Книга Знак Гильдии - Ольга Голотвина

Очутившись на верхушке утеса – небольшой, усеянной валунами площадке, – Орхидея сумела успокоиться настолько, что даже прислушалась к звучавшим в глубине ее души словам Лейтисы.

Разбойница была взбешена подлым поведением чародейки, но ни выдрать волосы, ни выцарапать глаза поганой трусихе она не могла: тело-то одно на двоих! Пришлось сделать единственное, что было в силах Лейтисы: попытаться ласково успокоить дрянь-союзницу.

И бабка начала хвалить растерявшуюся Орхидею. Мол, умница, догадалась наверх взобраться! Вон какие здесь валуны увесистые, особенно этот, что на самом краю! Если вниз спихнуть – кого угодно в лепешку зашибет! Красавчик с Недомерком как раз сюда отступают. Прямо к утесу гонит их этот урод. Тут уж главное – прицелиться и точно выбрать момент, чтоб своих не прибить. Так, может, госпожа изволит пустить ее, Лейтису, к валуну?

Орхидея вняла разумным словам. Лейтиса припала к валуну, чуть вздрагивая от азарта, выбирая миг для толчка.

Она не видела ничего, кроме своей жертвы. И не углядела вышедшую из кустов черноволосую девушку-подростка.

Нитха заметила исчезновение учителя, бросилась вдогонку и настигла его только сейчас. Без объяснений она уловила главное: вон та змеюка собирается спихнуть камень на самого лучшего в мире человека!

На кручу Нитха не вскарабкалась, а взлетела, как кошка на забор. Ур-р-мяу, когти к бою!

Матерая разбойница была куда более искусна в рукопашных драках, чем пятнадцатилетняя девочка. К тому же дрожащий, сбивчивый поток магической энергии заставлял ее то стареть, то молодеть, и сейчас она была молода и сильна. Но когда тебе на плечи внезапно прыгает неистовый живой ком, тут простительно на миг забыть боевой опыт!

Лейтиса шарахнулась в сторону, не удержалась на краю каменной площадки, и обе противницы, сцепившись, кубарем покатились по склону.

То, что они не переломали себе все кости, было истинным чудом, но ни разбойница, ни девочка этого чуда не оценили. Едва падение прекратилось, они, не обращая внимания на ушибы, продолжили схватку.

Тут бы девчушке и конец, задавила бы ее Лейтиса. Но, видно, не дремал Гарх-то-Горх, бог Нитхи. Разглядел в заморских краях маленькую храбрую наррабанку, послал ей помощь.

Потирая голову и пошатываясь, поднялся на ноги Дайру. Огляделся, пытаясь вспомнить, где он и как сюда попал. Что-то не вспоминалось...

Зато мальчик увидел, что на краю обрыва Сокол лихо рубится с каким-то здоровяком, поодаль учитель гонится за улепетывающими незнакомцами... а совсем рядом, в двух шагах, какая-то баба душит Нитху!

Оставив все попытки разобраться в событиях, Дайру кинулся на помощь напарнице.

Наших бьют!!!

* * *

Темные глаза призрачной девочки серьезно и неуступчиво глядели на незваных гостей. Ни одного слова не прозвучало в застывшем, как стекло, воздухе, но и Арлина, и Аранша, и Ильен поняли: перед ними сила куда более мощная, чем напускающий видения трехглазый Ящер.

Все поняли. Кроме Дената.

Увидев девочку, малыш заулыбался, соскользнул с рук Ильена и со всех своих крепеньких ножек заспешил к световому столбу.

Аранша рванулась было за ним – догнать, остановить... но руки, протянувшиеся вслед сыну, бессильно опустились. Сердце подсказало женщине: помочь сейчас нельзя, можно только помешать.

При виде топающего по черным плитам мальчугана Немое Дитя еще шире распахнуло свои и без того огромные глаза. Что-то дрогнуло в лице девочки, оно перестало быть не по-детски суровым. Беспомощность, растерянность – вот что проглянуло в нем.

Денат бесстрашно остановился перед призраком и протянул свою ручонку.

Немое Дитя чуть помедлило, а затем на исцарапанную ладошку мальчугана легла невесомая, неощутимая, словно лунный луч, ручка.

И хотя воздух по-прежнему оставался неподвижным, хотя ни один звук не разбил его хрустальность, люди поняли: между этими двоими идет разговор.

О чем могут говорить двое детей посреди древних развалин, пропитанных черным чародейством?

О том, как легко заблудиться в жестоком и невероятно сложном мире взрослых и брести сквозь него, как во мраке, не надеясь уже куда-то выбраться и что-то понять.

О том, как тянутся годы, бесконечные и одинаковые, ничего не меняя в душе, лишь покрывая ее серым налетом скуки.

О том, что не растешь, не взрослеешь, когда на разум обрушиваются непомерные, неподъемные глыбы знаний. Цифры, цифры, за которыми ничего не стоит. Разум все легче решает головоломные задачи, а душа задыхается, кричит. Но никто этого не слышит, никому до этого нет дела.

О страхе говорили двое детей. О тоске. Об усталости. О тихой, тайной надежде когда-нибудь уснуть и во сне исчезнуть, забыв томительное, тягомотное существование на грани жизни и смерти.

Аранша до боли стиснула руку Волчицы, когда девочка-призрак опустилась на колени и положила белокурую головку на грудь Денату. А мальчик серьезно и ласково гладил ее по чепцу и длинным локонам, словно это были волосы живой подружки, которая искала у него утешения.

Вдруг девочка, словно рыбка, выскользнула из световой струи. Прилегла на черную плиту, подложив обе руки под щеку. Денат сел рядом и негромко, с трогательной старательностью запел старую колыбельную песенку про лиса, который бегал под кустом и задел звезду хвостом. И об иволге, которая в гнезде укрывает птенцов крылом.

Губы Аранши невольно шевельнулись, вторя песенке: сколько вечеров подряд она пела ее сынишке!

С последними словами воздух над плитами заколебался, замерцал, заискрился, и фигурка уснувшей девочки медленно растаяла, сливаясь с легкими сумерками.

Денат встал, поднял горшочек-трутницу и побрел назад. Очутившись рядом с матерью, он молча протянул ей горшочек. У женщины перехватило горло, когда она увидела, что чумазое лицо сына залито слезами.

Но переживать Аранше было некогда. Ильен уже требовательно протягивал ей зажигательную стрелу, а госпожа скинула с плеча арбалет (свой-то Аранша обронила в черный провал). Волчица и сама прекрасно стреляла, но почему-то сейчас уступила право на выстрел наемнице, молча признавая ее превосходство.

Аранша заставила себя успокоиться. Твердой рукой взвела тетиву и поднесла к тлеющим углям наконечник стрелы, обмотанный паклей. Пропитанная горючим составом пакля вспыхнула нетерпеливо и зло.

В световом столбе опять стоял призрачный Ящер. Из пасти вырывались хрипение и свист. Ругается по-своему? Молит о пощаде? Творит заклинания?

Стрела мощно пересекла поляну и ударила в серый бок дорожной сумы, откуда выглядывал краешек желтого бочонка.

– Бежим! – пронзительно закричал Ильен.

Они успели добежать до кустов, когда сзади раздался грохот. Воздушная волна сбила их с ног, швырнула на колючие ветви.

Обернувшись, люди увидели зрелище грозное и прекрасное, словно извержение вулкана.