Книга Хан Хубилай: От Ксанаду до сверхдержавы - Джон Мэн

В ноябре 1255 года юный Рукн ад-Дин активно планировал свое выступление, когда вождь асассинов отправился в близлежащую долину, очевидно, проверить отару овец. В последнюю ночь месяца кто-то посторонний напал на него и двух его спящих слуг. Его нашли на следующее утро, «голова у него была отрублена ударом топора». Один слуга был настолько тяжело ранен, что умер, другой же выздоровел, но не смог пролить свет на личность убийцы. Некоторые поговаривали, что это сделал сам Рукн, однако тот валялся в постели с горячкой. Значит, это должен быть Хасан. В самом деле, его жена под нажимом призналась, что ей известно о заговоре. Конечно, Рукн мог в нем участвовать, мало того, с высокой вероятностью участвовал, поскольку сам Хасан, прежде чем его успели допросить, тоже был обезглавлен неким неопознанным лицом с топором, пока стерег овец. Вся его семья была казнена и сожжена — удобно и быстро. Рукн ад-Дин стал новым и в равной степени неадекватным лидером.

Теперь он был волен договариваться о выживании. Он переехал в другой замок, Маймундиз, и отправил гонцов в местную штаб-квартиру монголов в Хамадане — сообщить, что готов покориться. Оттуда пришел ответ, что вскоре ожидается прибытие Хулагу и покорность следует изъявить ему. Рукн начал тянуть время. Прошло пять месяцев. В мае 1256 года он отправил брата к Хулагу, находившемуся теперь в пяти днях пути, в Дамарванде. Хулагу ответил, что Рукну требуется всего лишь уничтожить свои замки и приехать лично. Рукн снова стал вилять, умоляя дать ему еще немного времени, даже произвел несколько символических разрушений, но главные замки оставил нетронутыми. В доказательство своих добрых намерений новоявленный имам прислал в заложники шестилетнего сына. Но когда выяснилось, что этот заложник — внебрачный сын Рукна от курдской служанки, Хулагу отправил мальчика обратно, как не имеющего никакого значения.

Уже наступил ноябрь; Рукн увиливал почти год, и монголы подступили к нему вплотную. Астроном Туси сказал, что звезды не одобряют сопротивления, лучше сдаться — что Рукн в конце концов и сделал. Хулагу поступил как надлежало: принял его со всем положенным имаму почетом и роздал подарки Рукна монгольским воинам. Рукн пробыл с Хулагу достаточно долго, чтобы положить глаз на монгольскую девушку, и ему позволили пополнить ею свой гарем. Он также до крайности увлекся боями верблюдов, и в ответ на это Хулагу подарил ему 100 верблюдиц. Очевидно, чувствуя себя в полной безопасности в качестве гостя Хулагу, Рукн не проявил должной радости при этой милости — верблюдицы-то не дерутся! «Как я могу ждать, пока они дадут потомство?» — жаловался он. Однако Хулагу пока был вполне расположен проявлять великодушие, поскольку хорошее обращение с этим имамом могло избавить монголов от хлопот, связанных с необходимостью штурмовать один замок за другим.

И это сработало: большинство замков открыли ворота перед завоевателями. Лишь Аламут, Ламасар и Гирдкух не сдались. Два последних продержались еще не один год — веское доказательство, что эти замки и в самом деле были неприступными, если твердо решали сопротивляться. Что касается Аламута, то прибытие в ноябре 1256 года монгольского войска вкупе с капитуляцией Рукна через месяц убедили его коменданта передумать. Обитатели вышли, и монголы сожгли крепость. Пропало бы и все хранившееся в ней, если бы Джувейни, уже служивший монголам, не предложил проверить библиотеку, из которой он изъял Кораны, астрономические инструменты и коллекцию исторических сочинений. Он заметил, что замок был в очень хорошем состоянии и смог бы продержаться почти бесконечно долго.

Примерно 12 000 человек, принадлежащих к элите низаритов, были убиты. Сам же Рукн ад-Дин оказался в роли мавра, который сделал свое дело и в конечном итоге тоже будет отправлен на тот свет, так как асассины либо сопротивлялись, либо медлили капитулировать. Тем не менее Хулагу терпел Рукна еще некоторое время, осознавая, что казнь добровольно сдавшегося вождя будет не слишком хорошим посланием, отправленным другим потенциальным вассалам. Однако Рукн сам подписал себе смертный приговор, потребовав, чтобы ему позволили предстать перед Мункэ в Каракоруме. Хулагу это вполне устраивало: таким образом юный имам будет убран с дороги. Поэтому Рукн отправился через всю Среднюю Азию ко двору Мункэ, где через несколько месяцев его ждал весьма холодный прием. «Отправляйся домой и уничтожь свои замки», — приказал ему Мункэ. Но по пути домой, около горного хребта Хангай, сопровождающие монголы, отведя и Рукна, и его свиту в сторону, предали его спутников мечу, а его — в конце концов, он все еще был вождем — забили ногами, оказав ему таким образом подобающую вождю честь: смерть без пролития крови.

* * *

В сущности это стало концом асассинов, хотя отделение в Сирии протянуло еще какое-то время, пока не было раздавлено в 1273 году египетскими мамелюками. Концом асассинов, но не низаритов, позднейшая история которых почти столь же странна, как и их происхождение.

Как персидская, так и сирийская группы раскололись, следуя за разными претендентами на власть. Линия сирийских имамов пресеклась примерно в 1800 году. Персидская же линия уцелела до наших дней. В середине XIX века тогдашний низаритский имам был назначен наместником Кума с новым титулом Ага-хан, который отныне стал наследственным. После того, как его лишили второго наместничества (Кермана) и он оказался замешан в восстании, Ага-хан увел свои войска и семью в Афганистан и сделался союзником англичан в Индии. Вполне вероятно, что англичане поощряли его с целью дестабилизировать ситуацию в Персии — это было частью «Большой игры», англо-русских интриг в Средней Азии. Как раз в этот момент англичане вынуждены были оставить Кабула после катастрофического поражения 1842 года. В конце концов в 1848 году Ага-хан поселился в Бомбее под защитой англичан. Там «Его высочество», как его титуловали англичане, и оставался последующие 30 лет, вновь создавая свое богатство и разводя скаковых лошадей.

Нынешний имам, его высочество Ага-хан IV, получивший образование в Гарварде, оказывает помощь своей разбросанной по разным странам общине в несколько миллионов низаритов через Фонд Ага-хана в Швейцарии и свою штаб-квартиру около Парижа, заведует университетом Ага-хана в Пакистане, примерно тремя сотнями других школ и колледжей и сетью из двухсот программ и учреждений в области здравоохранения, включая шесть больниц. Его связь с Англией остается прочной. Первой женой имама была леди Джеймс Крайтон-Стюарт, в девичестве Сара Кроккер-Пул, до брака — известная манекенщица; самая большая община низаритов, примерно 10 000 членов, проживает в Лондоне.

Из всех последствий нападения монголов на исламский мир это, должно быть, наиболее поразительное. В 1254 году Мункэ, напуганный слухом о стае охотящихся на него асассинов, начинает кампанию с целью уничтожить их. Кампания завершается успехом. Асассины исчезают. Но исчезая, они перерождаются, и их имам в конечном итоге извлекает добро из зла, становясь истинным отцом возрожденного народа.

* * *

Для монголов же это была лишь половина решения задачи. Теперь они могли переключить свое внимание на остаток этой части исламского мира — Аббасидский халифат и его центр, Багдад, с которым у них имелось одно незаконченное дело, поскольку они в 1238 году попытались взять его и потерпели неудачу.