Книга Паломничество жонглера - Владимир Аренев

— Всё запутано, — пробормотал господин Туллэк. — Всё так запутано. Да, мне повезло, я нашел нужного человека. Сейчас он не может предстать перед вами и самостоятельно рассказать о том, что происходит; это за него сделаю я.

Гвоздь покачал головой:

— Не уверен, что хочу знать больше, чем уже знаю. Мы ведь с вами еще в Сьемте выяснили: сны странные мне не снятся, Узел тот мог упасть из-за чего угодно…

— Тот — мог! — с видом победителя воскликнул господин Туллэк. — А скажите, любезный, пока мы находились здесь, у озера, часто у вас болела голова?

— Постоянно…

— Вот!

— …по утрам, с похмелья. И что?

— Постойте-ка, — вмешался Шкиратль, — я не очень понимаю…

— Да, мэтр, объясните наконец маркизу-младшему, с какой целью совершалось это паломничество. А заодно признайтесь: может, вы и его намерены объявить Носителем?

— Вот даже как? — Похоже, Шкиратль и сам кое-что знал о предмете споров. — Да, господин Никкэльр рассказывал, что за Хребтом вы, граф Н'Адер и еще несколько человек увлекались разными смутными идеями; впрочем, он тогда мало ими интересовался и упоминал об этом только ради забавы, как курьезный эпизод.

— А какого мнения придерживаетесь вы сами, молодой человек?

— Я предпочел бы сперва услышать более подробно то, на что намекал господин жонглер.

Дверь в комнату с эффектным грохотом распахнулась.

— И я тоже, господин Туллэк! — заявила с порога графинька — само воплощение попранной справедливости вкупе с неудержимой яростью.

В общем, Гвоздь не завидовал сейчас врачевателю.

Но и не сочувствовал.

Он сел в дальний уголок, налил себе из кувшина кислющего вина и приготовился слушать объяснения господина Туллэка.

* * *

Легкой паутинкой касается щеки змеиный язычок. Сама змея — вот она, свернулась у твоего лица тугими черными кольцами.

«Ты знаешь, каково это быть фистамьенном, голый лягушонок?» — спрашивает.

Она-то точно знает.

Она — фистамьенн.

— Чего ты хочешь? — Так зверобогов не спрашивают: лежа па боку, едва ворочая языком да еще и без должной почтительности. Но Фринию всё равно. Если то, что произошло в монастыре, было сделано по воле Сатьякала, если ни один не должен выжить… то он и не выживет, можно даже не тянуться рукой за посохом.

Но Фриний тянется.

И повторяет:

— Чего ты хочешь?

«А чего хочешь ты? — голос звучит прямо в голове, где-то ближе к затылку, и больно отдается в барабанных перепонках, бьет по ним изнутри. — Чего хочешь ты?»

Это не насмешка, вопрос вполне серьезный — и ответа змея ждет такого же. Язычок продолжает плясать в смертельной близи от лица: захочет ужалить — достаточно будет одного броска и укуса. Фриний неплохо разбирается в змеях, и этот вид, тайяга, — из самых опасных.

«Чего же я хочу?»

Того, разумеется, за чем ехал сюда: ответов на вопросы. И еще — понимает он вдруг, удивляясь невесть откуда пришедшей ярости, — еще отомстить за смерть Тойры, Птича, Жорэма, отца Ог'Тарнека.

«Хорошо, — звучит в голове бесстрастный голос. Глаза от него начинают слезиться, всё время хочется чихнуть. Какой уж там посох! — Хорошо. Ты отомстишь. И получишь ответы на вопросы. А взамен ты сделаешь вот что…»

Фриний слушает — и понимает, что выбора, по сути, у него и нет. Отказаться от сделки с Сатьякалом — это намного страшнее, чем просто смерть.

К тому же условия, которые вшептывает ему в голову змея-фистамьенн, вполне приемлемы, в чем-то они даже совпадают с целями Фрииия.

Но прежде месть! Змея поможет ему отыскать убийц, они уверены, что ушли далеко, что в безопасности. Чтобы догнать их, у Фриния уйдет примерно две недели, а потом он еще долго будет ходить вокруг да около угнездившихся на постоялом дворе душегубов и время от времени подбрасывать им причины для беспокойства: насылать тревожные сны, подливать в умывальник кровь, подкладывать под подушки мертвых птиц.

Трюньильцы — а убийцы были родом именно оттуда — постепенно сходили с ума от переживаний. А Фриний, войдя во вкус, понимал теперь, почему сытый кот не торопится съесть мышь, но играет с нею.

Он обстоятельно выбирал способ, которым умертвит душегубов, а заодно тянул время. Решал, как быть с поручением, переданным змеёй-фистамьенном, и пытался вызнать, чего ждут в Гнук-Шунеке трюньильцы.

Оказалось — дальнейших указаний от своего неведомого повелителя. Один в этой компании был колдуном, но довольно посредственным, Фриния он учуять не мог, тем более предпринять что-либо против него. Когда чародей убедился, что завтра трюньильцы покинут городишко, он принялся действовать.

Спали они по пять человек в двух комнатах; пробравшись в первую, чародей обездвижил всех и первым делом допросил колдуна. Но тот, едва Фриний начал «снимать» с него «броню», умер от разрыва сердца. С остальными четырьмя случилось то же самое.

Их собратьев из другой комнаты Фриний пощадил и дал шанс: расскажете сами — отпущу. Но, видимо, участь, которая грозила им в таком случае, пугала душегубов сильнее, чем вполне реальная смерть здесь и сейчас.

Лишь по косвенным уликам чародей догадался, что трюньильцев, посланных неизвестным господином, было больше. Просто другие, оказавшись в королевстве, сразу же ушли на север и к резне в Тхалемской обители никакого отношения не имели. Поэтому Фриний и не стал тех, других, преследовать; да и неизвестно, позволила бы ему сделать это Змея а проверять длину собственного новообретенного поводка чародей еще не был готов.

Он умертвил всех десятерых и использовал их для изготовления некоторых магических предметов, в том числе огненных браслетов и светящегося черепа. Затем придал трупам такой вид, чтобы каждый понял: здесь побывали жрецы Пестроспинной и покарали покойных за вполне весомые, пусть и не известные этому «каждому» грехи.

Большего не требовалось; теперь Фриний мог — и должен был — приступить к выполнению своей части обещанного: найти тех людей, на которых ему укажет Немигающая, — найти и препроводить в Лабиринт.

Там-то он и получит ответы на свои вопросы, на все сразу.

* * *

…Зачитано было письмо покойного графа, каковое чернявая выслушала вполне сдержанно, за что Гвоздь ее поневоле зауважал.

После письма воспоследовали уже слышанные им некогда объяснения: у озера, мол, должен был ждать какой-то «Смутный», который знает «больше всех», он и разъяснил бы, что к чему и как жить дальше. А теперь вот…

— Теперь всё переменилось. Человек, оставивший условное сообщение в «Рыцаре», видел в городе ученика Смутного. Ученик этот — точно Носитель, и он, кажется, нашел здесь еще одного подобного себе. Моему знакомому удалось подслушать их разговор. Выходит так, что ученик Смутного тоже разыскивает и собирает Носителей — и что он, судя по всему, делает это, подчиняясь воле какого-то из зверобогов.