Книга Гобелен с пастушкой Катей - Наталия Новохатская

— О цене мы сговоримся, не исключаю, что сможем позволить себе бесценные изобретательные услуги. Может статься, они не обойдутся слишком дорого, — задумчиво заключил Павел Петрович и отправился в глубину квартиры искать мои туфли.

Как я понимаю, Олег Петрович действительно отдал их без звука, поскольку друг Поль возвратился очень скоро, вернул обувь и сообщил, что братец простер любезность до немыслимых пределов и собирается вывести из гаража собственную черную «Волгу», чтобы мне не брести по лужам к ждущему у кладбища белому экипажу.

Перегрузка пассажира из двери в дверь произошла с военной точностью, я помахала братьям на прощание и две «Волги» лихо разъехались, одна ведомая сержантом-десантником (это я выяснила по дороге), а другая — полковником страшно сказать, каких служб (на самом деле я так и не выяснила, каких.)

Почти всю следующую неделю, я болталась без дела, только готовила ужин к приходу Гарика, в чем видела чудовищный упадок нравов, но демонстративно не кормить его было бы странно. Однажды вечером Гарик робко заикнулся, что Сурен желает заплатить курьерские командировочные в форме витой золотой цепи, как я на это посмотрю?

Я пригрозила, что если Сурену припала охота платить или делать мне подарки, то я по восточному обычаю преподнесу в ответный дар брошку с рубинами из тетушкиной шкатулки. Пускай купит себе бронепоезд, а меня оставит в покое. Гарик признался, что примерно так он и сформулировал отказ, однако на бронепоезд его фантазии не хватило.

Так или иначе, домашняя жизнь успела несколько приесться, и телефонному зову Валентина я была рада. Отче позвонил в четверг и пригласил к себе в контору. Сказал, что получил согласие нанимателя и желает обсудить детали возвращенного на досмотр дела. Как в добрые, хоть и не старые времена — почти до слез умилилась я и галопом помчалась в «Аргус». Антон оказался в разгоне, но Валентин пообещал, что к моменту отбытия Антоша с «Волгой» будут ждать у подъезда.

Сначала я зашла посмотреть, на месте ли Света, и была радостно встречена ею и остальным коллективом «Горницы». Светочка моментально преподнесла булочку с кремом и передала привет с благодарностью от Ольги-Ады Гольдиной.

— Передай и ей от меня большое спасибо, — ответила я. — Она не представляет, чем я обязана ей и вздорной подруге Лере. И тебе, Светуля, разумеется, ты у меня теперь числишься в добрых феях. Если кому нужен совет или рекомендация — милости прошу, всем твоим подругам со скидкой. А вы мне здесь столик выделите, в уголке, буду есть булочки и бороться с чужими житейскими трудностями за скромную цену.

— Ой, как здорово ты придумала! — восхитилась Света. — У меня тьма подружек, и у каждой своя заковыка. Мы между собой толкуем, но чтобы умный совет — это глухо! А к чужому кому, да к мужику, даже к Валь Михайлычу — они застесняются. А ты такая куколка, такая умничка, девка своя в доску, и Ольке помогла. Ты это серьезно надумала?

Вот ужас-то, я сболтнула из чистой бравады, ради красного словца, однако не признаваться же Свете.

— А что, плохо ли? — ответила я в замешательстве. — Давай попробуем, пойдет дело, смотришь — и свою контору откроем. В Америке это называется социальный работник, всех слушает и улаживает конфликты умным словом.

— Катюша, золотце, — обрадовалась Света. — Я девчонок поспрошаю и впрямь сюда позову. И нам хорошо, и тебе. Ты больше ни о чем не волнуйся, я тебя через Валь Михайлыча достану.

— Светуля, только по одной — усекла? Упаси Бог всех вместе! Чтобы каждая в свое время и не встречались, иначе бардак, а не контора, — я сочла нужным сделать предупреждение, невзирая на явную недозрелость проекта. — Ладно, целую крепко, я у Валентина.

