Книга Империя. Роман об имперском Риме - Стивен Сейлор

– Взглянуть на основание.

– Основание есть, но в нем ничего особенного…

– Полагаю, там имеется туннель, ведущий в подземные камеры под амфитеатром Флавиев?

Адриан покачал головой:

– Я не планировал создать подобный проход…

– Вот и плохо. Надобность в нем очевидна. Думаю, тут даже Декриан догадался бы, – возможно, он и понял, но побоялся сказать.

– О чем ты, Аполлодор?

– Основание храма будет огромным. Такое сооружение в центре города не должно простаивать впустую. Там идеальное место для хранения разных механизмов из амфитеатра, когда ими не пользуются, – подъемников, насосов и так далее. При наличии туннеля их можно незаметно переносить туда и обратно. Безобразие. Какая возможность утрачена! Хоть бы спросили меня…

– Только ты, созерцая храм, видишь чулан! – воскликнул Адриан. – Святилище не предназначено под склад. Здесь красота, служение и…

– Ах да, теперь о самом храме, – вздохнул Аполлодор. – Полагаю, следует благодарить твоих строителей, что не справились с куполом, иначе мы получили бы гигантскую тыкву в самом центре империи. Взамен мы имеем… вот это. Ну что же, с потолком и крышей все в порядке, я могу их одобрить. И да, двойной храм – это умно, по мне, так даже чересчур. Храм-палиндром! Лично мне видится нечто неестественное в здании с двумя передами и без единого зада: не могу сказать, что нахожу такой образ привлекательным. Весь замысел ошибочен изначально – в буквальном смысле. Здание следовало строить на возвышенности, чтобы лучше выделялось в начале Священной дороги. Если Траян сумел срыть холм, расчищая место под форум, то его преемник уж всяко сумел бы насыпать холм под храм. Фундамент получился бы еще больше, и склад, между прочим, стал бы просторнее. Конечно, можно поднять потолок; по крайней мере, проблема пока выглядит разрешимой.

– Поднять потолок? – переспросил Адриан. Лицо у него было пепельное.

– Разумеется. Любой новичок-архитектор поймет, что статуи слишком велики для интерьера.

– Слишком велики?

– Вдруг богиням захочется встать и уйти? Они расшибут себе головы.

– Но с какой стати богиням…

Аполлодор секунду сохранял серьезное лицо, затем расхохотался. Никто не подхватил его смех.

Марку почудилось, что в покоях резко похолодало, несмотря на тепло, исходящее от нагретых пола и стен. Лицо у Адриана стало красным, будто он только что вылез из самого горячего в термах бассейна. Аполлодор же вроде не замечал произведенного эффекта. Он подал знак рабу, чтобы принес еще вина.

Ни слова не говоря, Адриан вышел из зала. За ним последовали Светоний, Фавоний и остальные, однако Аполлодор не тронулся с места. Отхлебывая из чаши и качая головой, он рассматривал макет.

– Что ты наделал, тесть? – выдавил Марк.

Аполлодор пожал плечами:

– Он поинтересовался моим мнением, я высказался. Лучше сейчас, чем потом. Быть может, хоть что-нибудь удастся исправить в его нелепой затее.

– Тесть, неужели ты считаешь себя настолько важным, а императора – настолько нечувствительным…

Аполлодор пренебрежительно отмахнулся:

– Если не найдется умных замечаний, Пигмалион, ступай домой и поменяй моему внуку пеленки.

Марк поспешил за остальными. Он надеялся, что застанет императора в галерее, где тот будет веселиться с друзьями и подшучивать над замечаниями Аполлодора. Но, поравнявшись со свитой, Марк обнаружил, что внимание Адриана приковано к картине в высшей степени недостойной: двое обнаженных мужчин средних лет, каждый на своей стороне галереи, неистово трутся спинами об углы по образу и подобию нищего ветерана.

Очевидно, слух о доброте императора разлетелся по термам, и мошенники рассчитывали на такую же щедрость. Злобно схватив одного за плечи, Адриан толкнул его к другому и велел телохранителям:

– Если у ребят так чешутся спины, пусть потрутся друг о друга. Свяжите их спиной к спине и оставьте на весь день в назидание тем, кто вздумает обмануть Цезаря и выставить его глупцом.

Адриан устремился прочь. Марк, по инерции двинувшийся следом, постепенно замедлил ход, остановился и проводил взглядом императора с его свитой. Они удалялись, а он внимал эху их шагов по длинной галерее.

122 год от Р. Х.

– Не складывайте сюда камни, – сказал Марк. – Разве не видите, что придется еще копать? Несите их вон туда!

Марк в жизни не встречал рабочих тупее тех, что укрупняли основание храма Венеры и Ромы, а он повидал дураков на своем веку. Парней даже не могло оправдать рабское положение: все они были профессиональными каменщиками. Адриан требовал, чтобы на каждом этапе строительства, включая расширение основания, использовались только мастеровые определенного уровня.

Почему же Марку выпало возглавить проект? Он полагал, что истощились ресурсы. Он ничего не сделал для своего возвышения; скорее, люди более искушенные и высшего положения один за другим впали в немилость у императора, пока руководить постройкой храма Венеры и Ромы не вызвали Марка, тогда как император покинул город для инспекции северных провинций. Его удостоили великой чести, но на столь ранней стадии дело выглядело предельно простым и совершенно не требовало навыков Марка. Храм, в сущности, пока представлял собой котлован, который по приказу Адриана делали глубже и шире.

– Я трачу время на общение с недоумками в яме, – пробормотал Марк, покачав головой.

Раб, ежедневно помогающий ему на участке, – он записывал и передавал сообщения, занимался прочими мелочами, – рыжий македонец по имени Аминтас, проворно спустился по лестнице и подбежал к Марку:

– Хозяин, пришла твоя жена.

– Снова с сыном?

– Да, хозяин.

Марк вздохнул. Сколько раз просил он Аполлодору не приходить на участок и тем более не приносить малыша! Несчастные случаи бывали и в лучшие дни – то телега с камнями перевернется, то из потной руки плотника вырвется молоток. Но Аполлодора была истинной дочерью своего отца и поступала по собственному разумению.

Марк решил, что рабочие перетащат камни и без него. Он взобрался по лестнице, тайно радуясь возможности вылезти из ямы и глотнуть свежего воздуха.

Невдалеке на фоне амфитеатра Флавиев и Колосса сидела на штабеле аккуратно сложенных кирпичей Аполлодора. Рядом баюкала Луция ее рабыня. У Аполлодоры был безрадостный вид.

– Что-то стряслось? – спросил Марк.

– Тебе два письма, – ответила она, вынув два маленьких свитка. – Доставлены разными посыльными.

– Ты прочла их? – нахмурился он.

– Разумеется, нет! Поэтому и пришла.

Он понял. Жене хотелось узнать, что в письмах.

Она вручила ему первое. Печать была знакомая. Марк сам гравировал сердолик в перстне Аполлодора; будучи вдавлена в воск, печать оставляла изображение колонны Траяна.