Книга Возрождение - Уильям Джеймс Дюрант

III, вместо того чтобы прийти на помощь человеку, который в прошлом хорошо ему служил, объявил войну Венгрии, пытаясь присоединить к своему королевству тот самый народ, который наиболее активно готовился к сопротивлению туркам. Франция снова поставила свое сотрудничество в зависимость от папской поддержки французской кампании против Неаполя. Венеция сдерживалась, опасаясь, что ее оставшиеся владения в Эгейском море станут первой жертвой в войне христианской Европы против османов. Наконец, в августе пришло посольство от герцога Бургундского Филиппа Доброго; в сентябре появился Франческо Сфорца; другие итальянские князья последовали его примеру, и 26-го числа конгресс провел свое первое заседание, через четыре месяца после прибытия папы. Еще четыре месяца прошли в спорах; наконец, согласившись на раздел турецкой и бывшей византийской территории в Европе между державами-победительницами, Пий склонил Бургундию и Италию к своему плану священной войны. Все миряне-христиане должны были вносить на это дело тридцатую часть своего дохода, все евреи — двадцатую, все духовенство — десятую. Папа вернулся в Рим почти в полном изнеможении; но он отдал приказ о строительстве папского флота и приготовился, несмотря на подагру, кашель и камни, сам возглавить крестовый поход.

И все же его натура не терпела войны, и он мечтал о мирной победе. Возможно, воодушевленный слухами о том, что Мухаммед II, рожденный от матери-христианки, втайне склонялся к христианству, Пий обратился к султану (1461) с искренним призывом принять Евангелие Христа. Никогда еще он не был столь красноречив.

Если бы вы приняли христианство, на земле не нашлось бы князя, который превзошел бы вас в славе или сравнялся бы с вами в могуществе. Мы признали бы вас императором греков и Востока; и то, что вы сейчас захватили насилием и удерживаете несправедливостью, стало бы вашим законным владением….. О, каким полным был бы мир! Золотой век Августа, воспетый поэтами, вернулся бы. Если бы вы присоединились к нам, весь Восток вскоре обратился бы ко Христу. Одна воля может дать мир всему миру, и эта воля — ваша!37

Магомет ничего не ответил; каким бы ни было его богословие, он знал, что его последняя защита от западного оружия заключается не в обещаниях Папы, а в религиозном пылу его народа. Пий более реалистично подошел к вопросу сбора церковной десятины. В 1462 году его ждал счастливый случай, когда в папской земле в Тольфе на западе Лациума были обнаружены богатые залежи квасцов; несколько тысяч человек приступили к добыче вещества, столь ценимого красильщиками; вскоре рудники стали приносить Святому престолу 100 000 флоринов в год. Пий объявил, что это открытие было чудом, божественным вкладом в турецкую войну.38 Папские земли теперь были самым богатым государством в Италии, второе место занимала Венеция, третье — Неаполь, затем Милан, Флоренция, Модена, Сиена, Мантуя.39

Венеция, видя решительный настрой Папы, ускорила свои приготовления. Другие державы сдерживались или предлагали лишь символическую помощь; сбор налогов для крестового похода почти везде встречал грозное сопротивление. Франческо Сфорца прохладно относился к этому предприятию, поскольку оно обещало укрепить Венецию, выкупив ее потерянные владения и торговлю. Генуя, заложившая восемь трирем, удержала их. Герцог Бургундский убеждал Папу подождать более благоприятного дня. Но Пий объявил, что отправится в Анкону, ожидая там объединения новых папского и венецианского флотов, переправится с ними в Рагузу, присоединится к Скандербегу Боснийскому и Матьяшу Корвину Венгерскому и лично возглавит наступление на турок. Почти все кардиналы протестовали: им не хотелось идти через Балканы; они предупреждали Папу, что Босния кишит еретиками и чумой. Больной понтифик все же принял крест крестоносца, попрощался с Римом, не надеясь увидеть его снова, и отплыл со своим флотом в Анкону (18 июня 1464 года).

Тем временем армии, которые должны были встретить его, исчезли, словно по восточной магии; войска, обещанные Миланом, не пришли; те, что прислала Флоренция, были так плохо оснащены, что оказались бесполезными; когда Пий достиг Анконы (19 июля), он обнаружил, что большинство крестоносцев, собравшихся там, дезертировали, устав от ожидания и беспокойства за еду. В венецианском флоте при выходе из лагун вспыхнула чума, что привело к задержке на двенадцать дней. Разбитый исчезновением своих армий и непоявлением венецианской армады, Пий томился в Анконе, больной на грани смерти. Наконец флот был замечен; папа отправил свои галеры навстречу им, а себя перенес к окну, из которого мог видеть гавань. Когда объединенный флот появился в поле зрения, он умер (14 августа 1464 года). Венеция отозвала свои корабли, оставшиеся солдаты разбежались, крестовый поход потерпел крах. Блестящий и разносторонний альпинист, жаждавший успеха за успехом, достиг трона престолов, украсил его городской ученостью и христианской доброжелательностью и до дна испил желчь неудач, унижений и поражений; но он искупил ошибки юности преданностью зрелости и посрамил цинизм своих сверстников благородством своей смерти.

V. ПАВЕЛ II: 1464–71

Жизнь великих людей часто напоминает нам о том, что характер человека может формироваться и после его смерти. Если правитель угождает летописцам, они могут вознести его к посмертной святости; если он оскорбляет их, они могут поджарить его труп на вертеле с ядом или поджарить его до темной бесславности в горшке с чернилами. Павел II поссорился с Платиной; Платина написал биографию, от которой зависит большинство оценок Павла, и передал его потомкам как чудовище тщеславия, помпезности и жадности.

В обвинении была доля правды, но не больше, чем можно найти в любой биографии, не приправленной милосердием. Пьетро Барбо, кардинал Сан-Марко, гордился своей красивой внешностью, как и почти все мужчины. Когда его избрали папой, он предложил, вероятно, в шутку, называться Формозусом — красавцем; он позволил себя отговорить и принял титул Павла II. Простой в личной жизни, но знающий гипнотическое воздействие великолепия, он держал роскошный двор и с дорогим гостеприимством принимал своих друзей и гостей. Вступая в избранный им конклав, он, как и другие кардиналы, обязался в случае избрания вести войну с турками, созвать генеральный собор, ограничить число кардиналов двадцатью четырьмя, а число папских родственников среди них — одним, не делать кардиналом никого моложе тридцати лет и советоваться с кардиналами при всех важных назначениях. Избранный Павел отверг эти капитуляции как отменяющие освященные временем традиции и полномочия. Он утешил кардиналов, увеличив их годовой доход