Книга Шаман - Ной Гордон

Октябрь выдался холодным. В магазине Гаскинса Шаман купил детям по паре коньков с двойным лезвием и, прихватив старые отцовские коньки для себя, повел Хетти и Джошуа кататься на замерзшую часть реки, но задержаться там подольше не удалось — оказалось слишком холодно. Снег выпал как раз ко дню выборов, на которых Линкольн с легкостью победил. А восемнадцатого числа поднялась вьюга и укрыла землю Холден-Кроссинга снежным покрывалом, которое пролежало до самой весны.

— Ты осмотрел Олдена? У него дрожь, — сказала мать Шаману как-то утром.

На самом деле он наблюдал за Олденом уже долгое время.

— У него болезнь Паркинсона, мама.

— Это еще что за хворь?

— Не знаю, что именно вызывает дрожь, но из-за этой болезни он просто не может контролировать движение своих мышц.

— Это смертельно?

— Иногда от этой болезни умирают, но такое случается не очень часто. Скорее всего, он будет постепенно слабеть и, возможно, станет калекой.

Сара кивнула.

— Бедняга уже очень стар и слишком болен для того, чтобы заниматься фермой. Наверное, придется Дагу Пенфилду занять его место и взять себе еще кого-то в помощь. Мы можем себе это позволить?

Они платили Олдену двадцать два доллара в месяц, а Дагу Пенфилду — десять. Шаман прикинул в уме и кивнул.

— А что же нам делать с Олденом?

— Он будет и дальше жить в своей хижине, а мы, конечно же, будем ухаживать за ним. Но будет довольно сложно убедить его перестать делать всю тяжелую работу.

— Думаю, лучше всего будет просто оставить за ним мелкую работу, которая не требует особых затрат сил, — благоразумно предложила она, и Шаман кивнул в знак согласия.

— Я легко найду ему такую хоть сейчас, — сказал он.

Тем же вечером он отнес в хижину Олдена отцовский скальпель.

— Нужно наточить? — спросил Олден, забирая его у Шамана.

Шаман улыбнулся в ответ.

— Нет, Олден, я и так не давал ему затупиться. Это особый хирургический нож, который служит нашей семье уже сотни лет. Отец сказал, что в доме его матери он висел на стене в рамке под стеклом. И я подумал, что ты наверняка сумеешь сделать для него новую.

— Ну, не знаю, почему бы и нет… — Олден повертел скальпель в руках. — Хороший, стальной.

— Да-да. Делает очень ровные надрезы.

— Я бы мог сделать тебе такой же, если нужно.

Шаман заинтересовался его предложением.

— Это возможно? А можешь сделать лезвие подлиннее и потоньше?

— Думаю, это не составит мне труда, — ответил Олден. Шаман сделал вид, будто не заметил дрожи в его пальцах, когда тот вернул ему скальпель.

Шаману приходилось довольно сложно — он был так близко к Рэйчел и одновременно так далеко. Им даже негде было заняться любовью. Они пробирались через снега в лесу, заключали друг друга в объятия, как белые медведи, и усыпали ледяными поцелуями, ласкали через множество слоев теплой одежды. Шаман терял терпение и грустил, да и у Рэйчел под глазами он замечал темные круги, появившиеся из-за бессонных ночей.

Когда она уходила домой, Шаман подолгу бродил по лесу. Однажды он спустился по Короткой тропе и увидел, что часть деревянного надгробия на укрытой снегом могиле Маква-иквы откололась. Зима почти уничтожила знаки, похожие на руны, которые отец попросил Олдена вырезать на нем.

Он чувствовал гнев Маквы сквозь землю, сквозь снег. Это была игра его воображения или совесть не давала ему покоя?

«Я сделал все, что мог. Ниточка, ведущая к третьему убийце, оборвана. Я должен оставить это дело Господу», — сказал он ей сердито, развернулся и пошел в сторону дома.

В тот день он поехал к Бетти Каммингс, у которой оба плеча болели из-за ревматизма. Он привязал коня и направился к черному входу, как вдруг увидел прямо за сараем странные отметины. Он пробрался через сугробы и присел на корточки, чтобы рассмотреть их повнимательнее. Следы имели форму треугольника. Глубиной около шести дюймов, они лишь незначительно отличались размером. Эти треугольные следы были похожи на раны на снегу, хоть на них и не было крови. Шаман насчитал одиннадцать таких отметин. Он все сидел на земле, изучая их.

— Доктор Коул?

Из дома вышла миссис Каммингс — сейчас она стояла, склонившись над ним, с озадаченным видом. Она сказала, что эти следы на снегу остались от лыжных палок ее сына. Он немного улучшил свои лыжи и сделал сам к ним деревянные палки, придав их концам необычную форму.

Но все же следы были слишком большими.

— Все в порядке, доктор Коул? — Она уже дрожала от холода и все сильнее куталась в шаль, поэтому ему стало стыдно за то, что он заставляет пожилую женщину, страдающую ревматизмом, мерзнуть на улице.

— Конечно, миссис Каммингс, все хорошо, — заверил он, поднялся и последовал за ней в теплую кухню.

* * *

Олден соорудил чудесную рамку для скальпеля Роба Джея. Он вырезал ее из дубовой коры и раздобыл у Сары обрезки голубого бархата, чтобы расположить на нем скальпель.

— А вот стекла старого не смог найти. Пришлось купить у Гаскинса. Надеюсь, оно подойдет.

— Конечно же, подойдет! — обрадовался Шаман. — Повешу рамку в передней.

Еще больше он обрадовался, увидев скальпель, который Олден изготовил в полном соответствии с его пожеланиями.

— Я сделал его из старого тавра. И еще осталось много добротной стали, так что может хватить еще на три таких ножа, если они тебе понадобятся.

Шаман сел за стол и нарисовал на клочке бумаги еще один скальпель и вилку для ампутации.

— Как думаешь, сможешь сделать такие же?

— Уверен, что смогу.

Шаман задумчиво его поблагодарил.

— Скоро у нас будет своя больница, Олден. А это значит, что нам понадобятся инструменты, кровати, стулья — всевозможные предметы обихода. Как ты смотришь на то, чтобы найти себе кого-то в помощь и взяться за эту работу?

— Я не против, но… Не думаю, что смогу выкроить для этого время.

— Да, это вполне понятно. Но что, если для работы на ферме с Дагом Пенфилдом мы наймем кого-то другого, и они будут просто встречаться с тобой пару раз в неделю, чтобы ты выдавал им указания?

Олден задумался, но в конце концов кивнул.

— Хорошая идея.

Шаман заколебался.

— Олден… как твоя память?

— Отлично, как и всегда.

— Раз так, расскажи мне, кто чем занимался в день, когда погибла Маква-иква.

Олден тяжело вздохнул, глаза его потемнели.

— Опять ты за старое, — проговорил он, но после недолгих уговоров продолжил: — Начнем с тебя. Как мне сказали, ты тогда спал в лесу. Твой отец поехал по вызовам пациентов. Я был у Ганса Грюбера, помогал ему забить корову в обмен на то, что он даст своих волов, чтобы засеять наше пастбище… Так, кого я забыл назвать?