Книга Графиня Дюбарри. Интимная история фаворитки Людовика XV - Наталия Сотникова

Так бесславно закончилась эра супружеской верности короля.

Превратности королевской любви

Окружение короля, давно поджидавшее этого момента, возликовало. Первым, кто поспешил воспользоваться открывшимися блестящими возможностями подсунуть Людовику свою ставленницу и обрести неоспоримое влияние при дворе, оказался герцог де Ришелье.

Уже было замечено, что монарх питает некоторую склонность к чарам маркизы Луизы-Жюли де Майи, урожденной мадмуазель Нельé. Будучи представительницей старинного дворянского рода из Пикардии[23], она по праву состояла в штате фрейлин королевы. Молодая женщина была далеко не красавицей (по свидетельству современника, дама имела «длинное лицо, таковой же нос, большой и высокий лоб, немного плоские щеки, большой рот, цвет лица скорее желтоватый, нежели белый, довольно красивые глаза, весьма живые, но с несколько жестким взглядом; звук голоса грубый, горло и руки безобразные; тощая, походка решительная, но лишенная как грации, так и благородства»), но великое искусство принарядиться, обворожительное обхождение и приятный разговор делали ее общество весьма соблазнительным. При этом она была искренне влюблена в короля – и не удивительно, ибо тот заслуженно считался одним из красивейших мужчин Франции, – и чистосердечно не скрывала этого.

То ли за недостатком нужной сноровки, то ли по причине полного отсутствия склонности к низменным интересам, фаворитка не извлекла никаких материальных выгод из этой связи. Современники утверждали, что эта дама была бедна как церковная мышь и вынуждена облачаться в заношенные и дырявые исподние рубашки. Тем не менее такое бескорыстие не помешало окружающим самым безжалостным образом порицать ее.

Эта связь совершенно изменила сексуальную жизнь еще молодого мужчины в полном соку. Вместо обязательного исполнения супружеского долга и долга перед государством (прошлые трагедии наглядно продемонстрировали важность надежного обеспечения французской короны наследниками) она распахнула перед ним врата храма радостей плотской любви. Ошеломленный этим открытием, Людовик ХV первоначально ударился в разгул. Его дурной славы камердинер Гийом Лебель начал водить к нему в спальню девушек и проституток. Все это кончилось тем, что некая дочь мясника заразила короля венерической болезнью, лечиться пришлось весьма серьезно, и после этого эпизода Людовика ХV до самой смерти преследовал страх вновь подцепить эту постыдную хворь. Он решил впредь держаться общества придворных дам, и вскоре оставил маркизу ради ее собственной сестры Полины-Фелисите, в замужестве мадам де Вентимиль, родившую в результате этой связи мальчика, который со временем вырос в красавчика графа де Люка. За потрясающее сходство с августейшим родителем придворные остряки впоследствии наградили его прозвищем «Полулюдовик». К сожалению, мать ребенка через несколько дней скончалась от послеродовой горячки, и его вырастила тетка, первая обласканная и затем отвергнутая из сестер Нельé, Луиза-Жюли, маркиза де Майи.

Кончина Полины-Фелисите произвела глубочайшее впечатление на короля: он на некоторое время отказался от распутства, искал утешения в религии и потряс двор своим раскаянием и рвением, проявленными в ходе церковных служб.

Этим перерывом ловко воспользовался герцог Ришелье, подсунув своему другу третью сестру Нельé, 23-летнюю прелестницу вдовую маркизу Мари-Анну де Латурнель. Людовик все еще скорбел по бывшей фаворитке, к тому же мадам де Латурнель, женщина не только красивая, но и умная, не пожелала поддаться безоговорочно и сразу, но хотела, чтобы ее завоевывали, чем королю было заниматься лень. Оскорбленная изменой горячо любимого мужчины, отринутая маркиза де Майи покинула двор и удалилась в монастырь.

Дела мадам де Латурнель поначалу обстояли неважно, а потому она привлекла к услаждению королевской особы двух других сестер Нельé, маркизу Ортанс-Фелисите де Флавакур и герцогиню Диану-Аделаиду де Лорагэ. Придворные сплетники, прикрывая рты ладонями и веерами, шепотом уверяли, что король остался неравнодушен к чарам обеих.

Мадам де Латурнель решила в одиночку пожать плоды этого семейного подряда и выставила неслыханные требования: личные апартаменты во дворце, 50 000 экю пожизненной пенсии и внушительный титул с соответствующим уделом – герцогство Шатору с землями, приносившими доход солидный, но далеко недостаточный для покрытия долгов этой мотовки. На тот случай, если она забеременеет, это не должно скрываться, а рожденный ребенок подлежит узаконению. Людовик поклялся удовлетворить все эти пожелания (что и было незамедлительно сделано). Уже на следующий день красавица показала придворным дамам табакерку короля и небрежно обронила, что монарх забыл сей драгоценный предмет в ее постели.

Новоиспеченная герцогиня де Шатору возжаждала славы и охотно позволила использовать себя для политических целей. Ей хотелось, чтобы ее любовник отличался не только местом, которое занимал, но и ролью, сыгранной им в истории. Эта дама подтолкнула его присоединиться в качестве союзника к войне за австрийское наследство и, когда монарх отправился во главе войска на осаду города Ипра, последовала за ним, прихватив с собой сестрицу, герцогиню де Лорагэ, что вызвало жестокое порицание общества.

Попытка вторжения в Эльзас привела короля в город Мец, где он расположился в местном дворце, а герцогиня с сестрой была размещена в аббатстве неподалеку. Для облегчения свиданий монарха с его пассией между двумя строениями, к великому негодованию местных обывателей, была спешно сооружена крытая галерея из досок. Видимо, гнев обитателей Меца по поводу совершавшегося у них буквально на глазах прелюбодеяния был настолько силен, что навлек на короля кару небесную: он тяжело заболел. Герцогиня де Шатору попробовала с помощью своей сестры воздвигнуть преграду между королем и окружающим миром, но этого не допустил епископ Суассонский, монсиньор Фиц-Джеймс, потребовавший от Людовика отказаться от любовницы и выслать обеих герцогинь из города. Дамы покинули военный лагерь под улюлюканье и оскорбительные выкрики толпы. Умиравший самодержец исповедался, и свершилось диво: после торжественного молебна, отслуженного в присутствии срочно прибывшей из Парижа королевской семьи, больной, признанный докторами безнадежным, чудесным образом исцелился. Болезнь Людовика ХV пробудила искреннее сочувствие в народе. Король триумфально возвратился в Париж, встреченный ликующей толпой, которая отныне называла его не иначе как «Людовик Возлюбленный». Но он никак не мог сбросить с себя оковы чар, наложенные на него герцогиней де Шатору, и упал к ее ногам, умоляя возвратиться в Версаль. Та согласилась при условии, что ее враги будут жестоко наказаны. Монарху не оставалось ничего другого, как согласиться. В частности, епископ Суассонский был отправлен в свою епархию, где вскоре скончался.