Книга Медиа-манипулирование общественным политическим сознанием. Телевидение и Интернет - Варвара Черкасова

Бесспорным основателем социальной психологии и автором труда «Психология толпы» Гюставом Лебоном было сформулировано само понятие «толпа», которое потом получило свое развитие в трудах многих известных исследователей. Кроме того, именно Лебон, изучив поведение человеческих масс, описал возможности манипулирования ими; он был убежден, что «:...целый народ под действием известных влияний иногда становится толпой.»[91].

«Главной характерной чертой нашей эпохи служит именно замена сознательной деятельности индивидов бессознательной деятельностью толпы»[92], — писал он. При этом он отмечал следующие признаки «толпы»: отсутствие рассуждения и критики, преобладание бессознательного над разумным, отсутствие сомнений и колебаний. Человек в толпе, по мнению Лебона, приближается к примитивным существам, а сама толпа рассматривалась им как психологический феномен, возникающий при взаимодействии индивидов независимо от их социального положения и других характеристик.

У Дебора человек толпы, или, в его терминах, «человек спектакля», также является противоположностью индивида. Он объясняет это тем, что в толпе и под действием «спектакля» человек «отказывается от всякого автономного качества ради того, чтобы отождествлять самого себя с общим законом подчинения ходу вещей»[93].

Аргументы Лебона и Дебора созвучны убеждениям российского психофизиолога Владимира Бехтерева. В своей книге «Внушение и его роль в общественной жизни», написанной в 90-е гг. XIX столетия, он пришел к выводу о том, что «сила личности обратно пропорциональна числу соединенных людей. Этот закон верен не только для толпы, но и для высокоорганизованных масс»[94], — писал он.

Наиболее же емкое определение массам[95] или толпе было дано испанским философом и социологом Хосе Ортега-и-Гассетом. Он считал, что общество всегда делилось на образованное меньшинство и безликие массы. «Меньшинства — это личности или группы личностей особого, специального достоинства. Масса — это множество людей без особых достоинств»[96]. Он дает следующее определение человеку массы: «Человек массы — это тот, кто не ощущает в себе никакого особого дара или отличия от всех, хорошего или дурного, кто чувствует, что он — “точь-в-точь как все остальные”, и притом нисколько этим не огорчен, наоборот, счастлив чувствовать себя таким же, как все»[97].

Именно все эти вышеперечисленные признаки «человека масс», или «человека толпы», который выходит на авансцену именно в XX в., и составляют основную причину того, что человек в толпе так легко поддается внушению. Механизм этого процесса детально изучил и описал Бехтерев. Он считал, что в толпе происходит «взаимовнушение», что под действием внушения у членов толпы возбуждаются одни и те же чувства (например, паника, страх, гордость), которые моментально передаются остальным, в результате чего происходит цепная реакция. «Внушение, данное исступленной толпе, распространяется подобно пожару. Оно отражается от индивида к индивиду, собирает силу и становится таким подавляющим, что приводит толпу к бешеной деятельности, к безумному возбуждению»[98].

Сам феномен внушения также был изучен выдающимся российским ученым. Бехтерев стал первым, кто связал внушение с манипуляцией сознанием, понимая оба эти процесса как вторжение в сознание посторонней идеи без прямого и непосредственного участия в этом акте объекта манипулирования. Кроме того, именно Бехтерев предложил разграничивать такие понятия, как «убеждение» и «внушение».

Если «убеждение» он понимал как активный двусторонний процесс взаимодействия, когда субъекту предлагается ряд доводов, которые он должен логически осмыслить и либо принять, либо отторгнуть, то «внушение» прямо противоположно убеждению. Оно воздействует ненасильственно и незаметно на психику человека, пытается обойти логику человека и воздействует на его эмоции. «Внушение есть не что иное, как вторжение в сознание или прививание к нему посторонней идеи без прямого непосредственного участия в этом акте “я”-субъекта, вследствие чего последний в большинстве случаев является или совершенно, или почти безвластным его отринуть и изгнать из сферы сознания даже при том условии, когда он сознает его нелепость»[99], — считал он.

Примером, наглядно иллюстрирующим действенность «внушения», можно считать то, как Адольф Гитлер при помощи различных приемов пытался вызвать в людях первобытные инстинкты. Факельные шествия, ритмичная музыка, марши, короткие фразы, четкие приказы — все это воздействовало на фанатично преданную ему толпу лучше любых убеждений и аргументов.

Отдельного упоминания в контексте воздействия на массовую аудиторию заслуживают и шесть базовых принципов пропаганды, сформулированных в эпоху Третьего рейха главой министерства пропаганды и народного просвещения Й. Геббельсом и применяемых в социальной практике вплоть до наших дней.

Первый принцип постулирует массированный характер пропаганды, с которой масса должна соприкасаться в постоянном режиме («Чтобы память масс усвоила хотя бы совершенно простое понятие, нужно повторять его перед массой тысячи и тысячи раз»)[100]. Второй принцип сводится к тому, что она должна быть как можно более простой и доступной («Ее уровень должен исходить из меры понимания, свойственной самым отсталым индивидуумам»). Третий принцип предполагает, что пропаганда должна быть как можно более однообразна («Лозунг неизменно должен повторяться в конце каждой речи, каждой статьи»). Четвертый подразумевает, что пропаганда должна быть категорично однозначной и не должна предполагать никаких сомнений, пятый — она должна воздействовать на чувства, наконец, шестой — она должна быть шокирующей («только шокирующее нестандартное послание люди будут передавать и пересказывать друг другу...»).