Книга История Литвы с древнейших времен до 1569 года - Эдвардас Гудавичюс

В финансовой области новый властитель проявил себя хорошим учеником Боны. Его агенты сумели вместо 82 тыс. коп грошей дохода, полученных в 1531–1535 г., за период 1544–1548 г. повысить сумму доходов до 351 тыс. золотых (т. е. почти удвоить). Однако расходы были еще больше. За то четырехлетие бюджет испытал дефицит в 8000 золотых. Тем не менее от малоценных Силезско-Швейдницких грошей, наводнивших Великое княжество Литовское и сделавших убыточной торговлю в стране, удалось избавиться, учредив казначейские камеры для сбора «плохих» денег и чеканки «хороших» из их же серебра. Это сделали доставшиеся Сигизмунду-Августу от отца Войцех Пехцицкий, Валентин Велогарский и Лука Станиславович. Доходы казны были изрядно пополнены благодаря увеличению и упорядочению повинностей, эти успехи оказались достигнуты трудом податных сословий, но, увы, не были использованы наиболее рациональным образом. Сороковые годы не принесли существенных новшеств в управлении экономикой, однако в инструкции 1547 г. внимание державцев имений и замков было обращено на то, что деньги просачиваются в повинностные отношения. В 1548 г. рада панов заключила с великим князем договор, выделяющий его приватные земли. В стране действовали раздельные категории государственных и великокняжеских хозяйственных земель.

Упорядоченная оборона южных границ сделала более спокойной жизнь южных земель государства. Пограничные старосты в 1542–1545 г. сами начали атаковать крымских татар, доходя до /567/ Очакова, т. е. до Черного моря. Рада панов не решалась придать этим действиям характер планомерной акции, опасаясь турецкого ответа. Россия, напуганная последней войной и возглавляемая монархом-отроком, не смела нападать на Литву. Перемирие 1549 г. было вновь продлено. В сороковые годы экономика страны, особенно в той части, что не пострадала от войны, заметно выросла.

д. Дебют второй пары Николаев
Радзивиллов

По мере заимствования наиболее зрелых общественных отношений, проходившего на основе литовского феодализма, могущество знати складывалось и развивалось при неделимом единстве крупного землевладения и высшей администрации. Однако скороспелая и поверхностная феодализация не доросла до многоукладного уровня, поэтому личная власть аристократии успела выразиться в полном объеме лишь на их частных владениях. Попытки распространить ее через посредство административных постов, как это делали Кезгайло в Жямайтии, пресекались великим князем, даже когда он пребывал в Польше. Система должностей осталась обособленной структурой, оберегающей государственную централизацию. Могущество вельмож было трудно представимо без этого компонента.

Подобное положение превратило магнатские владения в автономные единицы, обладавшие мало ограниченным иммунитетом. Дворянин мог покинуть такого пана, лишь утратив собственную землю. Если сохранившиеся князья перестали чем-либо отличаться от новоявленных панов, то последние в своих владениях пользовались фактически княжескими правами. Дарованный императором титул обретал в стране силу лишь после утверждения его великим князем Литовским. Четырехлетие правления Сигизмунда-Августа (до смерти его отца в 1548 г.), когда фактического монарха почти не стесняли внешнеполитические заботы, стало весьма удобным для завязывания его особенно тесных личных связей с высшей элитой. Беззаботная жизнь вильнюсского двора стала золотой жилой для могущественнейших магнатских семейств. И тут два фактора работали именно на Радзивиллов.

Первым фактором была сама личность Николая Радзивилла Черного. Человек больших способностей, он умело использовал свое положение. Его назначение маршалком фактически маркировало завоеванную позицию. Должность, куда менее значимая, чем канцлер или гетман, в руках Николая Черного стала мощнейшим орудием, позволившим ему расположить к себе и подчинить ближнее /568/ окружение правителя. Будучи на пять лет старше Сигизмунда-Августа, Николай Черный оказывал огромное влияние на ленивого сибарита, предлагая тому решения проблем, мешавших беспечному существованию.

