Книга Герман Геринг. Второй человек Третьего рейха - Франсуа Керсоди

Но по мере того, как ухудшалась стратегическая обстановка, ширились интриги друг против друга руководителей Третьего рейха. Геббельс записал в дневнике 3 августа: «Существенные недостатки нашего способа ведения войны в настоящее время воплощают Риббентроп и Геринг. […] Геринг полностью впал в апатию. Я слышал, что в настоящее время он страдает нарушением кровообращения. Его сильно упрекают в том, что он забросил свой штаб в дюнах Роминтена и переселился в Каринхалл. То, что он скрыл это от фюрера, показывает, какие мысли владеют им в настоящее время. Он менее любого другого заслуживает прозвища Железный человек. Риббентроп и Геринг являются тормозами развития национал-социализма времен войны. […] Я попытаюсь подойти к фюреру с другой стороны, чтобы вовлечь его в обсуждение проблем, которые не могут быть решены двумя этими неудачниками».

Геббельс действительно незамедлительно открылся Гитлеру, и первая реакция фюрера его обнадежила. «Он отозвался о Геринге грубыми словами, – отметил в дневнике Геббельс. – В настоящее время Геринг не служит для него опорой. […] Больше всего фюрер злится на него за то, что тот уехал в Каринхалл, ничего ему не сказав». Но Гитлер отличался непредсказуемостью, его отношения с Герингом были слишком сложными, и Геббельс очень скоро это почувствовал, когда попытался развить свой успех. Адъютант Гитлера фон Белов, который слег в постель из-за пережитого сотрясения мозга, но продолжал находиться в ставке – лежал в своей комнате, – пришел к такому же выводу, когда фюрер навестил его в конце августа. «Во время посещения Гитлер заговорил о пригодности Геринга и эффективности его действий как командующего люфтваффе. Фюрер высказался в том смысле, что […] заслуги Геринга уникальны и может случиться так, что тот ему еще понадобится. Для Гитлера было очевидно, что с руководством люфтваффе Геринг не справился, и прежде всего из-за своей праздности, а также потому, что он, фюрер, слишком считался с ним как со старым другом. Но что касается последних событий, Гитлер сказал: он знает, что Геринг – на его стороне. Он продолжал доверять ему. Я намекал, что у меня на это другой взгляд. Но фюрер свою точку зрения по поводу Геринга менять не желал. […] Он также говорил, что люфтваффе должно было бы иметь нового главнокомандующего, который относился бы к своей работе с усердием».

Дело было в том, что фюрер все еще надеялся с помощью люфтваффе выправить довольно сложную стратегическую обстановку[566]. Его поддерживало в этой надежде то, что тысячи «Фау-1» продолжали падать на Англию, что первые «Фау-2» с 8 сентября начали долетать до Лондона. Он рассчитывал также на то, что самолеты Ме-262, которые он упорно продолжал считать бомбардировщиками, посеют панику в рядах союзников, и уже подумывал о решительном контрнаступлении в Арденнах… В конце концов силы врага истощатся, пропаганда Геббельса, казалось, вдохновляет гражданское население и военных, а благодаря Шпееру выпуск новых танков и самолетов достиг небывалых объемов…

Но, продолжая находиться в плену завышенной самооценки и дилетантской стратегии, Гитлер пренебрегал главным – бомбардировками союзной авиации. После двухнедельного перерыва в июне, когда основные силы англо-американской авиации участвовали в операции «Оверлорд», вновь начались массированные бомбардировки территории рейха. Союзники сосредоточили свои удары на центрах производства синтетического бензина. «22 июня были уничтожены мощности для производства девяти десятых авиационного бензина, – писал впоследствии Альберт Шпеер, – суточный объем его производства снизился всего до 632 тонн. Когда интенсивность налетов несколько снизилась, мы еще раз повысили его уровень до 2370 тонн, что составляло ровно 40 процентов прежнего объема производства. Но 21 июля, всего четыре дня спустя, с выпуском всего 120 тонн мы оказались практически на мели. Девяносто восемь процентов производства топлива для авиации остановилось. Впрочем, противник позволил нам запустить часть производств химического концерна “Лойна”, благодаря чему мы к концу июля смогли довести суточное производство горючего для самолетов до 609 тонн. В ту пору считалось успехом, если нам удавалось произвести даже десятую часть прежнего объема[567]. Однако повторявшиеся налеты настолько сильно повредили систему трубопроводов на химических заводах, что не только прямые попадания, но даже просто удары взрывной волны и проседания грунта повсюду вызывали нарушения герметичности монтажных систем. Произвести их ремонт было практически невозможно. В августе мы произвели 10 процентов, в сентябре – 15 процентов, в октябре снова – 10 процентов наших прежних объемов».

Запасы горючего у люфтваффе, составлявшие в апреле 175 000 тонн, в июле сократились до 35 000 тонн.

Гитлер, потребовавший в апреле создать «истребительный зонт» над рейхом, в конечном счете согласился с доводами Шпеера, а Геринг торжественно пообещал, что новый «воздушный флот рейха» не будет отправлен на фронт. Но продвижение союзников во Франции заставило их забыть обо всех своих обещаниях, и истребители улетели на запад, где в скором времени были сбиты, брошены в неразберихе отступлений или захвачены союзниками[568]. Поэтому было решено создать новое соединение из 2000 истребителей к сентябрю, а пока германский рейх располагал лишь 200 самолетами для того, чтобы попытаться отразить дневные налеты союзных бомбардировщиков! К тому же истребители люфтваффе становились все более уязвимыми, поскольку из-за нехватки горючего время подготовки новых летчиков сократилось с 210 часов налета в июне до 110 часов в августе и 50 часов в сентябре. В следующем месяце летчиков готовили только с помощью наземных тренажеров, а первые самостоятельные вылеты они совершали, уже попав в боевые эскадрильи. Поэтому потери самолетов при посадках вскоре сравнялись с боевыми потерями…[569]А первые переделанные в бомбардировщики Ме-262 сбросили несколько бомб над боевыми порядками союзников наугад, поскольку прицелы самолетов еще требовали усовершенствования, и быстро вернулись на базу, потому что имели весьма ограниченный радиус действия… Печальная правда заключалась в том, что люфтваффе имело всего 7000 боеспособных самолетов различных типов, в то время как союзная авиация насчитывала уже 35 000 боевых машин…