Книга Египет. Возвращение утерянной цивилизации - Джойс Тилдесли

Английский исследователь первым до конца понял, что демотическая письменность была не полностью буквенной, как английская или греческая, а использовала буквенные символы, чтобы написать слово иностранного происхождения, например, Птолемей. Он был достаточно проницательным, чтобы написать работу на эту тему. И хотя некоторые из его открытий были известны и ранее, все же данный труд достоин цитирования:

…Во-первых, многие простые вещи изображались самым естественным образом. Во-вторых, многие другие вещи передавались графически и использовались только в фигуральном смысле, в то время как большинство часто используемых символов представляло собой несуществующие вещи. В-третьих, для того чтобы обозначить множественное число предмета: в случае двух – изображали два одинаковых символа, а если рисовали три похожих символа – это означало «много» или же, что было гораздо короче, просто пририсовывали к символу три черточки. В-четвертых, определенные цифры изображались с помощью тире для единиц или скобок (как круглых, так и квадратных) для десятков. В-пятых, все надписи, сделанные иероглифами, следовало читать справа налево, и получалось, что объекты идут друг за другом. В-шестых, имена собственные заключались в овальное кольцо, или картуш. В-седьмых, имя Птолемея, начертанное отдельно на колонне, было опознано полностью с помощью анализа демотической надписи.[27]

В 1814 г. Наполеон отрекся от власти и покинул Францию, а трон занял Людовик XVIII. Гренобль вздохнул с облегчением – после неожиданного ухода Бонапарта угрожающая городу армия Австрии, объявившая годом раньше войну Франции, не стала нападать. Хотя не все были рады такому неожиданному повороту событий. Братья Шампольон могли сколько угодно осуждать политику прежнего императора, но их сердца революционеров не знали покоя. Теперь они начали открыто критиковать монархию.

В марте 1815 г. Наполеон вернулся с Эльбы и по пути в Париж ненадолго остановился в Гренобле. И Жак-Жозеф, и Жан-Франсуа познакомились со своим героем, старший брат даже бросил семью и последовал за ним на север. А Жан-Франсуа опубликовал статью, из которой его симпатии стали очевидны: «Наполеон – наш истинный принц». Худшего выбора он сделать просто не мог. Бонапарт снова оказался в ссылке, и на этот раз его отправили гораздо дальше – на остров Святой Елены. Тем временем на Гренобль, который все еще симпатизировал бывшему императору, напали австрийская и сардинская армии. Не привыкшие лицемерить Шампольоны оказались в трудной ситуации и прекрасно это понимали. Жан-Франсуа написал своему брату, все еще находившемуся в Париже, письмо: «Береги в первую очередь себя… У меня нет ни жены, ни детей». В 1816 г. они потеряли должности в университете и снова оказались в Фижаке, деля дом с престарелым отцом-алкоголиком и незамужними сестрами – Терезой и Мари-Жанни. Так продолжалось до 1817 г., когда Жан-Франсуа вернулся в Гренобль. В декабре 1818 г. он наконец женился на своей Розине.

В конце 1821 г. Шампольон добился больших успехов в изучении иероглифов. Он доказал, что иератическое письмо было упрощенной формой иероглифического, а демотическое – поздней, еще более упрощенной версией иератического. Все три письма использовались в древности для того, чтобы писать на египетском языке. Теперь стало возможным сравнить более 300 иероглифических, иератических и демотических знаков и сделать их транскрипцию. Даже несмотря на то, что Жан-Франсуа не мог понять их значение, знание коптского языка позволило ему «почувствовать» этот древний язык. Неожиданно его посетило озарение. Он посчитал количество греческих букв и количество иероглифических знаков на Розеттском камне и понял, что иероглифов было в три раза меньше, чем греческих букв, а значит, один иероглиф не мог, как считали некоторые специалисты, означать целое слово: египетские иероглифы не были идентичны китайским. Как он всегда подозревал, язык все-таки содержал и фонетические элементы. Более того, он понял, что египтяне использовали детерминативы – знаки, которые передавали смысл иероглифа, – эту мысль впервые высказал Юнг.

Зато личная жизнь складывалась не слишком удачно. Шампольон заболел, его посещала депрессия, работы не было. Теперь он жил в Париже. Братья делили дом на улице Мазарин, рядом с Французским институтом, где Жак-Жозеф нашел себе работу.

Жану-Франсуа удалось прочитать на Розеттском камне имя «Птолемей» это означало, что он теперь мог в любом тексте узнать иероглифические знаки «Р», «Т», «W», «L», «M», «Y» и «S». Но у Розеттского камня как раз в той части, которая содержала иероглифы, был отколот кусок. Ученый переключился на другие тексты, составленные с помощью иероглифов. Изучил «Обелиск Бэнкса» и обнаружил на нем слова «Птолемей» и «Клеопатра». Однако в них было одно любопытное отличие. В слове «Птолемей» буква «Т» была начертана, как «шаровой сегмент», а в слове «Клеопатра» _ как «рука». Эти две буквы, согласно Шампольону, были омофонами: звучат одинаково, а пишутся по-разному. Стало ясно, что иероглифическое письмо гораздо сложнее, чем предполагалось ранее. Исследователю удалось взглянуть на надписи из храма Карнака в Фивах и прочитать имя Александра. Вскоре он уже воспроизвел фонетический алфавит, применимый ко всем греко-романским именам, написанным по-египетски. Теперь он был готов приступить к расшифровке имен египетских фараонов.

14 сентября 1822 г. Жан-Франсуа, как обычно, работал дома. Недавно он получил точные копии текстов, украшавших храмы Рамессиды в Нубии. Это были подлинные надписи на египетском языке, на 1500 лет старше Розеттского камня. Взглянув на копии, ученый сразу стал выискивать в тексте картуши с именами царей и цариц. К своему великому удивлению, он обнаружил, что может разобрать имена, знакомые ему по работам античных авторов. Это были уже имена египетских фараонов Рамсеса и Тутмоса. Его радости не было предела. Он выскочил из дома и побежал в расположенный рядом институт, ворвался в дверь и закричал: «Je tiens l'asaire!» («У меня получилось!») – и рухнул без сознания на пол. Вначале Жак-Жозеф в ужасе подумал, что младший брат умер.

27 сентября 1822 г. открытие Жана-Франсуа Шампольона было представлено Академии письменности в Париже в виде «Письма господину Дасье касательно фонетического иероглифического алфавита, используемого египтянами» (Бон-Жозеф Дасье занимал должность секретаря Академии). Впоследствии «Письмо» было переведено на множество языков. Не все признали систему расшифровки Шампольона; некоторые, включая Томаса Юнга, обвиняли его в том, что он украл идею у других исследователей, а кое-кто и вовсе отказывался верить переводу. Но Жан-Франсуа не отчаивался, он отправился в Италию, посетил Туринский музей, где хранилось множество иероглифических текстов, и внес в свою работу некоторые изменения. В 1824 г. он опубликовал «Precis du Systeme hiéroglyphique des anciens égyptiens» («Обзор иероглифической системы древних египтян»), где объяснил сложности иероглифов: