасу перестали стрелять, на землю рухнули лишь два воина Кокру вместе со своими лошадьми.

Упал и Рефироа, издав почти человеческий крик: дюжины стрел торчали из его огромного тела. Большинство лошадей были мертвы, а те, что еще дышали, продолжали жалобно ржать.

С мокрыми от слез глазами Мата подошел к Рефироа. Один быстрый удар На-ароэнны, – и голова верного друга, отделенная от тела, упала в море. Солдаты последовали его примеру и избавили от страданий тех лошадей, что были живы.