Книга Испытание страхом - Олег Рой

– По-моему, ты поддавалась.

– Я просто старалась играть честно, – пожала плечами я. На мне все еще оставались шорты и маечка-топик. – Ты действительно крут.

– Мне показалось, что я чувствую карты, – сказал он. – Но, наверно, это какой-то самообман.

– А как это было? – спросила я, стараясь не смотреть на него.

– Как будто что-то ведет твою руку. Это похоже…

– Будто по пальцам ток прошел, – сказала я тихо, понимая, что это действительно произошло – Призрак почувствовал карты так, как чувствую их я.

– У меня такое случается, когда я что-то собираю или ремонтирую, – кивнул он. – Но не мог же я действительно…

– Почему? – перебила его я, вставая. – Я ведь овладела магией, хотя, конечно, никакая это не магия, а просто еще одна сверхспособность… кстати, о магии…

– Что? – спросил он.

– Помнишь, я задолжала тебе песню? – спросила я, внутренне робея, потому что уже знала, что это за песня. Я никогда ее не слышала, я даже о ней никогда не слышала – память пришла откуда-то изнутри меня. – И танец. У моего народа когда-то давно была одна… песня, за которой следовал танец. И я спою эту песню для тебя. А станцуем мы вместе.

Кажется, он был озадачен:

– Ты будешь смеяться, но я совершенно не умею танцевать, – признался он.

Я улыбнулась, уже слыша странную музыку своей особенной песни:

– Я думаю, этот танец ты знаешь лучше меня. Ведь я его еще не танцевала ни разу, а ты, если не врешь, конечно, перетанцевал пол-Палермо…

И, не дав ему опомниться, я запела:

– Землю ночь накроет звездным покрывалом. Без твоих объятий днем я тосковала, Сильных рук любимых нежное касанье Может ли приятней быть в любви признанье? На исходе ночи, словно тень из рая, Из твоих объятий быстро убегаю, Пусть в тоске разлуки день скорей промчится, Чтоб в твои объятья ночью возвратиться…

Наследники Гая Муция

Бракиэль

Я видел небольшую группу людей. Они были одеты в костюмы Проекта, но я никого из них раньше не встречал, к тому же большинство из них были заметно старше, чем участники Проекта. Люди были напуганы, и почему-то мне это нравилось.

– Разве ты не видишь? – сказала Нааме. – Они напуганы. Они не могут сопротивляться нам. Они всего лишь генераторы страха из слабой плоти…

Она говорила, а я смотрел, как, словно в замедленной съемке, на лицах людей страх уступал место решимости. Я знал, что будет, но не мог помешать этому. Красивая рыжая девушка вскинула что-то, что, как я понял, было оружием. И целилась она в Нааме.

– Нет! – закричал я, бросаясь между девушкой и Нааме. Наверно, следовало наброситься на эту девушку, обезоружить ее, но я не был уверен, что она не успеет выстрелить. Она успела, а я успел заслонить Нааме. О том, что девушка выстрелила, я мог только догадываться – не было ни вспышки, ни звука, ни трассы между стволом и целью – ничего, кроме внезапно возникшей раздирающей боли в груди и понимания, что я выиграл для Нааме несколько секунд.

Я знал, что у нее есть другой или даже другие. Знал, что она меня не любит. Знал – и все равно закрыл ее собой. Я также знал, что выстрел из странного оружия смертелен даже для меня. Я был уверен, что… Я был уверен, что погибну.

Я закрыл ее собой и потом увидел, как солдаты набрасываются на людей, ведущих беспорядочный огонь, а Нааме склоняется надо мной, и от нее исходит нечто такое, что я описать не мог. Мне казалось, что она кричит, кричит, не издавая звука, где-то в безмолвии, в котором обитают наши души, ее душа зашлась в беззвучном крике, увидев, что моя душа, пораженная выстрелом неизвестного оружия, исчезает у нее на глазах…

– Кажется, вы видели кошмар, – сказал мой двойник, сидящий у меня на кровати. Я занимал крохотную одноместную каюту недалеко от огромной рубки подлодки, и, кроме моей версии, кажется, сотканной из космической черноты, других попутчиков у меня не было. Черный Бракиэль был фичей Нааме, а моя фича находилась рядом с ней. Именно потому я не полетел на «Левиафан», как намеревался. Я и так находился с ней рядом, хотя и не видел ее – она запретила мне смотреть до тех пор, пока не «придет в порядок». Я мог слышать ее, чувствовать ее запах, мог касаться ее, хоть иногда она и отстраняла мою руку.

– У вас участилось сердцебиение, – продолжил мой доппельгангер. – И давление подскочило. Мне это не понравилось, вот я вас и разбудил.

– Сколько еще до прибытия? – спросил я, потягиваясь в койке, отгоняя остатки кошмара.

– Сорок две минуты, – последовал ответ. – Через двенадцать минут общий подъем. Советую принять душ: через двенадцать минут напор в корабельной сети упадет.

– Спасибо, – я поднялся и направился в душ. Проклятый сон засел у меня в памяти, как репейник в хвосте дворняги. Кошмар казался слишком ярким, словно и не сном был, а… воспоминанием? Но о чем? Было это с нами когда-то или когда-нибудь случится? Со времени вступления в Проект я научился серьезно относиться к таким вещам, как сны.

Уже принимая душ, я вдруг понял, что женщина, стрелявшая в Нааме, была похожа на повзрослевшую Олгу. Похожа – и не похожа одновременно. Странно…

Выходя из душа, я твердо решил не заморачиваться по этому поводу. Если подсознание хочет мне что-то сообщить, пусть выражается определеннее.

Фредди

Ника… то есть Леди Н., конечно… так вот, Ника говорила на одном из занятий, что умение засыпать на какое-то определенное время – это «тихий голос вашей фичи». Удивительно, кстати, как наименование, придуманное, если мне не изменяет память, Джинном, распространилось в нашей среде. Кураторы называют фичей «тульпами», но у нас это название не прижилось, и кураторы, видимо, решили именовать фичей так, как нам удобно.

Так вот, если верить Нике, фича присутствовала в нас еще тогда, когда мы не осознавали этого, и чем могла, помогала – например будила в нужное время. А мне почему-то казалось, что такой способностью обладаю не я один. Например, в келье отца-настоятеля будильника не имелось, да и у остальной братии я этого устройства не замечал. Это что же, у них тоже есть фичи, что ли?

Я спросил об этом у Ники, и она ответила, что среди людей потенциальных носителей сверхспособностей много, но это не значит, что они когда-нибудь смогут ими воспользоваться. Она пояснила это на примере моих ног – я не чувствовал их, потому не мог и ходить.

Кстати, я все-таки начал ходить так же, как другие, после нашей атаки на нового друга Бракиэля, которому он все еще не придумал имени. Что-то, должно быть, стало на место у меня в голове, и теперь ноги стали в полной мере моими ногами… со всеми вытекающими отсюда последствиями – например, я обнаружил, что кроссовки мне дико жмут. Обратился с этим к Баракке, неофициально заведовавшему снабжением Проекта, и тот пообещал выдать мне другие, но уже по достижении базы.