Книга Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли

— Когда мы добрались до него, Майра, он был еще жив, — добавил Патрик, — но в рану попала инфекция. Началась лихорадка.

— Он узнал нас, тетя Майра, но думал, что это не плавучий госпиталь, а «Ривер Куин», что мы плывем по реке из Нового Орлеана и что мы еще только едем в Чикаго.

— Его исповедовал священник из Сент-Луиса, — сказал Патрик.

— Ему не в чем было особо каяться, — прошептала Майра. — Он всегда все делал правильно.

— Это правда, тетя Майра, — ответил Пэдди. — Он был лучшим среди нас, и мы никогда… — Он умолк. — Он послал вам слова любви. Последнее, что он сказал, было «Mathair» — «Мама».

— Мама, — повторила Майра. — Жаль, что я не смогла быть для него лучшей матерью.

— Ты была для него лучшей матерью. Лучше всех, — заверила ее я.

— Его тело не будет… — начал было Патрик, но Майра оборвала его:

— Разверни его, Патрик.

Патрик присел и развязал бизонью шкуру. Все тело Джонни Ога, даже его лицо, было обернуто полосками белой ткани.

— Джонни Ог, Джонни Ог, — все твердила Майра. — Джонни Ог…

Она поцеловала забинтованную голову своего старшего сына, дитя, которое она прижимала к себе в канун памятного Рождества в Барне. Джонни Ог.

— Заверни его снова, Патрик, — попросила Майра. — Будет лучше, если дети не увидят его таким, вернувшись домой.

Мы помогли ей встать.

— Достойные поминки, Онора. Необходимо провести достойные поминки, — сказала Майра.

— Он получит их, — ответил за меня Патрик Келли. — Его братья по оружию проводят его с почестями.

Я ожидала, что Майра с издевкой бросит эти слова ему в лицо. Братья по оружию? Почести? Но она лишь согласно кивнула.

— Это будут военные похороны, — сказал Патрик.

Майра снова кивнула:

— Джонни Ог всегда был хорошим маленьким солдатом. Без него я не смогла бы выжить в большом доме. Он знал, что старый майор ненавидел его, и научился ходить с опущенной головой. Но никогда не скулил и не хныкал.

— Смелый человек, — сказал Патрик.

— На Рождество ему исполнилось бы двадцать два. Совсем еще мальчик, — вздохнула Майра.

* * *

Прощальная панихида началась в воскресенье, во второй половине дня. Мы с Майрой сидели в ее бриджпортской гостиной, как когда-то в нашей лачуге в Нокнукурухе. Только сейчас у нас хотя бы было тело. Несчастное, искалеченное тело.

— Он был возле меня. Совсем рядом. Просто чуть сдвинулся, шагнул чуть в сторону, — шептал мне Пэдди в первую ночь после возвращения домой.

С тех пор он не проронил ни слова.

А сейчас на панихиде Пэдди здоровался с молодыми солдатами в военной форме, с их отцами и дядями.

— Бригада — это одна семья, — сказал мне какой-то мужчина, проходя вслед за Пэдди на кухню, чтобы присоединиться к Джеймси и остальным.

Мы с Майрой продолжали бдение с другими женщинами, сидя на расстоянии вытянутой руки от гроба.

Я жалела, что у нас нет плакальщицы — вроде вдовы Клуни у нас на родине, — чтобы заполнить эту ужасающую скорбную тишину какими-то словами.

Люди продолжали прибывать, и Майра повторяла каждому:

— Мой первенец.

Майкл Гибсон с лодочной фабрики взял Майру за руку:

— Великий был работяга, труженик. Он чувствовал лодки до мозга костей. Хороший сын. Он хотел обойти под парусом весь мир, но говорил, что океан забрал жизнь его отца, поэтому он не может допустить, чтобы его мама волновалась, когда он уходит в море. А погиб на суше.

— Хороший сын, — повторила за ним Майра. — Очень хороший сын.

Эти два дня после приезда Патрик Келли не появлялся. Зато внезапно появился мистер Макгилликадди. Он принес гроб, заявив, что Патрик за него уже заплатил.

— В этом весь дядя Патрик, мама, — сказал мне Джеймси. — И посмотри, кого он привел с собой, — это олдермен[56] Комиски и мистер Онахэн. Они здесь, в нашем доме, — это показывает, как важен был для всех Джонни Ог.

Я пошла, чтобы сказать это Майре. Сидевшие рядом с ней Лиззи Маккена и Молли Флэниган подняли на меня глаза.

— Что ж, — сказала Лиззи, — когда эти двое впервые появились в Бриджпорте, я сразу сказала, что одеты они замечательно.

— Твоему Джонни Огу отдают должное по-настоящему, — подхватила Молли.

— А Патрик Келли, конечно же, по-прежнему в своей оленьей коже. Ему бы тоже следовало носить форму, — заметила Лиззи.

— Но он хотя бы подстригся, и борода его аккуратно подрезана, — возразила Молли.

— Думаю, он разведчик, — сказала я.

Лиззи странно взглянула на меня.

Майра встала и пошла встречать гостей. Патрик представил их ей, и все прошли на кухню.

Джон Комиски служил олдерменом в Чикаго от прихода церкви Святого Семейства. Он также выполнял роль казначея в Бригаде и собирал средства для ее нужд. Уильям Онахэн был издателем «Вестерн Тэблет», основал Католическую библиотеку и Ассоциацию литераторов — обходительный, с изысканной речью, друг епископа. «Люди высокого положения и больших достижений, хотя они младше меня», — подумала я. Обоим, полагаю, слегка перевалило за тридцать. Джон Комиски был высоким, хорошо сложенным, с большим выступающим носом. Уильям Онахэн едва доходил ему до плеча — миниатюрный парень с редеющими волосами и в золоченых очках. Джон Комиски взял Майру за руку:

— Я искренне сочувствую вашему горю, миссис Лихи. Он был отважным парнем, который ушел от нас слишком рано.

«На нем род Лихи обрывается, — сказала мне Майра накануне ночью. — Мой Джон был добрым и простодушным, он смело ходил в море, и его сын Джонни Ог был похож на него. Не осталось больше настоящих Лихи, хотя Грейси и Дэниел носят эту фамилию».

Однако сейчас Джон Комиски, слегка похлопывая Майру по плечу, упомянул, что в Чикаго живет много семей Лихи.

— Что, правда? — Она пристально взглянула на него. — А они из графства Голуэй?

— Все может быть, — ответил он.

— Я должна познакомиться с ними, — сказала Майра.

— Да, Лихи — это здесь целый клан, — согласился Уильям Онахэн.

Позади Джона Комиски стоял какой-то маленький мальчик.