Книга Бог пива - Константин Крапивко

– Принял, воспользовавшись необдуманным порывом бескорыстного человека, самую ценную вещь на этом треклятом Небе, – монотонно запричитал трактирщик, – флягу, забравшую в себя месяцы самоотверженного труда, дипломную работу, гордость гильдии богов виноделия…

– Я не знал, – сказал я, – не знал, что она такая ценная. Я первый день здесь.

– А-а, – смягчился Джем, – тогда ладно. Ничего тогда…

– Знал бы – отказался, – покривил душой я, развивая успех. И, подумав, что вряд ли увижу щедрого толстяка еще раз, добавил: – Верну при первой же встрече!

Трактирщик снова пошарил под стойкой и положил рядом с молотком шишковатую дубину.

– Это что же получается, – затянул он, – человек ему самое дорогое дарит, а этот, получается, брезгует…

– Стоп! – сказал я. – Стоп. Я не брезгую. Я еще как не брезгую, – и, присосавшись к фляге, показал трактирщику, насколько я не брезглив.

Трактирщик завороженно считал глотки.

– А-а, – сказал он уважительно, – тогда конечно… Ладно тогда…

– Кстати, кто нарисовал эту картину? – спросил я, стараясь переменить тему разговора, и не переменил.

– Бьорн.

– Кто?!

– Бьорн. Бьорн Нидкурляндский! Ты что, о нем не слыхал раньше?

– Не слыхал, – сказал я. – Вот уж не ожидал. Мне он не показался параноиком…

– Это он меня выручал, – вздохнул Джем. – Меня Верховный в Черные Ямы посадить обещал. Тогда Бьорн и нарисовал это.

– И помогло?

– А как же, – сказал трактирщик. – Ты с Верховным еще не встречался?

– Нет пока.

– Так вот. Старик на картине – Верховный.

– Может, лучше мне с ним и не встречаться? – в смятении спросил я.

– Не так страшен Верховный, как его малюют, – сказал Джем. – Когда он про картину узнал, сразу не до меня ему стало.

– Представляю, – сказал я. – А чего он Бьорна в эти Ямы не посадил?

– За картину?! – ужаснулся Джем.

– Ну да, – осторожно сказал я. – Истории такие случаи известны…

– За картину нельзя, – сказал Джем. – Политика. Гильдия богов искусств взбунтуется. Свобода творчества и все такое… А у них с богинями любви и богами плодородия издавна союз. А с богами плодородия все дружат. А богини любви, наоборот, сами со всеми в ладу…

– Не вижу разницы, – заметил я.

– Увидишь, – пообещал Джем. – Короче, за картину в Черные Ямы нельзя. Но и без них жизнь богу испортить всегда можно. Верховный и холуи его знаешь какие пакостные… А ты где с Бьорном встретился?

– У вас там есть озеро. Неприятное такое все, круглое… – Я махнул рукой, показывая направление. – Бьорн здорово рисует. Слушай, он случайно не вегетарианец?

– Бьорн всеяден, – успокоил трактирщик.

Дверь с грохотом врезалась в стену, и я подпрыгнул от неожиданности. Снаружи донесся взрыв хохота, и в трактир, спиной вперед, влетел человек. Я бы на его месте непременно свернул себе шею, но человеку каким-то чудом удалось устоять на ногах.

– Ладно, ладно! – крикнул он наружу хорошо поставленным баритоном, тоже смеясь. – Вы идите, а я, раз уж так получилось, хоть горло промочу!

Поправив за спиной длинный меч, он откозырял распахнутой двери двумя пальцами и пружинящей походкой атлета направился к стойке.

Высокий, стройный и широкоплечий, человек был красив хорошей, мужественной красотой. Открытое волевое лицо, высокий лоб, решительные голубые глаза, белокурые волосы и светлая аккуратная бородка.

– Умираю от жажды, – сообщил он трактирщику и повернулся ко мне: – Честь имею представиться: Ларе Отважный, бог войны. Всегда к вашим услугам!

Трактирщик поставил перед ним большой бронзовый кубок и что-то налил из глиняного кувшина.

– Добрый день, – сказал я, слезая с табурета. – Энди Васин. Очень рад.

– Новенький? – радостно спросил назвавшийся богом войны. – Отлично! Чем намерены заниматься?

– Понятия не имею, – признался я.

– Дело знакомое. Могу копать, могу не копать… – засмеялся Ларе, оглядывая меня с головы до ног. – О! – сказал он, заметив флягу. – Та самая? Неиссякаемая? Славный трофей!

– Да, – сказал я, – хорошая вещь. Самым непосредственным образом нарушающая закон сохранения…

– Да что вы говорите! – восхищенно воскликнул Ларе. – Непосредственно нарушает закон? Мы просто обязаны это использовать!

– Это, значит, что же получается, – угрюмо возмутился трактирщик, – получается, облагодетельствовали его, а он законом пугает? Руку дарующую, получается, по локоть откусывает?

– Отлично начинаете, дружище, – вторил трактирщику бог войны, – Верховный будет в восторге…

– Выходит, нож острый другу в спину, значит, чтобы только перед начальством выслужиться…

– А вы, дружище, о-го-го! Далеко пойдете! Пью за ваше здоровье!

Ларе залихватски отсалютовал мне кубком и поднес его к губам. Поперхнулся, поставил кубок обратно на стойку и согнулся пополам, отплевываясь.

– Выходит… Что это с ним? – удивленно спросил трактирщик, прерывая свою тираду.

– Понюхайте, что он мне подсунул, – обессиленно прошептал бог войны.

Нюхать я на всякий случай не стал, потому что и не принюхиваясь чуял гнилую кислятину. Просто в кубок заглянул, в котором в желтоватой мути плавали зеленые островки плесени.

– Каждый день одно и то же, – сказал бледный как полотно Ларе, выпрямляясь. – Право, это становится скучным!

Он взял кубок, задумчиво повертел его в руках, вздохнул и выплеснул желтую дрянь в лицо трактирщику. Джем зарычал, вооружился молотком, легко перемахнул через стойку и двинулся на обидчика. Я поспешно ретировался за ближайший стол – не люблю вмешиваться в чужую личную жизнь.

Молоток с шипением рассек воздух. Легким боксерским движением Ларе уклонился от удара и поднырнул под руку трактирщика. Однако тот обращался со своим инструментом мастерски. Молоток перекочевал в другую руку и устремился вниз, к ногам бога войны. В последний момент Ларе успел отпрянуть назад, сохранив кости нераздробленными…

Джем махал молотком со сноровкой, сделавшей бы честь самому виртуозному плотнику. Ларе, без труда уворачиваясь, отступал, мне даже показалось, что он знал, как будет действовать трактирщик в следующий миг.

– Славный удар, – комментировал Ларе действия Красноносого. – А вот это довольно неуклюже. Тебе надо больше тренироваться с отбивными… О, как мы умеем! Не хотел бы я встретиться с тобой на узкой дорожке… Больше пыла, приятель, ты, как никогда, близок к победе… Что, уже выдохся? Ладно, тогда заканчиваем!

Смазливое лицо бога войны исказила жестокая гримаса. Каким-то змеиным движением он приблизился вплотную к трактирщику и взорвался градом беспощадных ударов: стопой по голени, коленом в пах, локтем в лицо…