Книга Мистер Икс - Питер Страуб

В изучающем взгляде Мьюллена не было ни капли осуждения:

– Года через два какой-нибудь парень на экскаваторе или ребенок, гуляющий в лесу, не наткнутся на его останки? И во время очередного наводнения труп не вынесет на отмель – так?

– Ничего подобного не случится. Никогда. Теперь ваш черед поверить мне.

– Вы убили его?

– А у вас случаем не включен диктофон?

Он улыбнулся.

– Скажем так, он убил себя сам.

– Позвольте задать вам вопрос совсем из другой оперы. Имеет ли хоть одна фотография из тех пропавших, включая и ваши семейные, отношение ко всему этому?

– Капитан, вы чего-то не договариваете, а?

– Попытаюсь выразиться чуть яснее. Когда Стюарт Хэтч обвинил вас в нападении на него с ножом, он также заявил, что подозревает вас в незаконном проникновении в его дом с целью поиска неких фотографий, ошибочно взятых им из библиотеки. Мне по барабану, забирались ли вы к нему, брали ли что-то принадлежащее вашей семье. Мне надо знать, показывали ли вы эти снимки Кордуэйнеру Хэтчу?

Тревожные звоночки, трепетавшие в моей душе, сделались отчетливей:

– Чего ради?

Мьюллен перед ответом чуть помедлил, а когда решился, мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, о чем говорил капитан:

– Как-то в детстве мама показала мне на улице Говарда Данстэна. Он уже был стариком, однако, в отличие от большинства стариков, не казался безобидным и покорным. Наоборот, он тогда напугал меня. Мама сказала: «Когда я была девушкой, Говард Данстэн одной улыбкой мог заставить тебя почувствовать, что пришла весна». Думаю, он производил такое впечатление на большинство женщин.

Потрясенный, я уставился на Мьюллена с благоговейным страхом: он знал все! Он знал все, что он был в состоянии узнать. С тех пор как мы с ним остались один на один в моем номере в «Медной голове», Мьюллен вел меня к цели, которую я изо всех сил старался скрыть.

– Вы слишком хороши для этого города, – покачал головой я.

– В Кейп-Джирардо о таких делах и не слыхивали. В ту самую минуту, как Стюарт Хэтч приметил вас, он делал все, чтобы заставить вас сбежать отсюда или попасть за решетку. Но он понятия не имел, кем был Эрл, не так ли?

– Он думал, что Кордуэйнер мертв.

– Как не имел понятия и Кордуэйнер. Но я догадываюсь, кем он считал себя. Повернитесь и откройте его дневник, или как там его. У него был прекрасный почерк, скажу я вам.

Я развернулся и протянул руки к тетради. Пальцы перевернули несколько страниц, и я прочел: «И в моей жизни были Иуды, и первым из них был Суконная Башка Спелвин, на чье предательство я ответил кратким визитом в его тюремную камеру».

Ниже каллиграфическим почерком Кордуэйнер вывел: «Могу признаться самому себе: я хоть и несколько "обветрен", но все еще хорош собой».

На предыдущей странице гневная запись прописными буквами: «Я НЕНАВИЖУ ИСКУССТВО. ИСКУССТВО НИКОГДА НИЧЕГО ХОРОШЕГО НЕ ДАВАЛО НИКОМУ».

А еще раньше: «О Великие, с которыми Ваш Раб связан общим Происхождением, если Вы вообще существуете, я смиренно испрашиваю у Вас степени признания, соразмерной моей Миссии».

Затем я отыскал последние написанные им строки: «Я положил Ручку… И закрыл Книгу… Триумф торопит… Мои Бессердечные Отцы…»

Из-за спины раздался голос Мьюллена:

– Вы показывали ему фотографию Говарда Данстэна?

Я закрыл журнал.

– Что вы собираетесь со всем этим делать?

– Замечательный вопрос. Пока офицеры, которых вы видели на посту у дверей, осматривали комнату, я зашел сюда, открыл гроссбух и прочитал пару опусов. Затем приказал ребятам сторожить снаружи и пролистал до конца. Кордуэйнер Хэтч возомнил себя потомком враждебных монстров, пославших его сюда устанавливать свой контроль и порядок. Он утверждал, что может перемещаться в пространстве, входить в запертые помещения и становиться невидимым. Что будет, если такое станет достоянием общественности? Тысячи репортеров начнут копать эти убийства. Город превратится в «Нэшнл инкуайер». Шефа снимут, за ним – меня, и мне тогда придется всю оставшуюся жизнь бегать от людей, мечтающих написать книгу об эджертонском монстре.

– Как вещественное доказательство дневник вам не нужен?

– В этой халупе и так достаточно вещественных доказательств. – Мьюллен посмотрел вниз на поблескивающие волнообразные завалы мусора в четырех футах от его ног. Упитанная крыса наполовину высунулась на поверхность и пристально глядела на капитана. – Пшла вон!

Лоснящаяся, сытая и нисколько не испуганная, крыса дернула носом и выползла на свет. Мьюллен топнул по полу – крыса чуть дернулась вперед, не сводя с капитана глаз-бусинок.

Он расстегнул куртку и достал револьвер.

– Иногда чувство собственного достоинства вынуждает делать то, чего делать не следует. – Вскинув револьвер, Мьюллен прицелился.

Оскалив зубы, крыса метнулась к Мьюллену. Капитан отскочил назад и выстрелил. За миг до того, как достигнуть его ног, крыса превратилась в окровавленный комок шерсти с раскрытой розовой пастью. Сквозь звон в ушах донесся до меня голос Мьюллена:

– Во всяком случае, могу смело заявить, что стрелял в целях самообороны. – Откинув ногой труп, он убрал оружие в кобуру.

– Отличный выстрел. – Голос мой звучал так, словно я говорил через полотенце.

– Я, наверное, схожу с ума. – Губы капитана шевелились, но голос с трудом пробивался сквозь неутихающий звон в ушах. – Мне кажется, этот тип мог делать все, что ему вздумается. По-другому я не могу объяснить, как он сумел убить Прентисса и Френчи.

– Верно подмечено, – донесся мой ответ, также через полотенце.

– У вас есть брат-близнец, мистер Данстэн? Он утверждает, что есть. Он говорит, что Минора Кийеса убил ваш брат.

– Есть у меня брат. Но он не совсем человек. – Мьюллен смотрел на меня тяжелым взглядом, словно видя больше, чем ему хотелось бы. – Я не подозревал о его существовании, пока он сам не объявился в том переулке.

– Вот и все, что я хотел выяснить, мистер Данстэн. – Мне показалось, капитану сейчас хочется найти повод шлепнуть еще одну самоуверенную крысу. – Позиция управления полиции Эджертона такова: ваш отец, Кордуэйнер Хэтч, совершал все преступления, будучи вне себя от ярости на то, что был отвергнут семьей. Отпечатки, оставленные в этой лачуге, должны совпасть с теми, что были сняты при его первом аресте. В картотеке ФБР найдутся отпечатки Райнхарта, а данные о захоронении тела на тюремном кладбище Гринхэвена будут признаны ошибочными. Френчи Ля Шапель и Клайд Прентисс признают самоубийцами. Убийства Тоби Крафта и Кэсси Литтл увяжут с делами организованной преступности. Свидетель, в данное время находящийся под защитой полиции, к нашему удовлетворению, установил, что Кордуэйнер Хэтч, он же Эдвард Райнхарт, он же Эрл Сойер, был убит во время стычки и его тело никогда не будет найдено.