Книга Обманы Локки Ламоры - Скотт Линч

Несколько бесконечных секунд Локки разглядывал собеседницу. Он заглянул в ее древние глаза и увидел в них столь откровенное самодовольство, что пальцы на его правой руке сами собой сжались в кулак. Наверное, донья Ворченца так долго пользовалась привилегиями своего положения, что совсем позабыла о неудобствах преклонного возраста. А, может, у нее просто не укладывалось в голове, что воспитанный мужчина — пусть даже стоящий вне закона — способен сделать то, что в следующий момент сделал Локки.

Он ударил ее прямо в лицо. Нанес крученый удар справа, не слишком сильный… Будь на ее месте женщина помоложе и покрепче, такой удар вообще смотрелся бы смехотворно, но донье Ворченце хватило и этого — голова ее отскочила, как мячик, глаза закатились, и старушка рухнула на колени. Локки вовремя подхватил ее, не дав упасть навзничь, осторожно разжал пальцы и выхватил заветную бутылочку, после чего водрузил маленькое сухонькое тельце обратно в кресло. Поспешно откупорив бутылочку, он вылил в рот ее содержимое. Тепловатая жидкость имела цитрусовый привкус. Проглотив ее, Локки отшвырнул прочь флакончик, затем, не теряя ни минуты, сорвал с талии нарядный пояс-шарф цвета стали и с его помощью прикрутил донью Ворченцу к спинке кресла.

Голова ее свесилась на грудь. Женщина застонала, и Локки успокаивающе похлопал ее по плечу. Поддавшись внезапному порыву, он пробежался пальцами по ее кафтану, стараясь делать это как можно деликатнее, и удовлетворенно хмыкнул, когда нащупал небольшой шелковый кошелек.

— Не совсем то, на что я рассчитывал, но ничего, — пробормотал он, ознакомившись с его содержимым. — Будем считать это небольшой компенсацией за ваш вероломный укол спицей.

Некоторое время Локки постоял в задумчивости, затем, будто на что-то решившись, снова обернулся к доне Ворченце. Опустившись на колени, он заглянул ей в лицо.

— Поверьте, госпожа, мне самому не по душе столь жестоко обходиться с вами, — произнес он. — На самом деле я просто восхищен вашей проницательностью и в другое время с удовольствием продолжил бы нашу беседу. Мне невероятно интересно узнать, где именно я прокололся, дав вам карты в руки. Но вы должны понять, что пойти с вами было бы для меня чистым безумием. Дворец Терпения мне никак не подходит. Так что благодарю вас за приятную встречу. Передавайте поклоны дону и донье Сальвара.

С этими словами Локки как можно шире распахнул ставни на окне и шагнул наружу.

Если внимательно приглядеться к внешней поверхности Воронова Насеста, то можно было заметить, что она не отличается идеальной гладкостью. Практически на каждом этаже вокруг всей башни шли небольшие выступы, своеобразные узкие полочки. Локки как раз выбрался на такой выступ шириной примерно шесть дюймов. Он замер, плотно прижавшись грудью к нагретой поверхности Древнего стекла, и стал ждать, когда утихнет стук крови в висках. Однако неприятное ощущение не отпускало: казалось, будто кто-то колотится в его голове, пытаясь пробить ее, как цыпленок яйцо.

— Нет, я просто король идиотов, — простонал Локки. — Всех долбаных идиотов на свете!

Чувствуя поддержку теплого ветра, который дул ему в спину, он медленно двинулся вправо. Через несколько шагов выяснилось, что положение не так уж безнадежно: полочка заметно расширилась, к тому же отыскался новый выступ, за который можно держаться руками. Локки приободрился и, переведя дыхание, рискнул посмотреть вниз. Лучше бы он этого не делал!

