Книга История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов

списках часто значились имена лиц, которые давно умерли или покинули страну, чтобы эмигрировать за границу. Фактически ежегодная эмиграция евреев из России в результате непрекращающихся гонений привела к сокращению числа юношей призывного возраста. Но русские власти считали, что оставшиеся евреи должны служить в русской армии вместо своих собратьев, ставших гражданами свободной Американской республики. «Уклонение от воинской обязанности» и ежегодная недоборка нескольких сотен рекрутов против многих тысяч призывников обвинили в тяжких преступлениях против того самого народа, по отношению к которому правительство со своей стороны не выполнило даже самых элементарных своих обязательств. обязательства. Пачки бумаги были исписаны всевозможными официальными средствами, чтобы «пресекать» это уклонение евреев от воинской обязанности. Одним прекрасным апрельским утром 1886 года правительство вышло со следующим постановлением: семья еврея, виновного в уклонении от военной службы, подлежит штрафу в размере трехсот рублей (150 долларов). Взимание штрафа определяется соответствующим призывным пунктом и осуществляется полицией. Он не может быть заменен тюремным заключением в случае обездоленных лиц, подлежащих уплате этого штрафа.

Кроме того, за поимку еврея, не явившегося в вербовочные органы, была обещана военная награда.

В силу этого варварского принципа коллективной ответственности на евреев России обрушились новые тяготы. Поскольку закон предусматривал, что штраф за уклонение от военной службы должен быть наложен на семью виновного, полиция истолковала этот термин «вольно», подразумевая под ним родителей, братьев и близких родственников. Постепенно вошла в моду следующая процедура. Осенью каждого года, в русский призывной сезон, на призывном пункте из заранее подготовленного списка вызываются имена молодых евреев, отработавших свой двадцать первый год. Если еврей, чье имя было названо, не явился в тот же день, вербовочные органы издают на месте приказ о наложении штрафа на его семью. Затем в доме его родителей появляется милиция, чтобы забрать сумму в триста рублей. За неимением наличных денег они налагают арест на имущество бедняков и впоследствии продают его с публичных торгов. В случае с теми, у кого нет ничего, что можно было бы у них отнять, полиция настаивает на том, чтобы они дали подписку о невыезде из города. У них отбирают паспорта, так что, не имея возможности отлучаться из города на заработки, они часто остаются голодать. В случае смерти или отсутствия родителей братья и сестры виновного, а затем его деды и бабки привлекаются к ответственности своим имуществом.

Таким образом, большое количество еврейских семей было совершенно разорено только потому, что один из их членов эмигрировал за границу или, как это часто бывало, предал свою душу Богу в самом любимом отечестве, а родственники не позаботились о дело в том, что мертвая душа была вычеркнута из рекрутских списков. Тем не менее, несмотря на все эти усилия, оставалось еще немало неуплаченных штрафов — «недоимок», как их официально называли, — к глубокому сожалению русских евреев, которым приходилось смотреть, как ускользают жертвы. безнаказанным из их рук.

ГЛАВА XXVII РОССИЙСКАЯ РЕАКЦИЯ И ЕВРЕЙСКАЯ ЭМИГРАЦИЯ

1. ПОСЛЕДСТВИЯ ПОГРОМНОЙ ПОЛИТИКИ

Таким образом, начиная с майских законов 1882 г., правительству постепенно удалось монополизировать всю антиеврейскую деятельность, позволив бюрократическим преследованиям заменить уличные погромы.

Однако в 1883 и 1884 годах «улица» снова время от времени предпринимала попытки конкурировать с правительством. 10 мая 1883 г., накануне коронации Александра III, в крупном южном городе Ростове-на-Дону произошел погром. Было снесено и разграблено около сотни еврейских резиденций и хозяйственных построек. Все движимое имущество евреев было разграблено чернью, а остальное уничтожено. Как и следовало ожидать, «усилиями полиции и войск не удалось остановить беспорядки», и только по окончании дневной работы бунтовщики бежали, преследуемые плетями и выстрелами казаков. Российская цензура строго запрещала любые упоминания о погромах в газетах, опасаясь испортить торжественность коронационных дней. Прессе разрешалось лишь намекать на «тревожные слухи», действие которых распространялось даже на биржу Берлина. Не прошло и года, как было дано разрешение публично рассказать о ростовских событиях.

Были основания опасаться, что погром в Ростове был лишь прелюдией к новой серии беспорядков на Юге. Но прошло больше двух месяцев, и все вроде бы затихло. Но вдруг 20 июля, на греко-православном празднике памяти пророка Илии, русская толпа совершила нападение на потомков древнего пророка в Екатеринославе. Память о великом библейском назорее, ненавидевшем крепкие напитки, была подобающим образом прославлена его русскими почитателями в Екатеринославе, которые напились в огромном количестве и настолько опьянели, что предприняли свои дерзкие разбойничьи подвиги.

Руководителями погромного движения были не местные жители, а бродячие батраки великороссийских управ, занятые на строительстве железной дороги в окрестностях южнорусского города.

Эти батраки, по выражению современника, занимались «военной частью предприятия», тогда как «гражданские функции» выполняли местные русские жители: и магазины и бросая все предметы и товары на улицу, женщины и дети хватали все, что попадалось им в руки, и уносили на руках или в телегах к себе домой.

Мародерство и разграбление продолжались и на второй день, 21 июля, до прибытия отряда солдат. Толпа, опьяненная своим успехом, попыталась отбиться от солдат, но, естественно, потерпела поражение.

Вид десятков убитых и раненых подействовал на толпу отрезвляюще. Погром был остановлен после разорения пятисот еврейских семей и осквернения еврейского святилища. В одной из разрушенных синагог человеческие изверги завладели одиннадцатью свитками Торы, разорвав некоторые из них на куски и чудовищно осквернив другие копии Священного Писания, на которых были написаны заповеди: «Не убий», «Не укради», Не прелюбодействуй», что явно противоречило убеждениям бунтовщиков.

Пример Екатеринослава, столицы одноименной губернии, оказался заразительным, ибо в течение августа и сентября в нескольких окрестных городах и местечках произошли погромы. Среди них особенно жестоким был погром в Ново-Московске 4 сентября, почти все еврейские дома в этом городе были разрушены толпой.

1884 год отмечен новой чертой в летописи погромов: антиеврейский мятеж за чертой оседлости, в древнем русском городе Нижнем Новгороде, приютившем небольшую еврейскую колонию, насчитывавшую около двадцати семей. Сравнительно ограниченный по материальным потерям нижегородский погром выделяется ужасным рельефом по количеству человеческих жертв. В отчете, основанном на официальных данных и пытающемся приглушить краски, дается следующее описание ужасных событий:, из-за подстрекательства нескольких полупьяных рабочих, которые случайно услышали, как мать-христианка говорила своему ребенку, игравшему с еврейской девочкой, прекратить играть с ней, так как евреи могут ее зарезать.

Работа разрушения началась с еврейского молитвенного дома, который был переполнен молящимися. За этим последовал снос еще пяти домов, принадлежавших евреям. В этих домах толпа уничтожала все, что попадалось ей в руки. Двери и окна были разбиты, а все,