Книга Батый. Хан, который не был ханом - Роман Почекаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Имеется косвенное свидетельство возможности пребывания Бату в Китае — средневековый китайский рисунок, на котором, как принято считать, изображен наследник Джучи. Время его создания точно не установлено, но выполнен он в китайском стиле, а сам Бату изображен на нем совсем молодым человеком. Можно предполагать (пока не будет установлено обратное), что портрет этот был создан во время его пребывания в Китае.
Таким образом, информация одного письменного источника (притом более позднего) и одно косвенное подтверждение в виде китайского рисунка позволяют предположить, что Бату в 1230-1234 гг. участвовал в китайском походе, находясь при своем дяде Угедэе, а затем вместе с ним же вернулся в Монголию и принял участие в новом курултае, на котором среди прочих вопросов решалась и дальнейшая судьба его собственных владений.
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ВЕЛИКОГО ЗАПАДНОГО ПОХОДА
Джучи-хан посмотрел на своего сына и сказал:
— Мой отец, единственный и величайший Чингиз-хан, завоевал половину вселенной, а Искендер Двурогий — вторую половину. Что же остается завоевать тебе, Бату-хан?
Мальчик, не задумываясь, ответил:
— Я отниму все земли у Искендера!
Разные, независимые друг от друга источники сообщают, какую задачу ставил Чингис-хан перед собой и своими преемниками — создание мировой империи, установление в ней единой власти и единых законов. Так, например, в послании к китайскому даосскому патриарху Чан-чуню, датируемом 1223 г., Чингис-хан заявляет: «На юге Суны, на севере Хой хэ, на востоке (?) Ся, на западе варвары — все признали мою власть...», а в следующем послании: «Я употребляю силу, чтобы достигнуть продолжительного покоя временными трудами» [Си ю цзи 1995, с. 354, 356]. Автор «Сокровенного сказания» вкладывает в уста Чингис-хана следующие слова: «...я, будучи умножаем, пред лицом Вечной Небесной Силы, будучи умножаем в силах небесами и землей, направил на путь истины всеязычное государство и ввел народы под единые бразды свои» [Козин 1941, § 224]. Отразили монгольскую идею покорения мира и западные авторы, в первую очередь — папские посланцы к монголам. Так, Бенедикт Пеляк сообщает, что «он [Чингис-кан] также установил, чтобы [тартары] покорили все земли мира, и не заключали бы мира ни с кем, разве только те сами открыто и безоговорочно не сдадутся им...» [Ц. де Бридиа 2002, с. 117]. Иоанн де Плано Карпини, в свою очередь, пишет, что «установление состоит в том, что они должны подчинить себе всю землю и не должны иметь мира ни с одним народом, если только он не подчинится им...» [цит. по: Христианский мир 2002, с. 342]. Русский архиепископ Петр заявлял на Лионском соборе, что «намерены они подчинить себе весь мир, и было им божественное откровение, что должны они разорить весь мир за тридцать девять лет, И утверждают они, что [как] некогда божественная кара потопом очистила мир, так и теперь всеобщим избиением людей, которое они произведут, мир будет очищен... Если они победят, то утверждают, что воистину будут властвовать [над] всем миром» [Матфей Парижский 1997, с. 285]. Магистр французских тамплиеров Понс де Обон в письме королю Людовику IX, датируемом приблизительно весной 1241 г., сообщает о государе татар (Tartarus), «который, по их словам, должен быть владыкой всего мира» [Савченко 1919, с. 41].
Еще на курултае 1228/1229 г., «согласно прежнему указу Чингис-хана», было принято решение о завоевании «северных областей» [Рашид ад-Дин 1960, с. 79; см. также: Черепнин 1977, с. 190]. Как соотносились планы монгольских правителей с расширением владений потомков Джучи? Арабский историк первой трети XIV в. ан-Нувейри сообщает, что «по части земель и вод он [Чингис-хан. — Р. П.] назначил ему [Джучи. — Р. П.] летовья и зимовья от границ Каялыка и земель Харезмских до окраин Саксинских и Булгарских, крайних пределов, куда доходили кони их полчищ при их набегах» [СМИЗО 1884, с. 150]. Следует ли из этого, что Джучи и его потомкам были отданы все земли на западе от границ Улусов Чагатая и Угедэя, включая и Европу до Адриатики (куда дошли монгольские войска во время западного похода), либо еще дальше? Полагаю, что нет.