При взгляде изнутри стеклянная поверхность стен, пусть и прозрачных, все же создавала некоторое ощущение преграды; наблюдатель чувствовал себя в какой-то степени защищенным. Здесь же, снаружи, казалось, будто весь мир рушится и в своем падении захватывает маленькое человеческое существо. Под ногами у Локки было не шестьсот футов, а тысяча, десятки тысяч, миллион… некое фантастическое расстояние, вообразить которое под силу только богам. Он в панике зажмурил глаза и вжался в стену, будто желал слиться с ней, навечно стать ее частицей. Тело Локки сотрясала дрожь. Свинина и каплун в его желудке взбунтовались, совершая энергичные попытки извергнуться наружу, а его горло активно готовилось помочь им в этом.

«О боги, а что, если я снова нахожусь на прозрачном участке башни? — вдруг подумал Локки. — Хорошенькое зрелище получается! То-то, должно быть, веселятся гости…»

В этот момент до его слуха донесся странный скрежещущий звук. Посмотрев наверх, он замер от неожиданности. В его сторону двигалась одна из транспортных клетей. По расчетам Локки выходило, что она проплывет где-то на расстоянии трех футов от той точки, где он стоит.

Клеть была пуста.

— Лукавый Хранитель, — взмолился Локки, — я это сделаю. Сам сделаю! К тебе же у меня единственная просьба… ты слышишь, одна-единственная: сделай так, чтобы потом, когда все кончится, я об этом позабыл. Сотри эти воспоминания из моей памяти. А я никогда больше — до конца своей проклятой жизни! — не стану подниматься выше, чем на три фута. Умоляю тебя, Благодетель!

Клеть приближалась, поскрипывая на ходу — Вот она в десяти футах над его головой, теперь в пяти… наконец днище ее поравнялось с Локки. Дыша часто и неровно, как загнанный заяц, он развернулся так, чтобы оказаться спиной к стене, и снова волей-неволей увидел огромное небо и бездну у себя под ногами — о боги! Они были слишком необъятными, чтобы вместиться в его глаза. Он не хотел даже думать об этом! Клеть продвинулась еще немного, теперь она висела совсем рядом — в ожидаемых трех футах от Локки. А под ней было море пустоты…

С отчаянным криком Локки оттолкнулся от стеклянной поверхности башни и прыгнул. Соприкоснувшись с железными прутьями клети, он так вцепился в них руками и ногами, как не цеплялся никогда и ни за что. Клеть сильно качнуло. На мгновение земля и небо поменялись местами, и Локки изо всех сил зажмурился, чтобы не видеть головокружительных кульбитов горизонта. В голове его билась одна мысль — надо добраться до дверцы клети! Она, конечно же, заперта в целях безопасности, но замок не может быть сложным. Он справится!

Пальцы онемели и тряслись, словно на улице стоял холод, от которого замерзает вода, но Локки удалось вытащить из петли запорный болт и сбросить его вниз. Затем он осторожно перебрался с внешней поверхности клети внутрь, преодолевая мучившую его дурноту, потянулся и захлопнул за собой дверцу. Все, теперь можно передохнуть. Локки привалился к стенке клети, чувствуя, как его трясет от пережитого напряжения… а, может быть, и в результате последействия яда.

— Что тут сказать? — прошептал он, переведя дыхание. — Это было омерзительно, хрен им всем в душу…

Справа навстречу ему двигалась еще одна клеть, везя наверх припозднившихся гостей. Удивленные пассажиры весьма странно посмотрели на Локки, и он счел нужным весело помахать им.

Больше всего на свете он боялся, что вот сейчас клеть остановится в воздухе, а затем пойдет обратно вверх. Тогда, хочешь, не хочешь, придется испытывать судьбу во Дворце Терпения. Но нет, клеть продолжала медленно опускаться. Судя по всему, донья Ворченца все еще отдыхала, привязанная к своему креслу.

Едва клеть коснулась земли, Локки выскочил из нее. Двое слуг в ливреях уставились на него, разинув рты от изумления.