Собственный деловой авантюризм меня ошеломил, я вошла в помещение «Аргуса» с недоеденной булочкой и в состоянии глубокой задумчивости. Что там постороннее удивление, я себя умею поразить до полного столбняка. Хотела съесть булочку и сказать «привет» Свете, а ушла с почти готовым деловым предприятием на руках. А ведь ни сном, ни духом десять минут тому назад. Ну, может, ничего не сформируется, утешила я себя и браво толкнула лиловую дверь к Вальке.

— Привет тебе, прелестное дитя! Вовсю пользуешься моим кредитом? — спросил хозяин здешних мест. — Это которая по счету, позволь спросить?

— Булочка, что ли? — невнятно ответила я. — Очень вкусная была. Приветствую тебя, мой скупой рыцарь! Салфетка у тебя имеется, желательно бумажная?

— Зайди в сортир, обойдись туалетным рулоном, неопрятная крошка. Вылитая моя Алечка, губы вытереть не забудь, — заботливо рекомендовал Отче Валентин.

— Как скажете, дяденька! — ответила я и удалилась по указанному адресу.

— Ладно, кусок сладкого ты на сегодня схватила, — приступил он к делу, когда я вернулась. — Теперь изволь хлебать горячего, собственного, между прочим, приготовления. Обиженный тобою джентльмен рвется в бой.

— Режиссер из Махачкалы? Ему показалось мало? Милости просим ко мне в гости, — я лихо отмахнулась, хотя сомневалась в своей готовности.

— Ну, если бы… Стал бы я волноваться по таким пустякам. Разбитые головы заживают быстро, а вот иные раны, — поинтриговал меня Отче Валя, затем объяснился. — Андрюша свет Ананьевич, известный тебе Прозуменщиков, узнав о том, что в его дела активно суются прелестные носы, воспламенился желанием их поотрывать. Друг Паша между делом испросил для тебя аудиенции, а друг П. изволил бросить фразу, что сия загадочная девушка успела его утомить. Не лучше ли ей заняться своими делами, впрочем, он не возражает прочитать мораль лично. Так что возрадуйся, рандеву назначено на шесть нынешних часов, и Андрюша великодушно дарит свой вечер. Улики, о которых Паша толковал, с собой? Нет? Ты меня убила…

— Мог бы сказать, я не ясновидящая и не таскаю реликвий повсюду. Сейчас три часа, могу съездить — предложила я, хотя желания ходить на рандеву не имела вовсе.

— Тебя, дитя, только за смертью посылать, сиди здесь и дай ключи. Я враз машину добуду и сгоняю, — Отче внес встречное предложение, очень дельное, надо заметить. — Скажи, где свидетельства, и посиди, поскучай.

— Ну, раз ты такой бесконечно любезный, то вот они ключи, — я охотно согласилась. — Вещи в синем пакете, в стенном шкафу в прихожей, рядом с мясорубкой, кстати. Не перепутай. Там в пакете холстинная сумка и больше ничего. А я пока сладостно покопаюсь в твоих делах на основах взаимности.

Валентин вскорости отбыл, а я осталась в лавке, как в предыдущий раз, гадая, что теперь выпадет. Обильный прежний улов вселял надежды и открывал перспективы. Грядущая схватка умов не пугала, не исключено, что произошло легкое размягчение мозгов.

Месяц назад меня пугала возможность увидеть Валькину клиентуру, а ныне я с легким сердцем собиралась померяться силами с Прозуменщиковым, ко всему прочему, предполагаемым черным лидером отечества!

Для освежения памяти и бодрости духа, а впрочем, еще и от нечего делать, я взялась за перекидной календарь на столе и отлистала до дня предыдущего сидения, там вроде были заметки о покойном таксисте Бочкине и пара фраз из дела Муратова, тоже, кстати, ныне покойного.