Книга Лесной бродяга - Габриэль Ферри

— Да, мне помнится, когда я в первый раз видел лодку с двумя бандитами, которую я еще принял тогда за плывущий ствол дерева, она огибала горы с северо-запада. Вероятно, по тому же направлению они и возвращались. Если бы я мог сориентироваться в этом тумане, то сейчас же вывел бы тебя на верную дорогу. Но на небе не видно даже северной звезды. Если ты после часа ходьбы не увидишь перед собой равнины, возвращайся сюда. Я-то ее найду без сомнения.

Оба охотника расстались и скоро потеряли друг друга из виду.

Проснувшийся гамбузино с удивлением и тревогой убедился, что остался один. Впрочем, это продолжалось недолго: Хосе вскоре возвратился. На равнине должно было уже разгореться утро, а здесь в горах благодаря туману едва лишь брезжило.

Следуя вниз по течению, Хосе запутался в целом лабиринте высоких скал, грозных пиков и крутых холмов. Очевидно, не здесь возвращались пираты, насколько, по крайней мере, можно было об этом судить по отсутствию более достоверных указаний, нежели предположения канадца. Оставалось, следовательно, узнать, не оказался ли последний более удачлив в своих поисках.

Не прошло получаса, как вернулся Розбуа.

— Пойдемте! — кричал он еще издали своим спутникам. — Я напал на верный след!

— Слава Богу! — откликнулся испанец и без дальнейших расспросов последовал за канадцем, стараясь преодолевать начинавшуюся усталость.

Скоро трое путников вышли на равнину, по которой извивалась река, блестевшая под лучами утреннего солнца. Впереди шел канадец, по-видимому, недоступный действию голода, который уже не щадил его спутников. За канадцем на некотором расстоянии следовал Хосе, насвистывавший военный марш для развлечения собственного пустого желудка, а за ним шагах в двадцати брел гамбузино, едва сдерживая болезненные стоны.

Через час канадец вдруг остановился под кущей высоких деревьев среди густой травы, достигавшей ему до пояса, и кликнул к себе испанца.

— Иди же скорее! — повторил он тоном радостного упрека. — Ты словно оставил свои ноги в горах!

— Да, они просто не слушаются меня! — ответил Хосе, спеша к другу.

В эту минуту канадец нагнулся и исчез из глаз испанского охотника в высокой траве.

Когда последний дошел до того места, он нашел канадца стоявшим на коленях и внимательно разглядывавшим многочисленные следы, разбросанные вокруг костра, не совсем еще потухшего.

— Здесь следы прекрасно сохранились, — пояснил канадец, — потому что сделаны уже после дождя на влажной почве. Взгляни на эти почти высохшие на солнце отпечатки. Не принадлежат ли они Кровавой Руке, метису и их индейцам?

— Черт побери! Этот иллинойский мошенник имеет ступни буйвола; их легко отличить среди сотни других. Но я не вижу следов Фабиана!

— Тем не менее я благодарю Небо, что оно привело нас сюда. Мы нигде не видели ни столба пыток, ни следов убийства. Думаю, разбойники, проводя здесь ночь, из осторожности оставили Фабиана связанным в лодке. Вот почему и не видно здесь его следов.

— Ты прав, Красный Карабин! Видимо, голод затуманил мой рассудок. Мерзавцы! — вскричал вдруг Хосе с такой яростью, что канадец вздрогнул. — Они жрали здесь, наполняя желудок мясом оленя и козули, между тем как честные христиане не могут даже костей поглодать, если только не пожелают довольствоваться этими собачьими объедками.

С этими словами Хосе со смешанным чувством презрения и зависти оттолкнул ногой кости, на которых еще оставалось немного мяса.

В этот момент подошел гамбузино и, не столь щепетильный, как его товарищ, с жадностью набросился на объедки.

— В сущности, он прав! — сказал канадец. — Ведь только наша глупая гордость, и ничто более, не позволяет нам последовать его примеру.

— Возможно, но я десять раз предпочту умереть с голоду, чем питаться объедками этих койотов.

Убедившись в верности выбранного пути, оба охотника пошли в сторону, с целью поискать съедобных корней, оставив гамбузино расправляться с костями, что тот и делал с истинным наслаждением.

Вскоре путники двинулись дальше, следуя по течению реки. Везде виднелись следы бизонов. Стаи журавлей и гусей вереницами летели по небу, направляясь к более северным озерам. Рыбы выныривали из воды, сверкая на солнце чешуей. Порой проносился вскачь олень или лось. Словом — небо, земля и вода словно соперничали между собой, выставляя напоказ голодным охотникам свои богатства и заставляя их сильнее чувствовать потерю огнестрельного оружия. Это поистине были танталовы муки, беспрестанно возобновляемые.

— Да не беги же так, чтоб всех черти взяли! — взмолился Хосе, с трудом тащась сзади канадца и ругаясь на чем свет стоит. — Дай мне прикинуть, как изловить одного из вон тех великолепных бизонов, которые видны вдали!

— Сначала постараемся отбить оружие у похитителей Фабиана! — отвечал канадец. — Мы теперь в самых превосходных условиях, дающих право надеяться на успех предприятия, так как через несколько часов превратимся в голодных тигров. Не будем же дожидаться, пока голод низведет нас на степень слабых ягнят, блеющих вдали от матери!

Бывший вояка, испугавшийся мысли встретиться с грозными врагами с одним кинжалом в руке, но изнемогавший от голода, кое-как брел вперед, поддерживаемый и ободряемый товарищем. Что касается канадца, то, благодаря своему атлетическому сложению, а главное неугасимому пламени отцовской любви, он, казалось, оставался недоступным свойственным обычному человеку физическим слабостям. Только его сердце тревожилось за судьбу Фабиана, но уныние еще далеко не полностью овладело им. Солнце стояло еще довольно высоко над горизонтом, когда канадец, из сострадания к вконец измученному Хосе, сделал остановку на берегу Красной реки, к которой они вышли вскоре после полудня.

Прямо против них располагался один из ее многочисленных островков, еще более различавшийся своей тенистой зеленью.

Это был один из тех приятных уголков, где усталый путник мечтает, по утолении голода, забыться спокойным и освежающим сном.

Со времени последнего завтрака из горсти маисовой муки, которым подкрепились наши спутники, прошли сутки, и они оканчивали уже второй переход почти натощак. Благодаря скудным остаткам, найденным около костра, Гайферос еще не вполне потерял силы. Испанец также бодрился, но силы его были на исходе. Красный Карабин ясно видел, что его друг находится в последнем периоде борьбы с голодом, за которым следует смерть, и что сам он приближается к тому же, несмотря на свое богатырское сложение.

Поэтому когда он после часового отдыха попытался поднять своих товарищей в дальнейший путь, то все усилия его оказались напрасными. Голод даже ослабил зрение Хосе, хотя еще недавно в этом отношении испанец мог бы потягаться с соколом.

— Мои ноги окончательно отказываются повиноваться! — говорил он в ответ на ободрение канадца. — Все вертится у меня в глазах. Мне везде начинают мерещиться жирные бизоны, которые как будто нарочно дразнят меня. Из рек выскакивают рыбы, а олени останавливаются и смотрят на меня. Да и что такое безоружные охотники, — прибавил быстро карабинер с последним проблеском юмора, — как не добыча тех же самых буйволов и оленей!