Книга Viva la Post Mortem, или Слава Послесмертью - Игорь Давыдов

— Я принимаю свои успехи, просто мои критерии достижений отличны от твоих, — некромагичка принялась оправлять одежду. — И, кстати, не советую снова делать то, что ты сделал сейчас: Роя ещё недостаточно дрессирована. Может и укусить.

— Дрессируй! — щёлкнул пальцами Дарк, уверенно направляясь к стоявшей чуть в сторонке Ёлко.

Последние тридцать минут, что начальник потратил на свой эмоциональный рассказ, неформалка провела, уткнувшись носом в мобильный. Причём, лицо у неё было слишком сосредоточенным, чтобы можно было предположить, что главный аналитик ковена просто развлекалась таким образом.

— Мне через недельку яйцо неясытя привезут, — похвастался “номер один”. — И я начну взращивать гербовую сову. И будут они отжигать в паре с твоей змеюкой: главное, чтобы в местах будущих боёв было достаточно кустов, чтобы в них можно было спрятать Рояль.

— Я так уже шутила, — монотонно проворчала Броня. И этот её ответ привёл к взрыву хохота со стороны уже минут пять как давящейся смехом Илеги. — Тебе стоит работать над собой, чтобы стать пооригинальней.

— Ладно, хватит ссориться, как старая супружеская пара, — подала голос Ёлко, выныривая, всё-таки, из цепких гипнотических объятий гаджета. — Вы знали, что по результатам последних двух дней у вас появились прозвища, которые рискуют намертво прилипнуть?

— Нет, но я готов узнать! — хлопнул в ладоши Маллой-младший и в два прыжка оказался рядом с “номером два”. Рука главы ковена незамедлительно легла на талию штатного аналитика. — Вещай же!

— Думаю, никого не удивит, что Броню теперь куда как лучше знают по прозвищу “Лешая”, а не по имени и фамилии? — уточнила неформалка.

— Это было ожидаемо, — закатил глаза Дарк, после чего склонился ниже, словно бы собирался носом свайпнуть пару картинок на телефоне своей спутницы. — Неужели в зоне боевых действий были нонкомбаты, которые могли услышать речи Глашек? Я имею в виду, помимо тех, которых мы спасали. Откуда сделана вот эта фотка? — молодой человек нагло ткнул пальцем в экран мобильного.

— Знаешь, моя работа аналитика была бы куда как сложней, не будь в мире достаточно идиотов, плюющих на технику безопасности, — фыркнула Ёлко, после чего несколькими быстрыми жеста переключилась с фото на браузер с открытой соцсеточкой. По крайней мере, именно такие выводы сделала Броня, исходя из дальшейших реплик. — А вот что до тебя, мой дорогой “номер один”…

— А что до меня?

— Читай.

— Вот ты бука… могла бы просто сказать, — шутливо насупился глава ковена, но затем всё же принялся озвучивать текст с экрана телефона. — “Ну, если уж Лешая получила своё прозвище за то, что после её боя в Коваче выросло огромное сексапильное дерево, то что насчёт того парня, после которого моя любимая забегаловка превратилась в огромную картошк…”

Молодой человек осёкся. Его же спутница выглядела чрезмерно довольной. Она с огромным трудом сдерживала хохот и улыбку. И если с первой задачей “номер два” более-менее справлялась, то вот в вопросе борьбы с неумолимо ползущими к ушам уголками губ девушка потерпела бесспорное поражение.

— Картоший?!

В этот момент Ёлко окончательно сдалась. Закинув голову назад, она подарила миру характерный громкий, звонкий и излишне высокий смех.

— Картоший? — вопросительно поднял бровь Гало.

Громила выглядел так, будто бы последнее время находился мыслями где-то далеко, а тут встрепенулся, услышав что-то интересное, но не понимая контекста.

— Картоший. Это как леший, только картоший, — давясь смешками пояснила Ёла.

— Подобные клички прирастают намертво, — покачала головой Броня. — Тебе придётся серьёзно постараться, чтобы создать ассоциацию куда более “липучую” чем эта.

В эту секунду ко всеобщему веселью присоединился и сам Дарк. Его хохот не выглядел наигранно. Напротив. Казалось, некромаг получал удовольствие совершенно искренне.

— Не вижу смысла бороться с этим, Бронь! Картоший! Это же шикарно! Ты хоть представляешь, как будет опозорен тот, кого победил “Картоший”?! Это прозвище — ультимативный инструмент для обламывания чужого пафоса! Мне нравится! Ладно! — молодой человек поднял руку в прощальном жесте. — У меня сегодня много дел. А ты — отдыхай. Ещё увидимся!

С этими словами начальник двинулся прочь, уводя за собой ковен. Послушную Ёлко и ленивого, выглядевшего изрядно заторможенным Гало. Казалось, что вот-вот и за ним пойдёт Фортуна. Сразу после того, как ей надоест играть в гляделки с безродной. Однако же слечна Штернберк решила иначе.

— Я вас догоню, — бросила та своим товарищам и решительно направилась навстречу Броне.

Синеглазке сразу вспомнился вчерашний разговор и то, как они некрасиво расстались. Не то, чтобы попаданка считала, что в чём-то не права, однако она осознавала, что её собеседница могла воспринять ситуацию несколько иначе.

Тем не менее, Броня не стала начинать беседу первой. И не столько потому, что была слишком гордой. Всё куда как проще: девушка не была уверена, что её слова не приведут к эскалации конфликта.

— Я подумала над тем, что ты вчера сказала, — тихо произнесла высокородная.

Подобным тоном начинают беседы, которые полагается называть личными. Вот только понятия о приватности у дворян были весьма специфичными. Каждое прозвучавшее слово касалось не только тех ушей, которым изначально предназачалось, но и было доступно слуху внимательных камеристок: Илеги и её коллеги со стороны слечны Штернберк.

— Это хорошо, — сдержанно кивнула безродная.

— Ты очень категорична, потому что многого не знаешь о жизни шляхты, — красавица осторожно оправила выбившийся из причёски локон… воображаемый выбившийся из причёски локон. Жест очень красивый и женственный, но зело бессмысленный, ведь волосы Фортуны абсолютно послушны и даже не думали нарушать порядок, определённый утренней укладкой. — И я знаю, как убедить тебя пересмотреть взгляды, которых ты придерживаешься.

— Ты ведь знаешь, что я не поверю ни единому слову…

— Именно поэтому моими аргументами будут не слова, а действия, — уверенно кивнула Туна. — Я знаю, что нужно сделать, потому что когда-то у меня был выбор, стать ли такой, какой стала ты, или же превратиться в ту, кого все знают, как Фортуну Штернберк.

Попаданка и подменыш. Они стояли друг напротив друга, словно бы разделённые невидимой плоскостью метафорического зеркала. Две некромагички в сопровождении своих камеристок. Два человека, чьи личности, в теории, могли иметь истоки в одной точке.

Действительно ли когда-то Фортуна была такой же, какой как и Броня некогда? Слабой? Ненавидимой всеми? Уязвимой для чужой злой воли? Не потому ли подменыш так жаждала оказаться в центре всеобщего внимания, что пыталась таким образом отыграться за то, чего её в своё время лишила жизнь?

Могла ли синеглазка стать такой же, как та, кто стояла перед ней, если бы вместо ядовитых зубов отрастила себе красивую мягкую шкурку?