Книга Дзержинский на фронтах Гражданской - Андрей Александрович Плеханов

с мерами по линии ОГПУ предложил принять экономические меры. 17 января 1925 г. он писал С.К. Орджоникидзе: «…Необходимо, по-моему, создать совещание для выработки и проведения мер, которые бы кавказские народы связали экономически с нами тесным образом так, чтобы для всего населения была очевидной польза в принадлежности к Союзу ССР. Такое совещание, если создавать, то самое лучшее при ВСНХ под моим председательством. Как Вы смотрите на это? Не стоит ли нам – цекистам Сев. Кавказа и Закавказья собраться вместе со мной и обсудить для внесения предложения в ЦК. Я уверен, что Англия бросит большие миллионы, чтобы оторвать от нас Закавказье, подняв хотя бы бутафорское восстание для вмешательства и чтобы натравить Турцию»[937]. Но на повестке дня стоял вопрос о дальнейшем разоружении населения.

9 августа Г.Г. Ягода телеграфировал ПП ОГПУ Северо-Кавказского края Е.Г. Евдокимову о том, что «разоружение Дагестана принципиально решено. Вопрос идет о методах разоружения… большинство склоняется за военно-чекистский метод, т.е. за наш план». Евдокимов в информации от 14 августа на имя Ягоды обратил внимание на то, что «до сих пор народ вооружен до зубов, глубоко темен» и находится под влиянием фанатиков духовенства. Сославшись на мнение Дагестанского комитета РКП(б) от 29 июня, подтвержденного 13 августа, он просил не допустить вывода войсковых гарнизонов из крепостей Хунзаха и Гуниба.

25 августа 1925 г. чекистско-войсковая группа в составе сотрудников и бойцов Дагестанского, Чеченского, Владикавказского, Терского, Кабардино-Балкарского отделов ОГПУ совместно с частями Красной армии под руководством ПП ОГПУ на Северном Кавказе Е.Г. Евдокимова и командующего войсками Северо-Кавказского военного округа И.П. Уборевича начала сжимать кольцо вокруг банд Гоцинского и других на территории Дагестана и Чечни.

С 18 сентября по 6 октября 1925 г. были разоружены Ингушетия и Осетия. При этом изъято 19 559 винтовок, 3229 револьверов, 45 656 патронов, арестован 51 бандит. В отличие от других районов Северного Кавказа население Балкаро-Кабардинской и Карачаево-Черкесской областей саморазоружилось с 18 по 30 октября, сдав при этом 12 631 винтовку и 2924 револьвера. К 7 сентября 1926 г. в Дагестане было изъято и добровольно сдано 38 201 винтовка, 19 589 револьверов,12 пулеметов и 561 граната. Арестовано 1867 человек, через центральную оперативную группу прошло 349 арестованных, внесудебной тройкой рассмотрено 139 обвиняемых, 7 из них приговорено к высшей мере наказания (расстрелу), 41 – к трем годам концлагеря, 3 – к трем годам высылки в Сибирь. К концу операции освобождено 1518 человек[938].

При проведении операции не обошлось и без эксцессов. Например, в ряде районов Дагестана стало нормой введение войск в аулы, поголовные обыски, многочисленные аресты, принуждение населения к клятве на Коране, что у него нет оружия, угрозы расстрела. Военный нажим не дал никаких существенных результатов, но озлобил население и вызвал в нем потерю симпатий к власти, породил разговоры о «русском сапоге», о власти «Ивана». На требование властей о сдаче оружия оно отвечало: вам нужно оружие, мы отдаем его, но вместо оружия пришлите нам кирки, лопаты для проведения дорог, оросительных каналов, дайте нам работу; вы отбираете оружие, но теперь вы сами должны будете охранять нас от воров, конокрадов и бандитов[939].

