Книга К вопросу о циклотации - Борис Стругацкий

БЫКОВ: Ага…

СПИЦЫН: Это ведь работа – то, что мы делаем. Обычный рейс. Вот когда вернемся… (Улыбается.) Вот тогда тишины не будет.

Машины несутся по ракетодрому… Подкатывают к «Скифу»… Все выходят. Экипаж выстраивается в ряд. ЕРМАКОВ, ЮРКОВСКИЙ, СПИЦЫН, БЫКОВ. За их спинами громоздится «Скиф», уже свободный от лесов, озаренный розовым утренним солнцем.

КРАЮХИН (останавливается перед строем): Ну, что вам сказать на прощание… Вы молоды и органически лишены драгоценного дара осторожности. Говорить с вами о благоразумии – это сотрясать атмосферу. Но я хочу еще раз напомнить вам об одном. И это не пустые слова. Ваш рейс – необычный рейс. От вас сейчас зависит – получит ли человечество сокровища девятой планеты для превращения нашей Земли в цветущий сад. Никому, кроме вас, советских космонавтов, коммунистов, не дано совершить это. Я кончил.

КРАЮХИН неуклюже обнимает всех членов экипажа по очереди.

За ним с экипажем прощаются остальные провожающие.

КРАЮХИН (командует): К старту!

ЕРМАКОВ: По местам!

Экипаж направляется к подъемнику. Провожающие во главе с КРАЮХИНЫМ возвращаются к машинам. С поднимающейся площадки лифта видно, как машины с места трогаются на полный ход и стремительно удаляются в пустыню.

Кают-компания. ЕРМАКОВ и СПИЦЫН быстро проходят по трапу в рубку. ЮРКОВСКИЙ и БЫКОВ садятся в кресла и пристегиваются ремнями.

ГОЛОС ЕРМАКОВА: Внимание!

Загорается зеленая лампа.

– Старт!

Лицо КРАЮХИНА в амбразуре наблюдательного пункта.

Несколько секунд «Скиф» стоит неподвижно – один среди бескрайней равнины. Затем из-под реакторных колец вырываются клубы пламени. Туча пыли заволакивает ракету до самого колпака. Секунда, другая – и «Скиф» сначала медленно, затем все быстрее и быстрее поднимается в синее небо. Вот он блеснул на мгновение в лучах солнца и исчез.

Кают-компания. ЮРКОВСКИЙ с усмешкой смотрит на БЫКОВА, судорожно вцепившегося в подлокотники кресла.

Из рубки спускается веселый СПИЦЫН.

СПИЦЫН: Развязывайтесь, друзья! Мы в пространстве!

БЫКОВ (растерянно): Уже!

ЮРКОВСКИЙ: Ну, разумеется. А вы как думали? «Отважные межпланетники, героически сопротивляясь все возрастающей силе тяжести, мужественно глядели в глаза опасности…»

СПИЦЫН: А что? Так и было когда-то!

* * *

Космос… Через черное поле, усыпанное звездами, стремительно несется, вспыхивая фотонным реактором, «Скиф».

Земля и Луна – два огромных серпа перед пылающим Солнцем. «Скиф» исчезает среди звезд…

Рубка планетолета. ЕРМАКОВ у пульта. Нагибается над микрофоном бортового журнала.

ЕРМАКОВ: Абсолютное время – ноль суток восемь часов ноль-ноль минут… Скорость относительно Солнца шесть тысяч метров в секунду… Ускорение один запятая один «же»…

Двигатель в норме… Экипаж работает по распорядку.

Кают-компания. ЮРКОВСКИЙ, расстелив на столе карту Плутона, прикидывает циркулем и курвиметром возможные маршруты передвижений в «Стране Мехти».

Радиообсерватория. Спицын производит измерения радиоизлучения Солнца. На круглом экране оптического преобразователя – мохнатый солнечный диск. БЫКОВ, затаив дыхание, наблюдает за работой СПИЦЫНА.

