Книга Песня цветов аконита - Светлана Дильдина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юноша на ступени поднялся, на ручку двери нажал — дверь легко поддалась, отошла в сторону. Сам не понимая, как решился в пустой дом зайти, через порог шагнул. Дом пустой и чужой… нет, не чужой. Родной. Поэтому и не страшно.
Айхо добрался до своей комнаты, бросил взгляд на решетку — да, ее починили. Не раз видел новую — а все кажется, застанет изломанную, через которую к жизни вырвался. Свернулся на постели калачиком. А вокруг тихо, совсем тихо. Звуки порой доносились издалека, но дом их в себя не пускал. То ли гостя оберегал, то ли пленника сторожил. Не сразу понял Айхо, что слезы по лицу катятся — тоже тихо, безнадежно — не остановить. Не останавливал и волос с глаз не откинул. Только еще сильнее сжимался в комочек.
И так было долго.
Не сразу увидел, что в проеме кто-то стоит. Замер, сердце прямо к горлу скакнуло — ведь ни единого звука не донеслось… Как? И… кто?
— Не бойся.
Голос услышав, только вздохнул судорожно — сердце, миг назад в горле стоявшее, упало куда-то в пропасть.
— Иди сюда.
Словно в беспамятстве, качнулся вперед, упал на колени, вцепившись в край ханны — под пальцами шелк сминался, а с губ совершенно бессвязное срывалось и неосознанно-дерзкое:
— Не могу… не могу я так больше… пожалуйста…
Йири поднимает мальчишку, в первый раз прижимает к себе. Крепко держит, пытаясь согреть, унять дрожь его.
— Да успокойся же… хватит. Не с чего так…
Хотел много сказать, но в горле пересохло, и единственная фраза удалась:
— Почему — здесь?
— За тобой следил мой человек. Близко не подходил. Слежку шини разве что осенние цикады выдать могли, да и те полусонные… Но и без него я знал, куда ты направишься, — улыбнулся. — Даже сейчас в городе не так безопасно, чтобы оставлять тебя одного.
И легонько отстранил Айхо — словно выставил за границу некоего круга, куда впустил по ошибке. Вгляделся в расширенные глаза:
— Доволен ролью своей?
— Не знаю…
— А прошлым… праздничными днями?
— Да, господин.
К чему оправдываться? Он не сделал ничего, достойного порицания… а Высокий либо знает об этом, либо не захотел знать. Тогда и оправдания бесполезны. Сказал — и вновь опустился на пол, глядя перед собой — далеко, на дорогу в черном небе. Услышал, что позвали по имени — как и там.
— Айхо!
Не осмелился отозваться.
— Скажи, неужто нравится подобная жизнь?
— Это было совсем неплохо… раньше.
— С двенадцати лет? Ты и сейчас почти ребенок еще… слишком рано.
Айхо ответил, и слова были горькими, словно мед диких пчел:
— Те, что рождены наверху, имеют право оставаться детьми куда дольше. Простите, мой господин.
Йири кивнул задумчиво:
— Да, ты прав.
— Я не говорю о вас, — поспешно добавил юноша. — Такие, как вы, верно, взрослые с самого детства.
— Нет, Айхо. Но об этом не будем.
— Простите, — он опускает лицо. Но не выдерживает: — Все мы — игрушки… Все, кто умеет развлечь. Так какой смысл в таланте? Стать тем, за что платят дороже?
— Это не так, — голос медленный, словно говорящий думает над собственными словами — и преодолевает сопротивление их. — Можно стать большим. Трудно… но можно. Тебе дано подлинное. Если удастся — ты проложишь дорогу, по которой пойдут другие.
— Кто? — кажется, он забыл, с кем говорит — неподдельная горечь в словах. — Те, у кого власть, у кого сила, ходят по своим тропам.
— Нет, мальчик. У всех есть душа. Даже у тех, кто кажется тебе воплощением всемогущества. Душа, которая так же ранима и просит счастья. — И завершает совсем тихо: — Я знаю.
— Я хотел бы стать одним из ваших людей. По-настоящему служить вам.
— Ты делаешь больше.
— Нет… я всего лишь исполняю повеление наместника, но не приказ моего господина, — он помедлил, — но… иначе ведь быть не может, правда?
— Актеры могут быть на службе у кого-то, но это неправильно. Разве что они — тайные шин. В другом случае нельзя прятать то, что должно принадлежать людям.
— Людям… всем, без разбору.
— Ты совсем не о том. Чистое пламя нельзя прятать в колодец. Ты боишься, что я оставлю тебя?
Он кивнул, избегая смотреть в глаза.
— Клятва верности и господина обязывает заботиться о слуге. Но у тебя другая дорога.
— Нет у меня дороги…
— Ты уже стоишь на ней. Только боишься открыть глаза.
— Да. Алый Цветок, — усмешка такая, словно ему больно. Однако лицо тут же становится беспечальным. — Мне есть чем гордиться. Не каждого так назовут.
— Как думаешь, какой цвет у сердца? Тебя зовут так, как надо, — Йири протягивает руку, касается его волос кончиками пальцев. — Смотри в глубину — там подлинная суть слов, а не то, что приписали им люди.
Айхо помедлил, спросил неуверенно, не понимая, простили его или же нет:
— Можно остаться?
— Конечно. Тебя будут охранять всю ночь. Разожгут огонь… иначе ты замерзнешь.
— А вы меня покинете?
— Я должен. Никто из нас себе не принадлежит.
— Не бросайте меня, — шепчет беззвучно.
— Я вернусь, как только смогу. Или не веришь?
— Я люблю вас.
— Я знаю, Айхо.
Зима пролетела, как не бывало. Теплая для северо-запада. Снегу выпало почти по колено. Дети играли в снежки, как-то и Ниро с детишками слуг затеял такую забаву. Снег не обжигал пальцев, а словно согревался в ладони.
В округах все было спокойно, сонно даже. Впервые за долгие месяцы Йири мог отдохнуть. Но отдыхать он отвык и понятия не имел, чем заняться. Пробовал обучить Айхо верховой езде — тот лошадей любил, но побаивался; однако актер оказался не слишком способным учеником. На прогулки Высокий брал его и Ниро, охрана держалась сзади. А мальчишки-ровесники, один в светло-синем — цвета Дома Хита, а другой в черном, в надвинутых на лоб капюшонах, следовали за ним — первый радостно и свободно, второй — отчаянно сжимая поводья, чуть не вцепившись зубами в гриву.
Разве что Ниро догадывался, почему господин порой останавливает коня и смотрит бездумно, словно рассчитывал встретить кого-то и вспомнил, что его здесь нет. Но даже он не мог понять, почему господин держит при себе мальчишку-актера и редко всерьез обращает на него внимание.
Айхо играл на сцене, как прежде, — больше его не трогали, разве что поглядывали издали.
Вслед теплой зиме и весна пришла ранняя, только снег стаял — бронзово-зеленые жуки закружились в воздухе с грозным гудением, ящерицы грели на камнях спинки под солнечными лучами.