Книга Воспитание детей на примере святых царственных мучеников - Марина Кравцова

Татьяна Мельник-Боткина вспоминала, что никогда никто из окружающих не слышал от их величеств или от их высочеств слова «приказываю». Такое отношение к людям было определено, конечно, отцом и матерью семейства. Вот что писала императрица Александра Феодоровна великой княжне Ольге: «Будь особенно вежлива по отношении ко всем слугам и няням. Они так хорошо заботятся о вас. Подумай о Мари, как она устаёт и не очень хорошо себя чувствует, не заставляйте её ещё и нервничать. Слушайтесь её, будьте послушными и всегда добрыми. Я сделала её вашей няней, и вы всегда должны хорошо относиться к ней, а также к С. И. Ты достаточно большая, чтобы понять, что я имею в виду. Будь хорошей и слушайся маму. Прочти это Татьяне. Всегда проси прощения, когда была грубой или непослушной... А сейчас постарайся быть как можно лучше, и я буду счастлива».

Этому же учил детей и Николай II, бывший по натуре рыцарем в лучшем смысле этого слова. А. Мордвинов писал: «Вообще, отношение государя и его семьи к человеческим тяжёлым внутренним переживаниям, к человеческим страданиям и несчастьям было изумительно сердечно и отзывчиво. Я прожил не один десяток лет, много видел хороших, добрых людей, но почти нигде не встречал такой беспредельной, чарующей доброты, такого большого, незлобивого сердца, как в семье моего государя и его отца. Его доброта была не поверхностного качества, не выказывалась наружу и не уменьшалась от бесчисленных разочарований. Он помогал, сколько мог, из своих собственных средств, не задумываясь о величине просимой суммы, в том числе и лицам, к которым, я знал, он был лично не расположен.

Взгляды государя и его семьи на человеческие взаимоотношения были рыцарски благородными, чистыми, проникнутыми доброжелательством, и атмосфера, в которой протекала их домашняя, скромная однообразная жизнь, являлась тому наглядным доказательством. Во время семейных бесед их разговор был всегда далёк от всяких мелких пересудов, затрагивавших чью-либо семейную жизнь и бросавших какую-либо тень на одну из их сторон. В течение многих дней и вечеров, когда я имел радость находиться в близком отношении с царской семьёй, я ни разу не слышал даже намёка на сплетню, столь оживлявшую всегда все классы как нашего, так и иностранного общества. Попытки некоторых близких лиц нарушить это обыкновение неизменно встречались молчанием и переменой разговора. В этом отношении семья моего государя была единственной из всех, какие я когда-либо знал: о них сплетничали все, даже близкие родные, они не сплетничали ни о ком.

Но вся семья отнюдь не обособлялась от жизни в других её проявлениях. Эта жизнь, как светлая, так и тёмная, служебная и частная, ликующая и глубоко страдающая, жизнь верхов и низов, несмотря на их замкнутость, проникала к ним благодаря их положению бесчисленными путями, и в бесчисленных случаях они соприкасались с ней непосредственно».

К этим словам можно добавить только некоторые примеры, доказывающие, что государь требовал от своих детей уважения и внимания к нуждам любого человека даже в мелочах, из которых, как известно, складывается целое.

Н.Д. Семёнов-Тян-Шанский: «Государь очень хорошо плавал и любил купаться. После продолжительной гребли на двойке в финских шхерах мы причаливали к какому-нибудь островку и купались. В этих редких случайных встречах государь проявлял необыкновенную простоту в общении. Когда мы были в воде, цесаревич, разрезвившийся на берегу (он не купался), сбил мои вещи, аккуратно сложенные на скамейке, в песок. Я начал было выходить из воды, желая подобрать вещи, так как был ветер и их разбрасывало; его величество, обращаясь ко мне, сказал: “Оставьте вещи, Алексей их уронил, он и должен их собрать” — и, обращаясь к наследнику, заставил его поднять мои вещи».

С.Я. Офросимова: «Однажды государь приехал в лазарет, в котором работали великие княжны. Сев у постели одного из солдат, он заботливо начал расспрашивать его, всем ли он доволен и хорошо ли за ним ухаживают.

— Так точно, ваше величество, всем доволен; прямо хоть и не поправляйся, — ответил раненый. Но потом, что-то вспомнив, добавил: — Вот только, ваше величество, сёстры малость забывчивы... Намеднесь дал я вот этой сестричке... вот что там стоит, весёленькая такая... курносенькая... дал я ей десять копеек на папиросы, а она ни папирос, ни денег не несёт...

— Ольга, — позвал сестру государь — что же ты поручения не исполняешь? Папиросы обещала принести и забыла.

Великая княжна потупилась.

— За это вели купить ему на рубль.

Бедный солдат после этого целый день всё охал:

— На кого пожаловался-то?.. На царскую дочку... Господи, грех-то какой!..»

Подумайте, дорогие родители, а не упускаем ли мы наших детей именно в таких незначительных на первый взгляд мелочах, не позволяем ли благодаря «пустякам» развиться в неокрепшей детской душе эгоизму и невниманию к другим людям?

Знакомство с жизнью

В книге «Государыня Александра Феодоровна. Дневниковые записи, переписка» рассказано, что с первых лет замужества императрица проявила интерес ко многим туберкулёзным санаториям рядом с Ливадией — крымским поместьем царской семьи. Не удовлетворённая условиями содержания в них, Александра Феодоровна стала их поддерживать за счёт собственных средств и организовывать и проводить каждое лето благотворительные базары рядом с Ливадией. Выручка шла для тех, кто был слишком беден, чтобы платить за лечение. Каждое лето императрица продавала в своём киоске прекрасное шитьё и вышивки, собственноручно ею сработанные. Когда подросли дочери, Александра Феодоровна и их подключила к своей благотворительной деятельности. Она посещала дома многих больных туберкулёзом, совершая визиты неожиданно, но ненавязчиво. Когда не могла пойти сама, то посылала дочерей. Ей часто говорили, что для девочек опасно сидеть у постели больных из-за туберкулёзных бацилл, но она отметала эти возражения, и великие княжны посещали многих тяжелейших пациентов. Она сказала как-то, что дети должны знать, что, «кроме красоты, в мире много печали».

Вот ещё один из главных принципов воспитания: не прятать детей от жизни не только в радостных, но и в скорбных её проявлениях. А, казалось бы, как просто было окружить детей императора только приятными вещами! Но такое просто не приходило в голову августейшим родителям. В полной мере это проявилось во время Первой мировой войны, когда не только сама государыня, но и её юные дочери работали в госпиталях и посещали раненых. Даже риск для здоровья великих княжон не пугал Александру Феодоровну, поскольку моральное и духовное здоровье детей она ставила выше их физического здоровья. При работе с ранеными усталость была огромна, но и духовная отдача тоже огромна. «Наши девочки прошли через тяжёлые курсы для своих лет, и их души очень развились, — писала императрица мужу, — они в самом деле такие славные и так милы теперь. Они делили все наши душевные волнения, и это научило их смотреть на людей открытыми глазами, так что это очень им поможет позднее в жизни. Мы одно, а это, увы, так редко в теперешнее время, мы тесно связаны вместе».

«Ты видишь, — пишет она в другом письме, — наши девочки научились наблюдать людей и их лица, они очень сильно развились духовно через всё это страдание, они знают всё, через что мы проходим; это необходимо и делает их зрелыми. К счастью, они по временам большие беби, но у них есть вдумчивость и душевное чувство гораздо более мудрых существ».