Книга Десятое декабря - Джордж Саундерс

– Вообще-то, она чуть меньше, – сказал Верлен.

– Но, может, она крепче, – сказал Абнести.

– Мы собираемся скорректировать дозу, – сказал Верлен. – Так.

– Спасибо, Верлен, – сказал Абнести. – Спасибо, что прояснил.

– Может, показать ему досье? – сказал Верлен.

Абнести протянул мне досье Рейчел.

Вернулся Верлен.

– Прочти и прослезись, – сказал он.

Согласно досье Рейчел украла драгоценности матери, машину отца, наличные сестры, статуи из их церкви. Ее посадили в тюрьму за наркотики, потом отправили в реабилитационный центр лечиться от наркомании, потом в реабилитационный центр для проституток, потом в то, что у них называется восстановительный реабилитационный центр для тех, кто столько раз побывал в реабилитационных центрах, что практически выработал против них иммунитет. Но она, видимо, выработала иммунитет и к восстановительному реабилитационному центру, потому что после этого она пошла на крупняк: тройное убийство – дилера, сестры дилера и бойфренда сестры дилера.

Когда я читал это, мною владело какое-то странное чувство, потому что я ее трахал и любил.

И все же я не хотел ее убивать.

– Джефф, – сказал Абнести. – Я знаю, ты проделал большую работу по этой теме с миссис Лейси. По убийствам и всякому такому. Но это не ты. Это мы.

– И даже не мы, – сказал Верлен. – Наука.

– Требования науки, – сказал Абнести. – Плюс предписания.

– Иногда наука оказывается не на высоте, – сказал Верлен.

– С другой стороны, Джефф, – сказал Абнести, – несколько минут неприятных ощущений для Хизер…

– Рейчел, – сказал Верлен.

– Несколько минут неприятных ощущений для Рейчел, – сказал Абнести, – это годы облегчения – и я не преувеличиваю – для десятков тысяч людей, страдающих от недостатка любви или от ее избытка.

– Ты прикинь, Джефф, – сказал Верлен.

– Быть добрым в мелочах легко, – сказал Абнести. – А нести в мир громаду добра – это уже труднее.

– Лактаж? – сказал Верлен. – Джефф?

Я не сказал «Подтверждаю».

– В жопу. Хватит, – сказал Абнести. – Верлен, как называется эта штука? При которой я отдаю ему приказы, а он подчиняется?

– ПокорномилияТМ, – сказал Верлен.

– В его МобиПакеТМ присутствует ПокорномилияТМ? – сказал Абнести.

– ПокорномилияТМ присутствует в каждом МобиПакеТМ, – сказал Верлен.

– Ему нужно будет говорить «Подтверждаю»? – сказал Абнести.

– ПокорномилияТМ относится к классу С, так что… – сказал Верлен.

– Видишь ли, это за пределами моего понимания, – сказал Абнести. – Какая польза от средства покорности, если нам требуется разрешение применить его?

– Нам нужно только разрешение нарушить регламент, – сказал Верлен.

– И сколько времени уйдет на всю эту хрень? – сказал Абнести.

– Мы отправим факс в Олбани, Олбани отправит нам, – сказал Верлен.

– Давай, давай, поскорее, – сказал Абнести, и они вышли, оставив меня одного в Головогруди.

X

Это было грустно. Мне стало грустно, мною овладело пораженческое настроение при мысли, что скоро они вернутся, упокорномилятТМ меня, и я скажу «Подтверждаю», согласно улыбаясь так, как улыбаются люди на ПокорномилииТМ, а потом в Рейчел потечет ЖутковертьТМ, а я начну быстро, механически (как говорят люди на ВербалистеТМ/ПравдоСловеТМ/ЛегкоТокеТМ) описывать то, что будет в это время делать с собой Рейчел.

Типа все, что мне требовалось сделать, чтобы снова стать убийцей, это сидеть и ждать.

Трудно было проглотить такую пилюлю после моей работы с миссис Лейси.

– Насилие закончилось, больше никакой ярости, – заставляла она меня повторять снова и снова.

И потом заставила меня сделать Подробную Ретроспективу роковой для меня ночи.

Мне было девятнадцать. Майку Аппелу – семнадцать. Мы оба поднажрались. Он всю ночь капал мне на мозги. Он меньше, младше, менее популярный. Потом мы оказались перед Фриззи, катались по земле. Он был ловкий. Злой как собака. Я проигрывал. Я не верил своим глазам. Я был крупнее, старше и при этом проигрывал? Вокруг нас стояли в основном все те, кого мы знали. Потом он уложил меня на спину. Кто-то рассмеялся. Кто-то сказал: «Черт, бедняга Джефф». Я увидел рядом кирпич. Я его схватил и отполировал им Майку голову. А потом запрыгнул на него.

Майк прогнулся. То есть, лежа на спине с окровавленной башкой, он прогнулся, посмотрев на меня определенным взглядом типа: Парень, брось, мы же это не всерьез, правда?

Но мы были настроены серьезно.

Я был настроен серьезно.

Я даже не знаю, почему это сделал.

Это было как если бы я, пьющий, еще мальчишка, и уже почти проигрывавший, получил лактаж типа ВспышкаГнева или как-то так.

ЯростьМигом.

ЖизнеГубитель.

– Эй, ребята, привет! – сказала Рейчел. – Что у нас сегодня?

Я видел ее хрупкую голову, неповрежденное лицо, одна рука поднимает другую, чтобы почесать щеку, ноги нервно подергиваются, красивая юбка тоже, онемевшие ноги скрещены ниже кромки юбки.

Скоро все это превратится в комок на полу.

Я должен подумать.

Почему они собирались отжутковертитьТМ Рейчел? Чтобы услышать, как я это описываю. Если бы меня здесь не было, то они не стали бы это делать. Как сделать так, чтобы меня здесь не было? Я мог бы уйти. Как я мог бы уйти? Из Головогруди был только один выход: дверь эта запиралась автоматически, а по другую сторону находился либо Барри, либо Ханс с электрической волшебной палочкой под названием ТанцеЛомТМ. Могу ли я дождаться возвращения Абнести, оглушить его, попытаться пройти через Барри или Ханса, прорваться к Главной двери?

Есть ли в Головогруди какое-нибудь оружие? Нет. Только кружка Абнести, подаренная ему на день рождения, пара кроссовок, коробочка мятных карамелек, его пульт.

Пульт?

Вот идиот. Пульт все время должен был находиться у него на поясе. Иначе любой из нас мог угоститься тем, что найдет в Инвентарном справочнике наших МобиПаковТМ: немного БонвиваТМ, может, немного БлагоВремаТМ, немного ВзбодриЕеТМ.

Немного ЖутковертиТМ.

Господи. Это же единственный способ побега.

Хотя страшновато.

И тут в Малой лаборатории № 4 Рейчел, решив, видать, что Головогрудь пуста, встала и протанцевала этакий небольшой радостный шафл, будто она этакая веселенькая курочка с фермы, которая просто вышла из дома и увидела, что парень, в которого она влюблена, идет по дороге, держа под мышкой окорок или что-то в этом роде.