Книга Последнее дело Лаврентия Берии - Сигизмунд Миронин

ЗИС шел мягко, ям и выбоин с колдобинами на дороге почти не было. В 1949 году Берия получил новый ЗИС, до этого у него была «Победа». «Неплохая машина “Победа”», — подумал Берия, глядя на множество снующих вокруг такси на базе «Побед». «Победы» медленно, но верно вытесняли эмки. Встречалось много фургонов, различных грузовиков. «Уже семь лет выпускают», — подумал Берия. Недавно ему доложили, что «Победы» уже продаются частникам и цена их около 20 тысяч рублей. На женщинах, снующих по тротуарам, были цветастые ситцевые, крепдешиновые платьица, поверх которых был надет «плечистый» бесформенный пиджак. Преобладали костюмы с прямыми юбками и мужеподобными жакетами. Изредка встречались дамы с затянутой талией, приподнятой грудью, мягкой покатой линией плеч. Бедра их казались особенно пышными. Они были одеты в удлиненные до щиколотки юбки либо прямого, либо пышного фасона. «Нет, хорошо стали жить москвичи», — подумал Лаврентий Павлович.

Тут в его сознание из памяти выскочили интересные цифры. Он вспомнил записку о госмонополии продажи водки, где говорилось, что в СССР в 1952 году потребление алкоголя в год было в 2 раза меньше, чем в царской России (1,9 л и 4,7 л чистого алкоголя на душу населения соответственно). «Прав был Хозяин: жить стали лучше, жить стали веселее», — мысленно заключил он. Пока Лаврентий размышлял, машина уже поехала по Моховой. По тротуару шли студенты университета, все как один одетые в форму с серебряными пуговицами. «Как при царе», — мелькнула нечаянная мысль у Берии. Затем, оставив недостроенную гостиницу слева, машина свернула на Красную площадь и наконец въехала в ворота Спасской башни Кремля.

1 июня, 9 часов 1 минута. Лубянка

Приехав на Лубянку, Берия узнал, что Меркулов уже подключил своих людей к расследованию утечки информации о литиевой бомбе. В этот день к нему из Киева приехал генерал Мешик, который раньше был ответственен за обеспечение секретности атомного проекта. В разговоре с Берией Мешик заявил, что абсолютно уверен: утечка произошла, либо когда был поставлен вопрос на Политбюро, либо через кого-то в Президиуме или работающих там технических сотрудников. Только так, дескать, американцы могли узнать о том, что дейтерид лития — самое удобное средство для водородной бомбы. А пока суть да дело, пока Берия доделывал дела в Спецкомитете, сахаровская бомба-«слойка» была почти готова. О ней знали только Сталин и Берия. Берия боялся утечки и попросил Сталина не сообщать членам Политбюро об испытаниях. Не то чтобы Берия не доверял соратникам, но информация могла выскочить при обычном разговоре. Кроме них о литиевой бомбе знал Маленков. Но Сталин заставил его молчать. Первоначально испытания планировалось провести 5 марта, но неожиданная болезнь Сталина заставила Лаврентия перенести сроки. Берия приказал Завенягину никому ничего не говорить для секретности. «Я сам проинформирую Президиум, — сказал Лаврентий Павлович. — Сейчас никому верить нельзя. Даже себе. Мне можно», — устало пошутил он. Когда на другой день уже Ванников принес Лаврентию Павловичу проект решения для внесения в правительство, Берия перечеркнул этот документ и единолично вынес решение о новом сроке испытаний — организовать взрыв водородной бомбы Сахарова в июле, не сообщив об этом даже членам Президиума и правительства. Берия рассуждал так: если «крот» в верхах или рядом с ними, то лучше и верхам ничего не знать, а просто крепче спать.

В этот день Маленков познакомил Берию с письмом первого секретаря литовской компартии Снечкуса, в котором тот жаловался, что МВД хочет ликвидировать глушилки в Литве. Берия прочел бумагу и только пожал плечами. «Я сомневаюсь в необходимости глушить все передачи вражеских станций, которые ведутся на литовском языке, а на литовском языке передается не менее шести передач в день, и радиопередатчики в Литве могут их принимать, — сказал Берия Маленкову. — Тем самым мы показываем, что боимся сообщать населению правду. Людям нельзя врать».