Джувейни сообщает: «Было принято решение о завоевании пределов Булгар, Ас и Рус, находившихся по соседству гстановищем Бату, до сих пор неподчиненных и [тщеславно гордившихся множеством своих городов. В помощь и поддержку Бату он [Угедей] назначил кандидатов из принцев...» [Цит по: Арсланова 2002, с. 161). Также и в цитированном выше сочинении ан-Нувейри вполне определенно говорится о землях «Саксинских и Булгарских», то есть о народах Поволжья, на области которых в первую очередь и рассчитывал Бату. Следовательно, расширение Улуса Джучи планировалось исключительно за счет Поволжья и, возможно, некоторых русских областей. Таким образом, значительная часть «северных областей» должна была отойти к Улусу Джучи, поэтому не удивительно, что важная роль в авоевании этих земель отводилась сыновьям первенца Чингис-хана во главе с Бату.
Что же касается других земель, которые планировалось присоединить, — включая государства Центральной Европы и Ближнего Востока, — то их завоевание входило в генеральный план по расширению Монгольской империи и не имело прямого отношения к увеличению владений Улуса Джучи. На владения в этих землях имели основания рассчитывать не только потомки Джучи, но и предствители других ветвей рода Чингизидов. Именно этим следует объяснить участие в западном походе представителей родов не только Джучи, но и Чагатая, Угедэя и Тулуя, а также младшего сына Чингис-хана — Кулькана и даже Аргасуна — сына Хачиуна, брата Чингис-хана. Эта же причина объясняет и нежелание Бату продолжать поход на Запад после покорения Волжской Булгарии и Руси: завоевав обширный удел в Поволжье, он добился своей цели и не хотел бросать новоприобретенные владения, чтобы сражаться в интересах своих родичей, рассчитывавших получить улусы на Западе. Забегая вперед, отметим, что уделы в южнорусских степях уже после западного похода получили не только братья и пемянники Джучи, но и потомки других сыновей Чингис-хана. Например, Плано Карпини сообщает о Мауци (согласно Рашид ад-Дину — сыне Чагатая), владения которого располагались по левому берегу Днепра и некоем Картане, который был женат на сестре Бату и кочевал вдоль Дона, — можно предположить, что речь идет о Кадане, сыне Угедэя [Иоанн де Плано Карпини 1997, с. 72; Рашид ад-Дин 1960,с. 88]. Вышесказанное позволяет считать, что западные области рассматривались не как потенциальные владения исключительно Джучидов..
Тем не менее сам Бату, по-видимому, воспринимал все территориальные приобретения на запад от владений Чагатая и Угедэя как потенциальную сферу интересов рода Джучи. В течение всего своего правления он упорно боролся за влияние в Малой Азии, Закавказье и Иране, нередко даже противопоставляя свои решения воле властей из Каракорума. Его позицию в этом вопросе в полной мере разделили и его наследники, до середины XV в. боровшиеся с другими ветвями Чингизидов за ряд регионов Кавказа и Центральной Азии. В течение своего правления Бату в силу личного авторитета и договоренностей с правителями Монгольской империи в Каракоруме удавалось сохранять определенный паритет в этих «конфликтных зонах» и не доводить ситуацию до открытого вооруженного столкновения. Так, например, даже будущий ильхан Хулагу, который по приказу своего брата — великого хана Мунке — должен был выступить в поход на Багдадский халифат, до самой смерти наследника Джучи не двинулся дальше Мавераннахра, где провел около трех лет. Но уже ближайшие преемники Бату оказались не в состоянии решить проблемы спорных территорий дипломатическими методами, что привело к затяжным конфликтам с государством Хулагуидов, в которые были вовлечены и соседние народы, подвластные монголам — грузины, армяне, русские.
