Книга Рыцарство - Филипп дю Пюи де Кленшан

б) Духовно-рыцарские ордена

К соединению веры и справедливой войны средневековый мир стал стремиться очень рано. В те времена считали, что данный замысел можно воплотить в реальность, создав одновременно военные и монашеские ордена. Такие братства появились в Святой Земле, по крайней мере, самые первые из них. Христиане в освобожденном ими в 1099 г. Иерусалиме основали или восстановили монастыри и главным образом гостеприимные дома, являвшиеся одновременно постоялыми дворами для паломников и приютами для больных, исповедовавших христианскую веру. Практически немедленно возникла необходимость принять меры, чтобы защитить эти убежища от внезапных набегов мусульман. Личный состав таких гостеприимных домов разделился тогда на две группы: собственно служители Церкви, принимающие путников, и их защитники. И те и другие являлись монахами. Из второй группы, из воинов-монахов, вскоре и были созданы духовно-рыцарские ордена.

В конце XI в. один уроженец Прованса (из Мартиг) основал в Святой Земле странноприимный орден, которому его первый великий магистр, Раймунд дю Пюи, знатный сеньор из Дофине, придал военный характер. Речь идет об известном ордене св. Иоанна Иерусалимского (госпитальеров), который в разное время будет называться по имени местопребывания его великого магистра Родосским, а затем Мальтийским орденом. В 1118 г. в Иерусалиме с еще более четкими военными задачами был создан орден тамплиеров. Среди крупных международных орденов отметим орден Гроба Господня, основанный Готфридом Бульонским, и менее значительный орден св. Лазаря, основным предназначением которого являлась забота о прокаженных.

Но уже появлялись ордена, куда набирали исходя из национальных принципов комплектования, и эти ограничения вскоре пришли в столкновение с христианскими принципами и международной основой рыцарства. Самым знаменитым из таких орденов, в которые принимали рыцарей, принадлежавших к одной национальности, без сомнения, являлся тевтонский орден св. Марии Иерусалимской, сыгравший столь важную роль в распространении христианского вероисповедания на территории Балтики. В Испании нужно упомянуть ордена Калатрава (1157 г.), св. Иакова Меченосца (Сантьяго) (XIII в.) и Алькатара (1156 г.); в Португалии — орден св. Бенедикта Ависского.

Эти ордена, будь они международные или национальные, ждала разная судьба. Некоторые продолжили существование, забыв о довольно глупом аристократическом тщеславии, как в случае с Мальтийским орденом, между тем как другие, исчезнувшие, были воссозданы частными лицами, оказавшимися либо мошенниками, либо мечтателями, как это произошло с орденом св. Лазаря. Однако ныне все функционирующие ордена не имеют ничего общего с теми, что зародились в XII и XIII вв. и мечтали объединить крест и меч.

Может быть, потому, что лучшее часто является врагом хорошего, ордена, которые ошибочно назвали рыцарскими, в немалой степени способствовали уничтожению настоящего рыцарства. И прежде всего, по той причине, что они представляли собой истинно религиозные братства, забиравшие из военного класса, откуда пополнялись ряды рыцарства, людей, способных стать основой светского института рыцарства. Повторим еще раз; рыцарство стремилось примирить воина и священнослужителя. Отныне равновесие между ними было нарушено. В то время как рыцарские ордена давали, по крайней мере на начальном этапе своего существования, приоритет в духовной сфере, воины, оставшиеся в миру, забудут, что они тоже являются христианами, потому что у них не окажется перед глазами ни достойного примера, ни лидера.

Подобное отсутствие лучших, которых заманивали в ордена, ревнивые к своей исключительности, особо ощутимо скажется в XV в., когда рыцарство начнет превращаться в светский институт, клуб, как мы сказали бы сегодня, к которому каждый человек, являвшийся частью «общества», чувствовал себя обязанным принадлежать. Если международные ордена таким способом разорвали единство духовенства с институтом рыцарства, то строгое повиновение, требуемое ими от своих членов, разрушало физическое единение. Рыцарь был рыцарем сам по себе и принадлежал к братству, узы которого были выше патриотизма и сословных различий. Как рыцарь он не подчинялся конкретному человеку, а скорее принадлежал всем остальным рыцарям христианской Европы. Ныне же он стал мальтийским или тевтонским рыцарем. Он перестал быть человеком, движимым общим идеалом рыцарства, и превратился в исполнительного агента сначала одной из религиозных организаций, а затем и верного агента, преследующего частные интересы чьей-то политики. В реальности одновременно обладающие военной и экономической мощью рыцарские ордена (речь идет о тамплиерах) быстро превратятся в настоящие государства, имеющие третейские полномочия, которым были свойственны как эгоцентризм, так и несправедливость, требующиеся государству, если оно стремится выжить.

Эта политизация института рыцарства, проводимая орденами, станет очевидной, когда появятся рыцарские ордена, обладающие национальным характером. Тем же из них, кто сумеет сохранить свой духовный характер, в дальнейшем все же не удастся избежать преобразования — либо добровольного, либо вынужденного — в политическое орудие. Находясь в руках главы государства, на землях которого они размещались, рыцарские ордена содействовали территориальным притязаниям этого монарха или же, оказавшись под властью честолюбивого великого магистра, всем своим авторитетом оказывали давление на этого правителя, преследуя одну постоянную цель, которая вряд ли была прославлением Господа.

Наученные этим примером, императоры и короли, желая полностью подчинить своей власти подобные сообщества, куда стекались лучшие из лучших (точнее, самые преданные государю), в свою очередь, принялись создавать светские и династические ордена, которые, хотя и набирались еще исключительно среди приверженцев одной веры, на деле мало заботились о религиозном идеале былого рыцарства. Мы не станем говорить об этих сбившихся со своего истинного пути орденах: заметим тем не менее, что орден Подвязки в Англии (около 1344 г.), орден Золотого Руна в Бургундии, Австрии и Испании (1430 г.) и орден Святого Духа во Франции (1578 г.) были или являются еще самыми авторитетными из этих игрушек, созданных правителями, стремившимися привлечь к себе сторонников; конечно, эти ордена обладали авторитетом, но они не имели ничего общего, за исключением некоторых ритуалов, с духом великого братства настоящих рыцарей.

Наконец, надлежит заметить, что Церковь, всегда оставаясь изобретательной в выборе средств, чтобы быть бескомпромиссной в своих принципах, время от времени продолжит использовать, когда потребуется, оружие, которым являлись рыцарские ордена. Когда сила частично уступит разуму, Церковь выставит других бойцов против своих неприятелей и отклонений от христианских догматов. Рыцарским орденом нового времени станет орден иезуитов — монахов, которых ненавидели или кеми восхищались, а часто и подражали им, — основанный в 1534 г. испанцем Игнатием Лойолой, посвященным в рыцари, как это происходило со всяким благородным юношей той эпохи как раз в то время, когда институт рыцарства уже агонизировал, если уже не умер.

в) Солдаты без веры

В то время как на территории Европы создавались рыцарские ордена, имевшие как международный, так и национальный характер, как духовную, так и светскую основу, христианская вера, царившая во всем Средневековом мире и занявшая особое положение, начала сдавать свои некогда устойчивые позиции. Низший слой военного сообщества соседствовал с очень красочным и достаточно аморальным миром разбоя с большой дороги. Поэтому предполагается, что такие люди, возможно, были одними из первых, кто меньше всего думал о своей кончине. Человек, сделавший убийство, грабеж и насилие своим ремеслом, предпочитает верить, что никто и никогда не осудит его поступков.