Рубка планетолета. Ермаков над микрофоном бортового журнала.

ЕРМАКОВ: Абсолютное время одиннадцать суток восемь часов ноль-ноль минут… Скорость шестьдесят тысяч метров в секунду…

Кают-компания. СПИЦЫН и БЫКОВ сидят за столом. СПИЦЫН придирчиво проверяет столбцы вычислений, немилосердно чиркая красным карандашом.

СПИЦЫН (ворчливо): Забыли интегралы, Алексей Петрович, забыли! Как же мы с такими знаниями к тензорному исчислению перейдем?

БЫКОВ (крайне скромно): Может быть, постепенно?

СПИЦЫН: К завтрашнему дню восемь задач на дифференциальные уравнения. Любые, прямо по задачнику…

БЫКОВ: Есть восемь задач.

* * *

Рубка планетолета. Ермаков над микрофоном бортового журнала.

ЕРМАКОВ: Абсолютное время двадцать пять суток. Восемь часов ноль-ноль минут…

Грузовой отсек «Скифа». Перед прозрачной лобовой броней «Черепахи», стиснутые в тесных стенах отсека, БЫКОВ, СПИЦЫН и ЮРКОВСКИЙ. БЫКОВ читает лекцию. СПИЦЫН слушает внимательно, держа наготове блокнот и карандаш. ЮРКОВСКИЙ томно зевает, облокотившись на гусеницу танка.

БЫКОВ (настороженно): Незнание особенностей транспортера, особенно в незнакомой местности, например, в Антарктиде, или, скажем, на Плутоне, может повлечь чрезвычайно тяжелые последствия. Вот почему каждый из вас обязан знать эксплуатационно-технические качества атомного вездехода «ЗИЛ-86Л»…

ЮРКОВСКИЙ (сквозь зевок): Именуемого в просторечье «Черепаха».

БЫКОВ: Вот товарищ Юрковский и расскажет нам сейчас…

Рубка планетолета. ЕРМАКОВ над микрофоном.

ЕРМАКОВ: Абсолютное время тридцать двое суток восемь часов ноль-ноль минут… Скорость относительно Солнца два запятая четыре мегаметра в секунду… Ускорение один «же»… Двигатель в норме…

ЕРМАКОВ встает и подходит к одному из аппаратов у стены.

Нажимает кнопку. Из щели в аппарате толчками выползает узкая голубая лента с волнистой чертой вдоль нее.

ЕРМАКОВ (не оборачиваясь): Богдан Богданыч.

СПИЦЫН сидит за штурманским столом. В руках у него тонкая брошюрка, глаза подняты к потолку, он шепчет что-то про себя…

ЕРМАКОВ подходит к нему.

ЕРМАКОВ: Что это у вас, Богдан Богданович?

СПИЦЫН молча показывает ему обложку брошюрки.

Брошюрка озаглавлена: «Атомный вездеход ЗИЛ-86Л»…

СПИЦЫН (со вздохом): Загонял нас Быков! Юрковский – и тот учит!

ЕРМАКОВ: Быков мне нравится. Он с характером. А как у вас с программой выхода к Плутону?

СПИЦЫН: Мало данных. Придется уточнить на подходе.

ЕРМАКОВ: Хорошо. Вы знаете, что первый слой отражателя выгорел? (Протягивает Спицыну ленту записи.)

СПИЦЫН (просматривает ленту): А что вы хотите, Анатолий Борисович, второй миллиард километров пошел!

В репродукторе деловитый голос БЫКОВА:

– Экипажу обедать!

СПИЦЫН вскакивает и торопливо собирает бумаги на столе.

Кают-компания. Все за столом. БЫКОВ подает последнее блюдо, виноградный сок в высоких бокалах.

СПИЦЫН (с наслаждением отхлебывая): Ну, накормил нас, Алексей Петрович!.. Придется тебе по математике пятерку поставить!