Книга Королева и лекарь - Эми Хармон

– Я слышала эту историю. А еще я слышала про могущественного Целителя, который спас жизнь королю и вернул в Джеру мир и порядок.

Кель фыркнул и встал, заметно смущенный. Солдаты заерзали, обмениваясь тяжелыми взглядами. Он отправил их спать и забросал землей разведенный Айзеком костер – просто чтобы заставить отряд разойтись. У них не было ни мяса для жаркого, ни воды для чая, а потому оставлять огонь не было смысла. Мужчины неохотно поднялись и, восхищенно глядя на Сашу, поблагодарили ее за развлечение. Всего за несколько дней королевская гвардия превратилась в безмозглое стадо овец, готовое следовать за ней куда угодно в надежде на новое угощение.

Она опекала их. Она опекала его.

У Келя это вызывало и восторг, и досаду. Он хотел, чтобы она умолкла, и молился, чтобы она никогда не перестала говорить. Она заставляла его чувствовать себя одновременно счастливым и жалким, и каждый вечер он ловил себя на том, что тоже с предвкушением и раздражением ждет, когда они соберутся вокруг костра и Саша, уступив их просительным взглядам, примется рассказывать очередную сказку, точно детям, прильнувшим к материнским коленям.

По утрам Кель обнаруживал, что его сапоги блестят, одежда почищена и проветрена, а грива коня расчесана. Саша всегда поднималась первой, как бы ни вымотала ее накануне дорога, – словно знала, когда он проснется. Солдаты встречали подобную преданность усмешками, но Саша вела себя так кротко, была так весела и любезна, что ее даже не получалось дразнить. На все шутки она отвечала улыбкой – равнодушная к любому мнению, кроме мнения Келя.

Он видел, как она ловит малейшие знаки его неодобрения. Он не пренебрегал ею. Но и не впадал в слепое обожание. Он никогда ее ни о чем не просил и не благодарил за услуги. Но каждый день она ехала в его седле без слова жалобы, приберегая для него лучшие истории, а он слушал их с нарочитым безразличием.

Однажды, закончив особенно любопытную сказку про чудовищ из Джираенского моря, Саша надолго замолчала. Кель уже прикидывал, как бы ее разговорить, не прося об этом напрямую, когда она потянула его за руку:

– Идет буря.

Она обернулась проверить, слышит ли он ее. Саша не паниковала, но на шее у нее забилась жилка, а глаза стали такими огромными, что он испугался. На горизонте было ясно, если не считать призрачного марева, которое, казалось, не таило никакой угрозы. Однако Саша видела что-то еще.

– Идет буря, – повторила она, указывая на темное пятнышко посреди сияющего неба.

В другое время Кель рассмеялся бы, но сейчас ему было не до смеха. Саша оглянулась в поисках убежища.

– Везде будет песок. Мы не сможем сделать ни вдоха.

Грудь женщины тяжело поднималась и опускалась, словно ей уже не хватало воздуха. Затем она вздрогнула, сбрасывая с себя наваждение и усилием возвращаясь в настоящий момент.

Кель выругался и принялся крутить головой по сторонам, как немногим раньше Саша. Земли между Квандуном и Иноком были удручающе однообразны: красные дюны с редкими вкраплениями песчаника тянулись вокруг, насколько хватало глаз. Нужен был овраг, какой-то природный барьер между ними – и тем, что на них надвигалось. Кель взял Сашу за подбородок:

– Ты видишь убежище? Куда нам ехать?

Она беспомощно покачала головой. В черных глазах металась паника. От предупреждения о буре было мало проку, если им не удастся ее избежать. Однако потом Сашин взгляд остановился на губах Келя, и что-то изменилось в ее лице – будто она увидела нечто новое в картине надвигающейся бури.

– Пещера. Мы в пещере, – пробормотала она. Кель отпустил ее подбородок и снова принялся оглядываться в поисках укрытия, где смогли бы разместиться два десятка человек и столько же лошадей.

– Туда!

Далеко справа возвышался скалистый выступ, напоминающий руины древнего храма. Расстояние не позволяло оценить его размеры: он мог оказаться как намного больше, так и намного меньше того, что им требовалось. Но Саша начала дрожать, а ее взгляд все чаще возвращался к безобидному пятнышку на горизонте.

Отряд до сих пор ничего не заметил, и Кель принялся отдавать распоряжения, указывая на утес. Солдаты без колебаний развернули лошадей и последовали за ним. Через несколько минут Кель услышал оклик Джерика и, обернувшись, увидел, что темнота у них за спинами ширится, стремительно захватывая небо.

– Песчаная буря! – крикнул кто-то. Остальные слова унесло порывом ветра.

Мужчины что есть сил пришпорили коней. Тяжелые копыта взрывали песок, стремясь обогнать беду.

Под скалистым навесом действительно обнаружилась пещера в три лошадиных крупа шириной и высотой в два человеческих роста. Царивший внутри мрак мешал понять, насколько она глубока, но у Келя и его людей все равно не было выбора. Кони привычно заартачились, но нарастающий за спиной рев лучше кнута подтолкнул их вперед.

– Все внутрь! – закричал Кель и соскользнул со спины коня, увлекая за собой Сашу. – Айзек, нам нужен свет.

Огнетворец потер ладони, и между ними вспыхнуло пламя. Айзек шире развел руки, превращая огонек в светящуюся сферу, и та мигом озарила глубокий спуск и неожиданно высокие стены. Кель двинулся первым: одна ладонь на гриве коня, другая – на рукояти меча. Он не питал особой любви к змеям и не сомневался, что в пещере они найдутся. Как и летучие мыши.

– Дальше! – донесся из-за спины крик Джерика, и Кель послушно углубился в темноту.

– Все внутри, – доложил лейтенант еще минуту спустя, и они тут же замерли: одна женщина, два десятка мужчин и их лошади, озаренные теплым светом в руках Айзека. Увы, через несколько секунд ему пришлось с извинениями погасить огонь – он был слишком горяч, а люди стояли тесно, и хватило бы лишь искры, чтобы их одежда загорелась.

– Жил один Ткач, который умел превращать воспоминания в звезды – так же, как Айзек превращает воздух в огонь, – начала в полумраке Саша. – Я расскажу вам эту историю, когда буря минует. Не волнуйтесь. Она минует.

Она пыталась их успокоить – одинокая женщина среди солдат, привычных к любым тяготам и опасностям.

Келя затопила волна нежности, за которой тут же последовал страх. Пещера странно искажала ее голос: казалось, будто Саша парит надо всеми. Кель поспешил добраться до нее, испуганный, что потеряет ее в густеющей тьме. Во мраке он был избавлен от любопытных взглядов, от осуждения, а потому привлек Сашу к себе и обнял за талию, стремясь компенсировать поддержку, которой она так щедро с ними делилась.

Некоторое время люди в пещере слышали только друг друга: кони фыркали, солдаты ерзали, ткань шелестела, подошвы скрипели о камень. Потом обрушилась буря. Она слизала последние крохи света, сочившиеся от входа в пещеру, и утопила все звуки в своем неистовом вое.

Кель ослеп и оглох, но по-прежнему чувствовал, как стучит ему в ребра чужое сердце. Саша прижималась щекой к его груди и укрывала руки невидимым водопадом волос. Внезапно его лица коснулись чуткие пальцы, и Кель замер, позволяя ей ощутить очертания его глаз и носа, губ и ушей, – увидеть его в темноте. Затем он подумал о Сашиных губах, о том, как она посмотрела на него, когда ее посетило видение пещеры.