Ранее в отчете руководству МГБ СССР от 19 января 1953 года министр государственной безопасности Литвы генерал-лейтенант Петр Кондаков докладывал: «Особенно положительные результаты в ликвидации бандитизма были достигнуты после применения таких форм агентурной работы, как создание агентурно-боевых групп, направленных против банд, оперативное использование тайно задержанных бандитов и их вербовка нашей спецагентурой в качестве легендированных представителей банд, штабов и центров сопротивления… В результате нам удалось взять под агентурный контроль самые серьезные организационные бандитские единицы, уничтожить организационную структуру оставшихся формирований, парализовать их активную террористическую деятельность».

Подпольем в Литве руководил бывший капитан литовской буржуазной армии Жемайтис, избранный подпольем в «президенты Литвы». Чекисты Литвы как раз поймали Жемайтиса. Этот Жемайтис годами не выходил из своего убежища в лесу и оказался совершенно оторванным от литовского населения. Берия приказал привезти Жемайтиса в Москву для личного допроса. Его привез заместитель министра внутренних дел Литовской ССР Мартавичюс. После допроса Жемайтиса Берия сделал Мартавичюсу предложение, чтобы с помощью Жемайтиса создать мнимую подпольную националистическую организацию.

Между тем события в ГДР начали вытеснять из центра внимания Лаврентия Павловича расследование убийства вождя. Его агенты из Берлина сообщали, что в ГДР полным ходом идет процесс подготовки к бунту. Советские представители имели собственные особые контакты в верхних эшелонах восточногерманской СЕПГ и правительства. Эти люди тщательно скрывали свои истинные отношения с советскими коллегами, чтобы их деятельность на благо МГБ не стала известна Вальтеру Ульбрихту и его сторонникам в ЦК СЕПГ. В народной полиции еще никогда не был так низок моральный уровень — в 1952 году более тысячи сотрудников военизированной морской и воздушной полиции (предшественниц военно-морских и воздушных сил ГДР), а также 320 пограничников дезертировали в Западный Берлин и Западную Германию. В январе и феврале 1953 года зафиксировано 492 случая дезертирства из военизированной морской и воздушной полиции и пограничных войск.

1 июня, 16 часов 1 минута. Лэнгли

Устуш — Центру: «В мае убрали конверты, увеличили оклады госслужащим. Можно на этом сыграть».

Центр — Устушу: «Отрабатываем варианты ликвидации».

Уильям Балч сидел за столом в кабинете и обрабатывал сообщения, поступающие из Москвы. Начав операцию по мягкому устранению Берии, следовало ждать, когда в ГДР рванет «народный путч». Но и в нужное время и с необходимыми усилиями направлять процесс в правильном направлении, чтобы в сторону не вильнуло.

2 июня, 10 часов 17 минут. Лубянка

Уже целый месяц американская авиация пыталась разбомбить несколько ключевых ирригационных сооружений и плотин ГЭС в Северной Корее. Плотины на реках Кусонган, Токсанган и Пуджонган были разрушены, и огромные пространства земли затоплены, что вызвало сильный голод среди мирного населения. Квеон прочитал об этом в московских газетах. По предложению Берии он продолжал в Москве работу над совершенствованием антирадара.

У раскрытых ворот особняка его ожидал ЗИС. Двор особняка был очень узкий, и поэтому представительский ЗИС во двор не заезжал, а ждал у двери. Это было нарушением инструкции, но так хотел Лаврентий Павлович. На Лубянке из газеты «Правда» Берия узнал, что в Вестминстерском соборе Лондона состоялась коронация британской королевы Елизаветы II. «Спартак» стал чемпионом СССР по футболу в 1952 году и лидировал в 1953 году. «Когда же Динамо заиграет?» — мысленно задал себе вопрос Берия. Конечно же, он болел на «Динамо» (Тбилиси), но теперь как руководителя органов госбезопасности его интересовала и судьба команды «Динамо» (Москва).