Книга Корона за холодное серебро - Алекс Маршалл

И Марото осознал, что едва не вырубился. Опять. Что случилось с ненасытным насекоманом, если один-единственный могильный червь уложил его на целый день и продолжает донимать утром? Ведь только один!

– Дигглби… Мне нужен увидеть Дигглби. Сейчас же.

– Не вини его в своих пристрастиях, Марото, – сказала Пурна, быстро целуя его в подбородок и чуть не заваливая. – Тебе, похоже, удобно в этой постели, раз ты так спешил ее соорудить. Давай залезай обратно, а мне пора на работу – мы выезжаем с генералом, я просто хотела попрощаться на случай… Эх, жаль, что ты не идешь с нами. Драка будет эпическая.

– Я иду, – решил Марото, и все обрело смысл. Продемонстрировав Пурне свою лучшую серьезную мину, он пояснил: – Я дал клятву защищать тебя, тапаи Пурна, а я не нарушаю клятв.

– Кроме клятвы, данной королеве Индсорит, – скептически заметила Пурна.

– Нет, ее тоже. А теперь помоги добраться до палатки Дигглби. Он собирал щиты после каждой нашей стычки, еще с той засады в пустошах. Говорил, что развесит их в своей берлоге, когда вернется. Думаю, он может пожертвовать парочку Могучему Марото.

– Как скажешь, – нехотя согласилась Пурна. Все-таки актриса из нее не ахти: девчонка на седьмом небе, оттого что ее герой решил покинуть ложе. – Но если не сможешь выйти из палатки на своих двоих, то я ни за что не пущу тебя в бой.

– За меня не беспокойся, – сказал Марото, пока она помогала ему с нагрудником, который он обычно использовал вместо тарелки в походах. – У Могучего Марото еще остался трюк-другой на удивление демонам.

* * *

Отгоняя кошмар, Мрачный на четвереньках выполз из палатки к остывшему костру, а вокруг, в темноте, блеяли рога, носились стайки очумелых солдат и качались факелы. Он уставился на грязь между упертыми в землю ладонями, боясь запрокинуть лицо к черному небу и увидеть нависшую Безликую Госпожу, вернувшуюся забрать его за то, что он не выполнил ее волю. Но когда он велел себе больше не бояться и посмотрел вверх, то обнаружил лишь темный пурпур, предшествующий заре. Сон, и ничего больше. Вытерев рот и взглянув на жирную черную грязь, которую его губы оставили на тыльной стороне кисти, Мрачный допустил, что слишком рано счел происходящее сном.

Воительница, бегом обогнувшая палатку, чуть не врезалась в него, но успела увернуться. Это оказалась женщина из тех, с кем пришел его дядя, – герцогиня, одетая во что-то облегающее, похожее на кольчужную шкуру. Она несла лучок-дохлячок – оружие, которое так ненавидел дедушка. Но Мрачному еще не доводилось видеть такого здоровенного дохлячка: сплошь полированное дерево с металлической инкрустацией, сиявшей в свете фонаря, что держал в руках ее товарищ. Парнем с фонарем был Хассан, в другой руке он сжимал меч самого гнусного вида, весь из зазубренных лезвий и крюкообразных оконечностей, – Мрачному такой тоже был в диковинку. Тусклый адский меч создавал замечательный контраст с вычурным доспехом – варвар и не знал, что можно выкрасить кожу в розовый цвет, но графу это здорово шло.

– Мрачный! – воскликнула герцогиня. – Тот самый луноголовый тип, которого мы ищем!

– Луноголовый? – Мрачный потрогал свой ком волос, слишком смутившись, чтобы разозлиться.

– Твой дядя Марото выражает самое искреннее желание, чтобы ты и твой дедушка сражались вместе с нами, – с поклоном сказал Хассан. – Будем драться бок о бок и спина к спине.

– Ха! – отозвался Мрачный, вспомнив, что произошло, когда он в прошлый раз доверился дяде на поле боя.

Он был не так уж уверен, что уже готов дать родичу второй шанс. Что, если он будет лежать искалеченным и молить Марото о помощи?