Второй фактор – случайность, которая стала явлением, определившим жизнь всей страны. Познакомившись с вдовствующей Варварой Гаштольд – двоюродной сестрой Николая Радзивилла Черного и сестрой Николая Радзивилла Рыжего – Сигизмунд-Август влюбился в нее. Воспитанник Боны и Амато Сицилийского, по- /569/ знавший не одну женщину, вел постоянную и активную интимную жизнь. Причиной тому был и его трагический брак с Елизаветой Габсбург (1543 г.), от которого столько ждал его отец. Варвара Радзивилл поначалу казалась очередной любовницей великого князя, но эта любовь не осталась эпизодом. Смерть Елизаветы (15 апреля 1545 г.) освободила Сигизмунда-Августа от ограничений и обязательств. Суть была в том, что очередная интрижка юного Ягеллона превратилась в страстную привязанность. Любовь Сигизмунда-Августа и Варвары Радзивилл, не уступавшая истории шекспировских Ромео и Джульетты, стала темой множества произведений искусства. Однако сама она была не творением художника, а подлинной жизненной драмой. Следует говорить о феномене Варвары Радзивилл: красивая, но капризная и болезненная (это вскоре получило трагическое развитие) подданная покорила избалованного жизнью и непостоянного властелина, пробудила в нем сокровенную нежность и отзывчивость, затронула струны, к которым никто до нее не притрагивался. Любовь Сигизмунда-Августа и Варвары Радзивилл не знала преград и условностей и стала вызовом всему великокняжескому двору. Оба влюбленных оберегали это чувство от посторонних. Варвара так и не стала политической фигурой, ибо всю себя отдала возлюбленному. Но и ее избранник, насколько позволяло положение, жил ею и для нее. Отправляясь в Литву, Сигизмунд-Август обычно проводил время с Дианой ди Кардона (ее Бона когда-то привезла с собой), воспитанницей итальянской культуры, которая, хотя и достигла 40 лет, сохраняла красоту и очарование женщины Возрождения. Она, пожалуй, осталась ярчайшим, но не выходящим из ряда, экспонатом «коллекции» Ягеллона. В Варваре он обнаружил то, чего никто никогда ему не предлагал. Но это проявлялось лишь в камерной атмосфере, весь духовный мир Варвары раскрывался только в моменты личного общения, однако и этого хватило, чтобы безмерно разборчивый сильный мира сего не пожелал с ней расставаться. Не всякое сословие, не любая страна и далеко не каждая эпоха могли породить такую женщину, а литовская аристократия XVI в. оказалась на это способна. Варвару Радзивилл можно назвать лицом Литвы в эпоху Возрождения, гармонично дополнявшим спекулятивный и нетворческий, однако высокий интеллект Сигизмунда-Августа.

Оба Николая Радзивилла – Рыжий и Черный – не могли не видеть, что происходит. Они потворствовали влюбленным, поскольку это было на пользу семейству Радзивиллов. И противились, поскольку это бросало тень на семейную честь. Шаги просчитывались в зависимости от соотношения этих двух величин, с целью достижения положительных и исключения отрицательных последствий. При необходимости обсуждения столь тонких материй в ход /570/ пускались намеки и иносказания в расчете на дальнейшее многообещающее развитие этой связи. Двоюродные братья не могли предугадать, в какую феноменальную любовь превратится этот роман, однако они прекрасно видели, что за страсть обуяла коронованную особу, привыкшую удовлетворять любое свое желание. Владея ситуацией, Радзивиллы принудили влюбленных расстаться и создали условия для тайного их свидания. Оставалось лишь застать их врасплох, что и было сделано. Все действующие лица были умело расставлены, монарху смиренно указали на обиды и страдания подданных. Реакцию великого князя было легко предвидеть. На этот случай оказался подготовлен священник, и счастливые любовники были обвенчаны. Это произошло летом 1547 г.