Во время разоружения Чечни в ее равнинных районах оживилась антисоветская агитация. Приверженцы Эльдерханова, преимущественно духовенство и торговцы, распускали слухи, что разоружение и смещение некоторых служащих является угрозой религии и шариату. Проводимая операция выставлялась как избиение чеченских племен, когда—то помогавших советской власти утвердиться на Кавказе, поговаривали о необходимости посылки делегации в Турцию с просьбой о защите. В некоторых аулах на поминках расстрелянных шейхов в течение недели ежедневно собиралось по 500—700 человек, крайне озлобленных против советской власти. В горной части Чечни уверенность антисоветским элементам придал вывод армейских гарнизонов из некоторых крепостей.

Самой сложной была операция по разоружению Дагестана. Сложность заключалась в отсутствии единства мнений у политического руководства о методах и сроках разоружения населения этой республики.

В начале 1926 г. для рассмотрения вопроса о разоружении населения Дагестана Политбюро ЦК ВКП(б) создана комиссия Политбюро под председательством А.С. Бубнова. В ее работе сразу же наметились две линии толкования постановления Политбюро: первая линия представителей Дагестанской партийной организации, считавшей, что раз Политбюро отвергло предложенный комиссией А. Енукидзе «военно-чекистский метод», а по мнению И.В. Сталина, признало «единственно целесообразным метод политико-административного воздействия», то применение военной силы возможно лишь в крайнем случае. Вторая линия (военного командования и ОГПУ) не была направлена на отрицание политико-административного воздействия, но упор делала на важность проведения операции в кратчайший срок, то, безусловно, могло привести к преобладанию военных и чекистских мер.

16 августа 1926 г. бюро Дагестанского обкома ВКП(б) приняло закрытое постановление о разоружении населения. В нем, в частности, говорилось, что необходимо оставить оружие на руках у коммунистов, комсомольцев, членов профсоюзов, у части советских служащих (по заключению ГПУ), у всех бывших красных партизан (по особым спискам, утвержденным местными ГПУ), в аулах, получивших Почетные грамоты от РВС за участие в революционной борьбе и являвшихся оплотом ячеек компарта и соввласти; военнообученным у всех групп, за исключением кулаков, у кочевников-барановодов[940].

29 августа 1926 г. ЦИК, СНК Дагестанской ССР и реввоенсовет СКВО (г. Махачкала) постановил: в связи со строительством национальных частей Дагестана, ликвидацией бандитизма, укреплением советской власти, обеспечивающей защиту интересов трудящихся, «произвести изъятие оружия на всей территории Дагреспублики: во исполнение настоящего постановления всем гражданам и органам власти на местах (окружные, участковые исполкомы, аульские советы, милиция, ОГПУ и судебные органы) принять к неуклонному исполнению нижеследующие распоряжения…»[941].

В конце августа 1926 г. началось сосредоточение войск Красной армии и органов ОГПУ, как доносил И. Уборевич, «точно, по плану». Но возникли сложности, о которых 29 августа сообщил в ЦК ВКП(б) член РВС СКВО Володин. Поддержав Уборевича, он просил «еще раз провести решительный нажим на Дагком, вплоть до изъятия отдельных руководителей Дагорганизации, явно саботирующих проведение директивы Политбюро ЦК»[942]. В этот день центральная оперативная группа ПП ОГПУ СКК прибыла и развернулась в Махачкале, войсковые группы находились еще в движении.

Через несколько дней Евдокимов сообщил В.Р. Менжинскому, что, по данным уполномоченного КРО ГПУ СКК Горбата, вечером 2 сентября и частично утром 3 сентября войсковые силы и оперативный состав ОГПУ достигли своих конечных пунктов сосредоточения; во всех округах назначены руководители оперативным изъятием оружия и организованы пятерки в составе уполномоченных Дагестанского правительства, командования и сотрудников ОГПУ участков, а в аулах – тройки; на местах издан приказ о порядке сдачи оружия населением, начало сдачи назначено на