– Мы состоим в личной охране Чи Хён, – пояснила герцогиня. – Это самое почетное из…

– Придем через пять минут, – выпалил Мрачный, вскакивая и забираясь в палатку без единого лишнего вздоха.

Его глаза, кажется, стали лучше видеть во мраке, и он, сурово кивнув дедушке, начал прилаживать стариковскую сбрую. Когда уже был полностью готов, а старик так и не ответил на его увещевающее бормотание, Мрачный присмотрелся к деду. Его сердце замерло, и слова «просыпайся, дед» так и не слетели с его губ.

Среди одеял виднелось только лицо старика, но этого хватило: глаза выпучены, лицо застыло в гримасе ужаса, язык пересох в разинутом рту. В какой-то момент ночью он…

– Мра-а-ачый, – прозвучало донеслось из вялого рта.

– Дед! Ты… Что с тобой?

– Я… не могу…

Голос слабел, и Мрачный приложил ухо к губам старика, чувствуя, как набегают слезы.

– Что, дед? Скажи мне.

Дедушка откашлялся – вязкий, чмокающий звук – и прошептал:

– Я не чувствую ног.

Мрачный медленно сел, вытаращился на деда. Старик не выдержал и расхохотался, и хохотал, пока не закашлялся, а потом посмеялся еще немного.

– Через минуту еще и рук не почувствуешь, – буркнул Мрачный, но тоже заулыбался.

Настало время посмотреть, удастся ли дедушке умереть достойнее, чем спящему за миллион миль от дома. Как будто вторя их мыслям, с фронта прогудел еще один рог.

* * *

– Что за хренью они там занимаются? – произнес Доминго в пространство, но брат Ван оглянулся на своего пассажира и ответил на риторический вопрос:

– Полагаю, объявляют о нашей атаке, полковник Хьортт. – Мерзкое лицо анафемы было так бледно, что проступало даже в черном, как Врата, утреннем мраке.

– Это был наш рог, а не их, – возразил Доминго. – Думаешь, я не знаю разницы? На правом фланге какой-то болван выдает нашу дислокацию!

Протрубил еще один имперский рог, в этот раз на левом фланге, и не успел Доминго изрыгнуть надлежащее ругательство, как задудела треклятая кавалерия в авангарде. Какой смысл подкрадываться под покровом темноты, если трубить всю дорогу в долбаные рога? Неужели Эфрайн привил войскам такую самоуверенную глупость? Если да, то это счастье, что полк избавился от безмозглого командира.

– Возможно, офицеры хотят подготовить мьюранцев к атаке? – предположил брат Ван.

– Какой атаке? Какая может быть атака до того, как мы хоть что-нибудь разглядим… Уфф! – Фургон подбросило на кочке. Кости заныли, желудок свело, и в сочетании с мрачным утром это, казалось, подчеркнуло его слова. – Останови повозку, Ван. Это не достаточно близко, а более чем. Я сказал: «Спусти нас немного», – ты понимаешь, что значит «немного»? При такой скорости к рассвету мы окажемся в долине и врежемся в арьергард, а мне нужно видеть все поле.

– Я бы не дал вам это пропустить, – произнес брат Ван, злокозненно дергая вожжи. – Нет, я хочу, чтобы мы оба увидели все.

Если бы тело Доминго можно было починить одной силой воли, он бы выскочил из своего будуара и засветил кулаком в безгубый рот – и крошил бы деревянные зубы, не обращая внимания на занозы в суставах. Ах если бы… Доминго был на взводе даже больше, чем всегда перед боем. Он уже сожалел о своем решении воспользоваться оружием Черной Папессы, хотя то, что увидел, оказалось обескураживающе заурядной молитвой, исполненной перед его полком. Ведьморожденные священники ходили вдоль рядов, помазывая елеем солдатские лбы. После того как это было сделано и полк двинулся вперед, Доминго спросил Ши, ощутила ли она что-нибудь во время ритуала, и та ответила: «Скуку». Мажь не мажь – на результате сражения это вряд ли скажется. Ван уговаривал Доминго тоже принять метку, но полковник отбрыкался, напомнив святоше его собственные слова: опасность грозит только тем, кто находится на поле боя. А поскольку Доминго не спустится в долину ни единым колесом фургона, нет нужды на склоне жизни обращаться к религии.