Книга Все, что она хочет. Эротика - Ирина Лем

Он вколол болеутоляющее, дал пациенту полежать полчаса, потом осмотрел и ощупал его голову, уделив повышенное внимание шишке у основания черепа - сзади слева.

- Эта шишка появилась после падения? - спросил он с нажимом на слове «эта» и провел пальцем чуть выше шеи.

Роберт потрогал - мягкое на ощупь уплотнение, вроде укуса комара.

- Нет. Об этой я не подозревал. Ударился вот здесь. - Потер ушибленное вчера место и вместо шишки нащупал лишь бугорок, который не причинял неудобств.

Доктор Фалкони нахмурился, приставил указательный палец к усам. Прошелся по кабинету, скользя глазами по предметам. Подошел к окну, но глядел не наружу, а на пустой подоконник. Повернулся к пациенту, и взгляд его Роберту не понравился. Подумал мельком - «если не вылечит, убью».

Фалкони вызвал ассистентов и велел отвезти Роберта на томограф, добавив словечко «срочно». Его доставили в комнату, освещенную рассеянными, боковыми лампами, где стоял гигантский аппарат с дырой посередине и выходящей оттуда полкой. Все это напомнило Роберту вход в жерло крематория - когда гроб едет в дыру, за которой бушует пекло. Ад в миниатюре.

Жутко напрягло. Захотелось бежать отсюда далеко и без оглядки, даже, вроде, дернулся.

Его положили на выдвижную полку, сказали - «лежите спокойно» и оставили одного. Полка поехала в трубу, голос в микрофоне велел закрыть глаза и не шевелиться. В трубе было тесно, темно и пахло неживым. Ощутил себя зажатым, как бы замурованным. Когда колесо над ним с гулом закружилось, подумал некстати - если произойдет авария, и оно упадет, отрежет голову как гильотиной.

Беспомощность и клаустрофобия.

Паника в раненом мозгу.

Если через три секунды его не выпустят, расстреляет всех.

Раз. Два...

Гул стал затихать, колесо затормаживать. Полка дрогнула и повезла Роберта на свободу.

Вовремя.

8.

После процедуры ему дали два часа поспать. Проснулся резко, открыл глаза, увидел медсестру в белом брючном костюме, которая записывала данные с монотонно гудящего монитора в его досье. Повесила его на спинку кровати, мельком глянула на пациента. Заметила, что тот не спит, подошла ближе.

Невозможно сказать, молодая ли она - лицо без косметики и совершенно бесцветное, как бы выгоревшее на солнце. Фигура в форме пирамиды: маленькая голова, чуть шире плечи, талия еще шире, и самое объемное место - начало ног. Интересно, почему в больницах так много нездорово выглядящего персонала?

Тонким голоском медсестра спросила, как он себя чувствует и не хочет ли поесть.

Прислушавшись к внутренним ощущениям, Роберт отказался. После сна и лекарств ему полегчало. Озноб прошел. От головной боли остались лишь отголоски, как от недавней грозы, ушедшей на соседнюю территорию - она еще слышна, но стрелы ее молний не ранят. Осталась тошнота, делавшая желудок неустойчивым.

Не терпелось узнать - что показал томограф. Решил полюбопытствовать, заранее зная, что медсестра не в курсе лечебного процесса, и даже если в курсе, то не скажет. Но все-таки...

- Что показало обследование, не знаете?

- Нет, сэр, - поспешно и равнодушно ответила она. Подкатила кресло. Достала из шкафа его одежду. - Доктор Фалкони ждет вас в кабинете. Сможете подняться?

Глупый вопрос.

- Смогу.

Роберт приподнял голову, и комната поплыла. Неужели не удастся встать без посторонней помощи?!

Давно сдерживаемая злость распускала иголки. Пока внутри его.

Все здесь раздражало - бесцветная медсестра, гудящие аппараты и собственная слабость. Эта больница действует на нервы и делает его больным, за ее пределами он был в отличном состоянии здоровья. Не зря он не любит ходить по докторам.

Надо поскорее отсюда убираться.

Нет, сначала все-таки поговорить с Фалкони.

И успокоиться. А то и правда схватится за пистолет. Кто его тогда лечить возьмется?

Прикрыл глаза, подышал ровно и глубоко.

Вроде, пришел в себя.

Поднял пультом верхнюю половину кровати, сел. Отбросил одеяло, спустил ноги. Посидел, наклонив голову. Когда она немного укрепилась, сбросил больничный халат-распашонку, стал одеваться.

Руки не слушались, ноги тоже. Не хотели попадать в отверстия трусов и он тыкался и шатался как пьяный. Стоявшая рядом медсестра наклонилась помочь, он ударил ее по рукам и почувствовал, как покрывается горячими пятнами. Роберт не инвалид! Шишка на голове еще не означает, что сегодня он не может самостоятельно одеться, а завтра собрался помирать. Лучше бы отвернулась, чем нагло выставляться на его достоинство, неудовлетворенная сука!

Хотел крикнуть «пошла прочь!» и покрыть вдогонку отборным, итальянским матом с упоминанием ее родителей, прародителей и всех предков до пятого колена. Сдержался в последний момент. Оделся, встал. Шатаясь, сделал два шага. Собрался с силами и пнул инвалидское кресло - оно прокатилось по линолеуму и врезалось в столик с препаратами. Пузырьки, инструменты рассыпались по полу со стеклянным и металлическим звоном. Не его проблема. Пусть тупая корова убирает, это ее наказание за неделикатность.

- Позови ассистентов. Мужчин.

Она пулей вылетела и больше на глаза не появилась.

Двое молодых мужчин с закатанными до локтей рукавами халатов, вывели Роберта в коридор - они шли рядом для подстраховки, но не прикасались. Усадили на новую коляску, повезли к лифту. По пути он заметил название отделения «онкологическое».

В голове помутилось. Он не разобрался, куда ехал - вниз или вверх. Сворачивал от лифта направо или налево. Очнулся, когда увидел Дона Фалкони - с таким сочувствующим выражением на лице, что даже кусок угля внутри его екнул от нехорошего предчувствия.

- Мистер Ди Люка... - сказал доктор и замялся.

- Говорите как есть, - сказал Роберт и не узнал собственного голоса - звучал низко и с хрипом.

- Хорошо. Здесь результаты сканирования.

Фалкони взял со стола стопку фотографий, поднес к экрану, подсвеченному сзади голубым светом. Вставил фотографии в зажимы - по четыре в два ряда. Склонив голову и приложив палец к усам - его любимый жест, доктор молча и придирчиво рассматривал их, как рассматривает шедевры любитель живописи.

- Вот смотрите, мистер Ди Люка, - наконец, проговорил он и сделал округлый жест карандашом перед фотографиями.

Роберт вытянул шею и уставился на шедевры, созданные томографом. На всех изображено одно и то же - мозги с извилинами, и он не понял, зачем развешивать восемь, когда можно обойтись одним. Ничего примечательного не разглядел и даже не разобрался - вертикальный это срез или горизонтальный. Ожидая разъяснений, повернулся к доктору.

- Видите белое пятно между таламусом и промежуточным мозгом? - Фалкони обвел светлое место в форме корявого треугольника в нижней части одной картинки. - Это опухоль, - сказал как можно непринужденным голосом.